Вячеслав Рындин - Я обрёл бога в Африке: письма русского буш-хирурга

Излишне говорить, что после хождения по тайге с тяжёлым грузом, изнурительной с непривычки работы и желанного ужина мы забирались в палатки и засыпали таким крепким сном, что медведь мог обглодать нас на добрую половину, а мы бы так и не проснулись. Бывали случаи, что я просыпался в палатке, и мне становилось так страшно, что я стремился поскорее уснуть опять с детской мечтой убежать от страшного сна, которым была явь ночной тайги.

Выбрав место для ночлега, мы быстро разжигали костер – чему даже в дождливый день прекрасно служила кора кедра. В одном котелке варили кашу, в другом – подстреленных на маршруте рябчиков (если они попадались).

Правый берег Енисея – лесистые сопки с каменистой поверхностью. На камнях не поспишь – мы рубили пихтовые ветки, чтобы сделать пружинящую подстилку.

В разгар работ по устройству на ночлег к палаткам из кустов с полуспущенными портками выскочил москвич-призывник.

– Ружьё! Ружьё! Давай ружьё! – страшным голосом шипел парень.

– Медведь? – прошипел ему я в ответ.

– Глухарь!!! Я только присел и посмотрел вверх, а он прямо над моей головой сидит!

Я и Лёша схватили ружья и на полусогнутых двинулись за призывником.

И вправду, на одном из молодых деревьев спиной к нам сидела огромная птица, которую я раньше никогда не видел, но которая, по всей вероятности, должна была быть глухарём.

Я стал осторожно прицеливаться.

– М-ба-ба-а-ах! – опередил меня Алексей.

– Мба-ба-а-а-ах!! – поспешил разрядить один ствол своего «Bayard» и я.

Птица оставалась на своём месте…

Бу-ум! Бу-ум!! – опять с небольшими интервалами сотрясли мы воздух.

Птица неподвижно сидела на дереве.

– А глухарь ли это? – засомневался я.

– Глухарь… Я думаю, мы его убили, но он застрял в ветках и не может упасть… Сейчас я его… – солидно ответил мой инженер.

Он достал из-за пояса длинный и сверхострый нож, срубил длинную осинку, быстро очистил её от веток и двинулся к дереву, под которым сидела злосчастная птица. Этой осинкой он на манер удара рапирой ткнул птице чуть ли не под хвост. Птица… беззвучно взмахнула крыльями и тяжело полетела прочь, маневрируя между деревьями.

– Кхеее… – обиженно выдавил Леха, махнул рукой и пошёл куда-то в сторону от нашего лагеря.

– Ты куда, Лёш?

– Да сапоги отмывать… наступил я тут.

На завтрак мы заваривали чагу, добавляли в эту тёмно – бурую жидкость сгущённое молоко – таежный кофе с молоком!

По соображениям экономии веса, да и денег, разумеется, мы не брали с собой в маршрут много провизии – рассчитывали на дичь. Но порой ни рябчиков, ни глухарей на маршруте не попадалось. Я как-то подстрелил кукшу – съели мы эту таёжную сороку за милую душу.

Сеноставка – сверхосторожное животное, её и увидеть-то редко удаётся – повернёшь голову на свист, а её уже и след простыл. Лёше удалось не только увидеть, но и подстрелить сеноставку – это что-то типа сурка. Наши молодые желудки переварили и эту крысу…

Мы стремились завершить работу побыстрее, чтобы сохранить день-два для отдыха у реки – порыбачить. Шли к месту встречи бодрыми, с предвкушением окунуться в холодную чистую воду таёжной реки и смыть с себя многодневный пот-грязь.

Пришли. Я вошёл в сапогах в воду, окунул зудящее лицо в бегущие струи и стал жадно пить. Я не помню более вкусной воды в моей жизни…

Побросали мешки, быстро скинули с себя все одежды и голышом бросились воду – намылились после первого омовения, а потом с наслаждением бросились на волю течения.

Исстрадавшееся тело позволило перенести холодную воду что-то минуты две-три.

Лёша извлёк рыболовную снасть для ловли хариуса под названием «кораблик».

– Лёш, дай попробовать… Я никогда не ловил так.

Отмытая и холодная кожа, наверное, не издавала никакого запаха, кроме запаха хозяйственного мыла, потому ни одна кровососущая тварь не беспокоила моё полуголое тело.

Шёл просто обалденный клёв на перекате: хариус бросался на мои мушки постоянно, и я вытаскивал на берег по две-три рыбины за один заброс.

Минут за двадцать у меня в сумке уже было килограмма три хариуса. Увлёкшись рыбалкой, я отошёл метров на сто от нашего лагеря. Наверное, от возбуждения меня вдарило в пот, с потом пошёл запах, а на запах ринулся гнус. Я бросил на берегу сумку с уловом и «кораблик» и побежал к лагерю за спасительным диметилфталатом и одеждой.

На следующее утро я выпросил у Алексея другую снасть, спиннинг, и стал пробовать свою удачу. После десятка забросов впервые в моей жизни поймал на спиннинг небольшую, с полметра, щуку. А ещё через четверть часа добыл мечту моих последних дней – красавца тайменя. Пусть таймень был и не очень большим, но это был мой таймень!

Пора было и честь знать – вернуть орудие лова хозяину. Я сменил спиннинг на ружьё и решил побродить по мелководью в поисках водоплавающей дичи. Я обходил речной остров, когда вдруг увидел удирающего по чуть прикрытой водой гальке серого зайца. Я выстрелил навскидку – заяц перевернулся через голову, потом поднял голову с торчащими ушами и тут я впервые в жизни услышал жалобный заячий крик. О, Господи! Пришлось мне поспешить к своей добыче и прервать мучения несчастного животного.

Случилось несчастье – Лёша неосторожным движением топора разрубил себе ногу. Стало ясно, что нам к месту встречи пешком к сроку не добраться.

Решили смастерить плот. Разыскали три хороших кедровых сухостоины вблизи от воды. Распилили пять стволов, перекатом доставили их к реке. Здесь, под руководством Алексея, с призывником выпилили в стволах дельтаобразные пазы, в которые загнали бревна-клинья – плот готов.

На следующее утро двинулись на нём по таёжной реке под названием Пит. С большим наслаждением плыли по спокойной воде вблизи скалистых прижимов, где на глубине двух-трёх метров под нами видны были красочно раскрашенные таймени.

Беда пришла неожиданно, на первом же, не ахти как бурлящем пороге: наш плот стал поперёк течения, обоими концами упершись в подводные камни.

В мгновение напор воды перевернул его в вертикальное положение, а нас троих швырнуло в холодную воду. К счастью плот чуть-чуть задержался, и нас успело отнести подальше от места, куда он с громким шлепком упал. Нам удалось поймать плот, вывести его на мель, куда мы посадили для передышки и осмысливания случившегося нашего инженера.

Призывник и я бросились искать наши вещи: на мелководном перекате тотчас за порогом удалось разыскать рюкзаки, ружья и даже спиннинг.