Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том III

– Вить, она так жалобно на меня смотрела… Глаза такие добрые… Не то, что у наших волчат. Молоко опять же.

– Молока с нее не ахти, – закурил «Приму» папенька, – как и у тебя мозгов. Кормить животное чем будем?

– Небось прокормим. Сена выпишем, соломы привезешь. Она даже полынь жрет, я помню, у нас в детстве была похожая.

– Если полынь… – задумался, – можно в огороде с краю да на задворках привязывать, чтобы бурьян поела, а то косу портить жалко.

– Видишь? – обрадовалась мать. – Будет польза.

– Все относительно, – «бычок» полетел в форточку, – кому польза, а кто-то без козы остался, ха-ха-ха, – громко захохотал, испугав пленницу. Отсмеявшись, затянул:

– И снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева. А снится нам трава, трава у дома, зеленая, зеленая трава.

Под веселое пение УАЗ допрыгал до деревни.

– Если вас кто спросит… – начала говорить мать.

– А кто нас может спросить? – испугался Пашка.

– Не перебивай! Кто угодно, хоть Моргуненок твой. Всем говорите, что козу купили.

– Подозрительно получается, – поскреб лысину отец. – Коз в районе мало – это раз; никто не покупает козу, если есть корова – это два.

– Тогда говорите, что Владу для лечения козье молоко прописали, а козу бабка Дуня отдала. Никто же не проверит.

– Толково, – одобрил отец, – так всем и говорите, опездолочи. Сами добыли что-нибудь или все за батькой прячетесь?

– Вот, – я показал вентиль.

– В хозяйстве сгодится. Все?

– Кирпич, – робко показал брат.

– Кирпич, – хмыкнул отец. – Сам ты кирпич. Не ахти.

– Ты же говорил, что в хозяйстве все сгодится, – обиженно надулся Пашка.

– Сгодится, главное, что не в убыток. Ладно, оставь, скажешь училке, что у тебя камень из почки вышел.

– Как вышел? – не понял Пашка.

– Дерево, натуральное дерево, – присвистнул отец. – Я тебе потом объясню, а то все равно забудешь.

– Вить, не свисти, денег не будет! – дополнила мать.

Пока она нянчилась во дворе со скотиной, мы, под чутким руководством отца, готовили в сарае «козлятник».

– С другой стороны, – развалившись на табурете, курил отец, – коза в хозяйстве тоже не лишняя. Молоко, – загибал палец, – сыр, мясо засолить можно, из шкуры пошить что-нибудь ширпотрепное. Женщину заменить может, как у Робинзона Крузо, хотя вам еще рано про это. Или тигра подманить можно…

– У нас есть тигры? – боязливо оглянулся Пашка.

– У нас есть бараны, – родитель метко выщелкнул окурок в оконце на навоз, – и они сейчас передо мной, ха-ха-ха, – захохотал, перепугав курей. – Как ты приколачиваешь? – заорал на меня. – Сильнее бей, утконос гамбургский, не бабу по жопе хлопаешь!

Я начал стучать сильнее.

– Вот так, как строитель коммунизма! – отец достал из кармана «четверку» «Пшеничной», свернул ей голову, выпил из горлышка. – Главное в жизни, это труд, – назидательно поднял палец вверх. – А в труде главное – чуткое руководство, – схватил себя за челюсть, словно Гамлет череп Йорика. Покачав головой, отпустил челюсть и сказал: – Нормально, отсюда не выскочит.

– Витя!!! – влетела мать. – Коза!..

– Чего там? – поспешно спрятал недопитую бутылку.

– Коза!.. – мать всплеснула руками.

– Да что стряслось?! – отец неохотно встал с табурета.

– Коза на крышу залезла!

– Какую крышу? – не понял он.

– На дом…

– Шутишь? – выскочил из сарая.

Мы кинулись следом. Коза стояла на плоской крыше кухни, возле печной трубы.

– Как она там оказалась? – почесал лысину отец.

– Я хотела ее в огород, а она вырвалась, на бочку скок, на мастерскую скок, а оттуда на дом.

– Ме-е-е-е, – громко подтвердила коза, нагло глядя на нас.

– Валь, ты очумела?! Ее же с дороги увидят!

– Ме-е-е-е! – коза подошла к краю крыши, начала бить копытцем.

– Серебряное копытце, – вспомнил диафильм Пашка и подставил кепку, ожидая монет.

– Серебряное корытце, – передразнил отец.

Поднялся хвост и Пашку окатило вонючими катышками.

– Еще и срет на нас, скотина! – взъярился отец.

Подхватив с дорожки кусок гравия, бросил в козу. Она повернулась и стала корчить рожи, презрительно крича.

– Заткнись!!! – отец бегал по двору и швырялся камешками. – Я тебя урою, контра! Я тебе покажу козью морду! Кузькину мать!

– На, – Пашка протянул найденный кирпич.

Отец в запале засветил четвертинкой. Коза шарахнулась, в листе шифера откололись две волны.

– Твою контрреволюцию! – отец, тяжело дыша, уставился на Пашку. – Какого лешего ты мне кирпич дал?

– Помочь хотел… – попятился брат.

– Помочь?! Крышу кто ремонтировать будет? Пушкин? Или вы, лежебоки? Опять за батькиной спиной отсидеться хотите? Всегда так: один с сошкой, семеро с ложкой!

– Вить, не кричи так громко, – одернула мать. – Сроду ты с сошкой не был.

– А ты? Ты, коза, со своей козой!!! Крыша треснула!!! Одни убытки! Что делать?

– Может, вы с Владом на крышу залезете? – робко предложила мать. – И снимете ее?

– Как?

– По лестнице.

– Козу? По лестнице? Чтобы или рогами или копытом ударила? Или обосрала, как Пашку?

– Она меня еще и укусила, – наябедничал брат.

Коза верещала на всю деревню.

– Стойте здесь, следите, – отец кинулся в дом.

Выскочил с ружьем.

– Витя! – кинулась наперерез мать. – Не стреляй!

– Козу жалко? – прищурился отец.

– Дурак! – сварливо ответила мать, постучав его по голове. – Крышу прострелишь.

– Вдоль крыши ее сниму.

– Там же дорога, застрелишь кого-нибудь.

– Хм… Влад, неси лестницу и ставь вон там, – пожевав губами, решил он, – буду в сторону сада стрелять.

– А если там кто идет? – не сдавалась мать.

– Нечего шляться, – отрезал. – Сами виноваты. Влад, лестницу!

Я приволок лестницу, отец забрался на нее. Прозвучал выстрел. Коза пронзительно закричала, будто Пашка, которого бьют. Второй выстрел. Упала с крыши. Подергалась, с болью и презрением посмотрела на нас и издохла.

– Вот тебе и трава у дома, – спустился отец. – Шкуру попортил…

– Ничего, – мать старалась не смотреть нам в глаза, – зато мяса пожарим. Все равно у коз молоко вонючее…

– Лучше засолить, – подумав, сказал отец, – раз уж не удалось как Робинзон, так хоть попробуем, что он ел. Влад, пошли, будешь учиться коз потрошить.

Рассказ участвовал в конкурсе «Волшебная весна» литературного журнала «Четверг»

– Февраль: достать рубли и плакать… – выдохнул сигаретный дым отец. – Семья это важнейшее дело в жизни человека, – приоткрыл дверцу УАЗ-а и выбросил куцый окурок в мокрый снег. – Без семьи нынче некуда. Понятно?

– Понятно, – ответил Пашка.

Я молча кивнул, подозревая подвох в непривычной ласковости отца.

– А что в семье самое главное? – продолжил отец, закуривая следующую «Приму».