Анжела Кристова - Родная кровь

Чужак тоже услышал звуки. Весь подобрался, подтянул ноги ближе к телу, стиснул меч в правой руке.

Немного выждав, прислушиваясь к звукам с улицы, тихо проговорил:

– Есть где мне спрятаться? Деньги взял –спрячь меня…

Дед Орис вскочил и заметался по жилищу. Бегал недолго. Сняв волнение, принял решение:

– На крышу попытайся залезть. К трубе поближе. Там теплее, ну и больше некуда.

Кое-как вышли на мороз. Опираясь на старика, Свеярд прошел за жилище и разглядел дыру в крыше.

– Как ты предлагаешь мне туда попасть? Взлететь?

Старик что-то пробурчал себе под нос. Прислонил чужака к стене жилища и ушел в дом. Пропадал долго. Свеярд решил больше не ждать, а идти-ползти в лес. Благо, что деревья начинались прямо у жилища этих людей. Откуда они в таком количестве тут?! Это уже теперь не главный вопрос. Самому бы выбраться! Ветер дует с севера, и если идти в противоположную сторону, то собаки не поймают его запах. Может и повезет уйти живым. Хотя нет. Не повезет. На таком сильном морозе он растеряет все целебное тепло за несколько минут и умрет раньше, чем его найдут в лесу орки. А в том, что найдут, Свеярд не сомневался. Уж очень неудачно он вывалился. Да еще с таким тяжелым ранением. Девчонка даже не успела дойти до селения. Собаки лают, кони ржут где-то совсем рядом. Минута-другая и сюда обязательно прискачут.

Свеярд с усилием развернул тело в сторону леса. Собрался с силами и сделал первый шаг. В следующее мгновение ему на голову упала с крыши веревка.

Дед Орис из последних сил втянул чужака на крышу, но до дыры в крыше Свеярд не дополз. Провалился –крыша не выдержала тяжести тела. Образовалась еще одна огромная дыра. Упал на чердак. По захламленному полу кое-как дополз до печной трубы. Прижался боком. Уже хорошо, что труба чуть теплая. Он вытянет нужное тепло. Согреется и начнет себя лечить. Поесть бы чего еще!

Я шла к нашему жилищу. Все смотрели на меня. Все. Вон, дом старосты. Ворота открыты. Еще вчера я раздумывала, какая жизнь меня, возможно, ждет за стенами этого дома в ближайшем будущем. И вот теперь я уж точно не окажусь в роли рабочей лошадки в стойле этого семейства.

Так повезло мне или не повезло? Вот в чем вопрос. Моя больная, не умная, голова ответа пока не знала. Что-то гадкое в самой глубине, под ребрами, подсказывало спазмом кишок, что не повезло. Причем сильно.

Хорошо, отбросим сомнения! Ну а если повезло, то почему такое гадостное чувство? И в чем мне повезло? Ничего этого я не понимала.

Лекарь меня вылечил. Руки, правда, не сжимались в кулак полностью, как раньше, и пальцы гнулись с большим трудом. Ну да ладно! Все равно так намного лучше, чем с покусами и порезами!

А еще орк. Он меня отпустил в своей рубашке. Это хорошо или совсем плохо? Рубашка так мне велика, что волочится по земле вровень с моими сапогами. Вся одежда на мне –чужая и не по росту. А еще теперь и рубашка чужая. Яркая, цветастая. И все, все на меня смотрят.

Я шла домой. Дошла. Меня встретил дед Орис и моя семья. Я зашла в дом, уселась за стол и в первый раз за сегодня поела. Обед. Меня накормили волчатиной. Какая же она была вкусная! Если бы дед не отобрал у меня ложку, я бы все ела и ела, пока не умерла бы рядом с горшком варева.

Собралась уже открыть рот и спросить, но дед глянул на меня выразительно, и я рот захлопнула. Уже темнело. Рано. Зима. Опять топили печку. Странно. Раньше дед вечером не разрешал даже варево греть, а тут – уже и так очень тепло, а он все подкладывает и подкладывает поленья.

Я наелась и согрелась, и завтра мне очень рано вставать и идти работать.

Орк рявкнул: пошла вон, и совершенно ничего не сказал про то, должна ли я вообще работать. Уже проваливаясь в сладкий сытый сон, я все силилась припомнить, что же еще мне сказал орк. Но не вспомнила. Уснула.

Ночью еще сильнее похолодало. Так, что утром дверь в натопленный дом примерзла, и мы, вдвоем с дедом, пытались ее открыть несколько минут.

Уже дойдя до поселка, я вспомнила, что так и не спросила, куда делся наш не умерший чужак. Ладно. Вечером спрошу.

Не прошло и половины рабочего дня, как меня окликнул Мрао. Я в этот момент с остервенением размахивала топором, тяжеленным, между прочим. Если не напрячь живот, мне топор не поднять. А еще ведь нужно было замахнуться. С замахом и глазомером у меня все было хорошо. Я попадала по сучкам три раза из пяти. Почти на отлично. Вот если хорошо размахнуться и сразу попасть в сук, то таким тяжеленным топором ветку срезало за один раз.

Я работала лесорубом. То нее сучкорубом. Срубить топором здоровенную ель мне было не под силу. Сил вообще в моем теле было мало. Как мало и лет. Но, промолчу. Для некоторых мой возраст считался вполне приемлемым, в чем сама я очень сомневалась. Чтобы это понять много мозгов иметь не нужно. По крайней мере, моих точно хватит!

Если меня собирались использовать для работы, то явно не на долго. Я быстро выбивалась из сил и, между прочим, – из последних.

Ну, а если меня собирались использовать для воспроизведения потомков, смесков свенов и людей, то это и подавно странное желание и, определенно, преждевременное. Я не то, что родить не успею, я банально помру в первый же месяц семейной жизни, а может и месяц-то не протяну… Тощая, мелкая, физически недоразвитая, да к тому же и умственно отсталая! Меня не учили ничему! Ничему. Я ничего не знала. Потому что школы для людей не придумали, их учила семья: мама учила свою дочку, отец – своего сына.

В моем же случае все было запущено с самого рождения.

Но… Я отвлеклась!

Я рубила очередной сучок. Удачно размахнулась топором и удачно попала. Замах, сверкнуло лезвие топора, удар… и ветка отлетела. И тут раздалось:

– Леара! Иди сюда.

Подумалось: это плохо. До конца рабочего дня еще очень далеко.

Осторожно положила топор на снег. Главное запомнить, где оставила сию вещицу, а то, пока вернусь, уже все кругом повалят и ползай потом в ветках, ищи свой инструмент. Да и спереть запросто могут. Однако тащить его с собой мне в голову не пришло. Так что – запомним пенек, и нужно топать на голос Мрао.

Еще бы догадаться заранее, зачем я ему понадобилась? Но догадка меня не посетила, ни одна. Тупая я, неразвитая.

Топая к свену, вернее перелезая завалы и следуя в направлении прозвучавшего голоса, я думала с тоской, что в последние два дня я стала как-то слишком часто на виду и на слуху.

Это нехорошо. Точно.

Свен Мрао возвышался на порубке на целую голову с плечами над всеми срубленными соснами. А еще он был выше понурых лошадиных морд, которым еще только предстояло эти порубленные сосны вытягивать на прогалину.

Я с большим трудом перевалилась через последнюю на пути от своего рабочего места к бригадиру Мрао поваленную сосну. Еле доползла. Я уже рассказывала, что сил у меня было не то что мало, а очень мало. И еще эти малые силы быстро кончались. Пока рубила, они еще оставались, а вот пока долезла до Мрао – все и закончились.