Дмитрий Золов - Пять с половиной подвигов

– Молодцы! – возмущался сапожник. – Справились! Замуровали сопляка и идут как ни в чём не бывало!

– Да. Паршивая история, – согласился Утопий. – Надо уходить из этого города. Разве можно спокойно жить, если рядом мальчишка так умирает? Он, наверное, орать начнёт. Как думаешь, будет его через стенку слышно? Ни есть, ни спать не смогу от этих мыслей. Давай-ка завтра в путь! Подходящий фургон я уже присмотрел, а товарами где-нибудь по дороге разживёмся.

– Нет! Я этого так не оставлю! – кипятился сапожник.

– А что тут сделаешь?

– Я им!.. Я… Пойду и раскурочу к чертям их кладку! Вот что я сделаю!

– Можно, – сказал Уховёрт. – Только лучше ночью потихоньку пару камней вытащить, мальчишку достать, а потом всё на место поставить, будто так и было. Никто ж не станет проверять, в стене ещё парень или нет. И не поминай больше нечистого!

– Это я и имел в виду! – заявил Вегрик. – Значит так: я сейчас ложусь спать, чтобы сил набраться, а ты меня разбуди после полуночи.

«Мы видим, ты растёшь, брат! – ласково произнёс Корпус. – Твои мысли тянутся к свету. Помогать несчастным – для этого живёт рыцарь».

– Да пошёл ты! – ругнулся сапожник и завалился на кровать.

***

– Можешь не греметь своими железками?! – шептал Утопий. – Нас весь город услышит!

– Это ты мослами скрипишь, а я тихо иду! – огрызался Вегрик. – Вроде здесь эта башня. Ничего не видно. Не мог ты попозже меня разбудить, когда посветлее будет?!

– Здесь. Вот она – кривая кладка. Давай-ка постучим – может, малец голос подаст.

– Давай, – согласился Вегрик и с размаху шандарахнул по стене.

– Тихо! Тихо! – зашипел Утопий и принялся осторожно простукивать кладку, приложив к ней ухо. – Вроде бы, здесь глуше звучит.

Сапожник легко выворотил из стены пару камней, однако ниши за ними не было. Он попробовал в другом месте, потом в третьем пока не обнаружил пустоту.

– Эй, малой! Ты здесь что ли? – позвал Вегрик, но ответа не было.

Тогда он расширил проём и заглянул внутрь. Пахнуло мочой. Сапожник пошарил в нише и наткнулся на тощее тельце. Мальчик, видимо, спал, скрючившись в тесной нише. Спросонья он заверещал во всю глотку:

– Дяденька, не надо! Дяденька, я больше не буду!

Вегрик ухватил ребёнка за шкирку, вытащил наружу и передал Утопию.

– Успокой его, а я пока камни на место поставлю.

– Тише ты, негодный! Хочешь, чтобы пришла стража и замуровала тебя обратно?! – уговаривал мальчика Уховёрт.

Но парень не унимался. Он голосил, будто его режут. Старик не придумал ничего лучше, как зажать ему рот ладонью, но тут же отдёрнул укушенную руку. Вегрик меж тем возился с камнями.

– Да как же тебя сюда запихать-то?! Слушай-ка, Утопий, а этот булыжник точно был здесь? Он не влезает.

Уховёрт поспешил на помощь сапожнику. Мальчик орал, не умолкая.

– Убирайся отсюда! – прикрикнул на него Утопий. – Марш домой!

Но мальчик не трогался с места и оглашал окрестности визгом, срывающимся на хрип.

Послышался топот. Из-за угла появились стражники с фонарями. Заметив Вегрика, они выставили вперёд алебарды и побежали к нему. Сапожник выронил камень.

«Ну что, с этими тоже драться нельзя?» – мысленно спросил он у Корпуса.

«Нет», – ответил шлем.

«Значит, мне опять в тюрьму отправляться?»

«Можно убежать».

«Вот так новости! А разве рыцарями пристало убегать?»

«Обычно нет, – смутился Корпус. – Но если это необходимо для спасения невинной души… В общем, если хочешь вернуться в тюрьму – мы не против».

«Нет уж! В тюрьму не хочу!»

«Тогда бери старика и ребёнка. Мы побежим быстро!»

Вегрик, не раздумывая, подхватил Утопия и орущего мальчика, и ноги понесли его прочь. Мгновенно он набрал такую скорость, что ветер засвистел в прорезях забрала. Парень перестал орать и принялся хихикать, а Уховёрт охал, проклиная тряску.

За спиной послышался треск и грохот. Это в тринадцатый раз рушилась Северная башня замка Вилира.

Остановились они лишь под утро. Корпус поставил на землю мальчика и Уховёрта. Старик долго кряхтел, тёр помятые бока.

– Чего ты так нёсся?! – ворчал он. – Мог и помедленнее – всё равно б нас не догнали. И зачем ты развалил эту несчастную башню? Ведь люди старались, строили!

– Почему это я её развалил?! – возмутился Вегрик. – Она сама рухнула!

– Сама или не сама, а только в город теперь нам путь заказан.

– Больно он нужен, этот город!

– Город, может быть, и не нужен. А вот деньги, которые остались в гостинице, – очень бы не помешали. Да и тачка хорошая была, почти новая. Я ведь её у булочника одолжил под залог своего честного слова. А как теперь отдавать?

– Ты что, старый пень, бросил все деньги в номере?! – опешил Вегрик.

– Во-первых, не все. У меня есть десять пфеннигов госпожи Афафаль, чтоб этой сквалыге уши заложило! Во-вторых, не бросил, а оставил на сохранение. А в-третьих, кто ж берёт с собой золото, когда отправляется ночью башни разламывать!

– И что нам делать с твоими десятью пфеннигами! Ведь раз в жизни такая удача привалила, такое богатство, и всё коту под хвост!

– Ничего страшного, – спокойно сказал Утопий. – Доберёмся до какого-нибудь города, и я напишу хозяину гостиницы, чтобы он нам выслал деньги.

– Ага! Вышлют тебе! Как же! – горько засмеялся Вегрик. – Держи карман шире! Он сейчас, небось, на это золото участок под новую гостиницу покупает! Ладно. Не жили богато, так и начинать не будем. Куда мы забрались-то, можешь сказать?

Уховёрт задумался.

– Значит, так, – рассуждал старик. – Бежали мы на север – это я по звёздам заметил. Выходит, вон там вдалеке – Орские горы. А восточнее – река Пина. Получается, мы во владениях герцога Пшильского, где-то на самой границе.

– И откуда ж ты всё это знаешь? – ехидно спросил сапожник.

– В юности мне пришлось постранствовать. Я и в Пшиле был, и за Орскими горами, и много где ещё. Если на месте сидишь, по-настоящему мастерству чистильщика ушей не выучишься.

– Я есть хочу, – сказал мальчик.

– Тебя ещё тут не хватало! – разозлился Вегрик. – Ну-ка, иди домой!

– Куда ж он пойдёт? – с укоризной покачал головой Утопий. – Мы от Вилира миль сто, наверное, отмахали. Да и нет у него теперь дома. Мать-то мальчика продала.

Вегрик умолк. Вспомнилось, как и его таким вот сопляком отдали в подмастерья к сапожнику, и с тех пор родных он не видел. А в подмастерьях житьё не сахар. И розгами там попадало, и палкой, да и просто ногой или кулаком. От таких воспоминаний подступила слеза. Вегрик отвернулся, чтобы никто её не заметил.

– Так что же, будем теперь его за собой таскать?

– Не обязательно, – ответил Уховёрт. – Мир не без добрых людей. Может быть, и пристроим куда сироту.

– Есть хочу, – повторил мальчик.