Дмитрий Золов - Пять с половиной подвигов

– Тебя звать-то как? – спросил Вегрик.

– Пуп, – сказал паренёк.

– Что ж это за имя такое?

– Вот такое. Пуп – и всё тут. Только я есть хочу.

– Да я и сам бы пожрал с удовольствием, – заметил сапожник. – Но еды нет. Вот солнце поднимется, найдём деревню, может, и разживёмся чем-нибудь. А пока вздремнуть бы часок-другой.

Вегрик, не снимая доспехов, улёгся на землю. Уховёрт и Пуп последовали его примеру. Мальчик при этом шептал что-то.

– Чего ты там бормочешь? – спросил сапожник.

– Молитву. Если еды нет, надо у Боженьки попросить, и он пришлёт. Так мамка говорила.

– Ну, помолись, помолись, – ласково сказал Утопий.

***

Поспав немного, они тронулись в путь.

– Есть хочу, есть хочу, – гнусил Пуп, чем очень раздражал Вегрика.

– Да заткнись ты уже! – прикрикнул сапожник, но потом смягчился. Больно уж жалким и тощим выглядел мальчишка. – Немного потерпеть ты можешь?

– Могу, – кивнул Пуп и умолк.

Они добрались до реки. Утопий решил вымыть мальчика. Очень уж скверно от того пахло. Пуп нипочём не хотел идти в воду, выворачивался и яростно брыкался. Чтобы его помыть, пришлось применить силу Корпуса.

На берегу показалось небольшое селение, обнесённое каменной стеной. Было решено, что туда Уховёрт отправится один, а Вегрик пока подождёт у ближайшего леска. Вид человека в доспехах обычно пугал крестьян.

– И Пупа с собой прихвати! – сказал сапожник, располагаясь в теньке. – Может там его заодно и пристроишь.

Вскоре старик и мальчик вернулись. Пуп крепко держал половину ржаной ковриги и жадно откусывал от неё. При этом всё лицо у него было испачкано слюнявыми крошками. Этот мальчишка ухитрялся перемазаться даже хлебом.

Уховёрт протянул Вегрику краюху и пару луковиц. Сапожник тут же принялся за еду.

– Это не деревня, – доложил старик, – а монастырь.

– Здорово! – кивнул Вегрик. – Там и оставим парня! Он как раз любит молиться.

– Не выйдет. Монастырь женский. Монашки сказали, что в двадцати милях отсюда есть и мужской, да только туда Пупа тоже не примут, потому что он не зарегистрированный. Полгода назад у герцога сын пропал примерно такого же возраста. После этого издали указ, чтобы всех мальчиков доставлять в Пшиль для осмотра и регистрации – вдруг найдётся наследник. А тем, кто ослушается, – большой штраф.

– Что же, из-за этого проглота до самого Пшиля тащиться?!

– Почему бы и нет? Пшиль как раз на севере. Туда тебе знахарка велела идти. Да и не далеко до него. Миль сорок – не больше.

– На север! – фыркнул Вегрик. – Может, мы и прошли уже того врачевателя. Никто ж не знает, как далеко он живёт. Надо было людей спрашивать по дороге.

– Сначала-то некогда было спрашивать, – резонно заметил Утопий, – а тут, в монастыре, я спросил. У них хорошая травница. Все лекарства знает наперечёт. Но средство от укуса оборотня ей не известно.

– Надеюсь, ты не сказал, что лекарство для меня нужно! – заволновался Вегрик. – А то сейчас весь монастырь с кольями сбежится оборотня бить.

– Нет, конечно, – успокоил его старик. – Я будто бы просто из любопытства спросил. В общем, надо дальше идти. Вот только на десяти пфеннигах мы весь путь не протянем. Хорошо бы на работу какую-нибудь подрядиться. В женском монастыре для мужчин, конечно, не найдётся дела. Но тут неподалеку есть деревня. Может, там чего раздобудем.

– Ладно. Пошли уже! – скомандовал Вегрик и с хрустом укусил луковицу. – На север – так на север.

***

Деревню они отыскали быстро. Утопий отправился на разведку, вскоре вернулся и сообщил, что нашёл отличный подряд на чистку свинарника за пять пфеннигов.

– Тебе в волшебных латах это раз плюнуть! – уверил старик.

– Не рыцарское дело – чистить свинарники! – заявил Вегрик.

– Ох ты, Боже мой! Давно ль ты рыцарем стал?!

– Кто в доспехах – тот и рыцарь!

После непродолжительного спора сапожнику удалось-таки убедить Утопия, что латник, убирающий за свиньями, вызвал бы подозрение.

– Раз ты насчёт работы договорился, так поди и сделай её! – сказал Вегрик.

Пуп в это время бегал по травке, ловил кузнечиков.

– Хорошо, – поморщившись, согласился Утопий. – Тогда ты займёшься мальчиком. Поблизости живёт сердобольная женщина – она принимает сироток. Вот и отведи к ней Пупа!

Вегрик взглянул на мальчишку. Тот доставал из кулака кузнечиков, клал их в рот и жевал вместе с брюшком и крыльями. Пуп улыбнулся, заметив его взгляд:

– Мне в той каменной дырке вкусные пироги давали! И кузнечики тоже вкусные!

Сапожник помотал головой. Сам-то он в детстве с голодухи тоже кузнечиков ел, но только ножки, и обжаривал их сперва. А этот малец определённо вызывал у него отвращение пополам с жалостью.

– Ладно, – кивнул Вегрик. – Отведу. Что мне, трудно, что ли?! Куда вести-то?

Утопий указал на восток от деревни:

– По той дороге через лес.

***

– Когда придём, ты первым делом поздоровайся с доброй тётей и поклонись, – учил Вегрик Пупа. – Если будешь вести себя хорошо, она станет тебе мамой.

– А мамка кем тогда станет? – спросил мальчик.

– Никем не станет.

– А сестрёнка?

– Сестрёнка так и будет сестрёнкой. Когда подрастёшь, отыщешь её.

– А братишки?

– И братишки тоже останутся. Тебе только надо будет их потом разыскать.

– А дядя Какан?

– Чёрт его знает, кем станет твой дядя Какан!

– А угольщик Руй? Кем он станет?

– Бургомистром!

– А я? Кем стану я?

– Свиньёй шелудивой! – вскипел Вегрик, которому порядком надоели эти дурацкие вопросы. – Иди-ка ты молча! И помни, что я сказал: первым делом поздоровайся и поклонись!

– Есть хочу, – вздохнул Пуп.

Эти слова до того надоели сапожнику, что он хотел уже дать парню подзатыльник, но Корпус остановил его руку.

«Что же ты делаешь, брат?! – проговорил шлем. – Разве можно обижать сироту?!»

Вегрик вспомнил, сколько затрещин самому доставалось в детстве, и ему стало стыдно. И правда, сирот обижать нельзя. Он поглядел на мальчишку с сочувствием. «До чего ж тощий! – подумал сапожник. – Такого-то и не возьмут, пожалуй, в приёмыши. Хорошо, хоть отмыли его».

***

Дом стоял на поляне посреди леса. Странное место для жилья. Ни полей рядом, ни огорода, ни хлева для скотины. И чем тут люди кормятся?

На крыльце лежал здоровенный рыжий кот размером чуть ли не с собаку. Увидав гостей, он поднялся, повёл прижатыми к голове ушами, проворно открыл дверь и скрылся в доме.

Вегрик замешкался. Рядом не было ни души. Вроде, дверь открыта, но разве прилично вот так в чужой дом входить?

– Эй, хозяева! Есть кто живой? – крикнул сапожник.

Тут же из дома вышла низенькая полная женщина в переднике.

– Господин рыцарь! Господин рыцарь! – заулыбалась она. – Чем обязана? Чем обязана?