Берегиня Форест - Человек заката

– А все потому, что ты сам позволяешь себя обижать!– вдруг вспыльчиво заявляет Чаго.

Старик бросает на малыша изумленный взгляд, потом негромко смеется.

– Я не в обиде, – миролюбиво произносит он. – Это лишь реакция на их собственные страхи.

Малыш надувается, предпочитая отвернуться. Старик со всеми говорит прямо и честно. Почему же его не любят?!

Неприятный разговор вскоре забывается. Работа течет своим чередом. Опять солнце припекает кожу. Собирая листья, Чаго обливается потом, переходя от одного куста к другому.

Недалеко проходит охранник, останавливаясь в конце ряда. Чаго следит за ним исподлобья. Грузному охраннику гораздо тяжелее: он расхаживает по такой жаре в сапогах, таская на себе громоздкое оружие.

Небо плавится, поднимая на воздушных потоках одинокого хищника. Из джунглей доносится звук сломленной ветки. Громко и тревожно вскрикивает неизвестная птица у кромки леса. Очнувшись от знойной одури, охранник быстро шагает туда, на ходу снимая с плеча автомат.

Чаго поправляет сползающую набок соломенную шляпу и продолжает монотонный труд. Руки сами делают дело, а в голове бродят разные дерзкие мысли. Восторг сменяется сомнениями.

«Может, старик врет? И океан на самом деле не такой прекрасный?» – закрадывается подозрение. Слишком много всякой всячины понарассказывал. Чаго не знает. Он еще долго думает над услышанным, пока работает в поле, собирая кокаиновые листочки.

Вечером, маневрируя с полной тарелкой меж работников, Чаго разыскивает старика.

– Если океан так прекрасен, зачем ты покинул его и пришел сюда? – поспешно спрашивает Чаго, подсаживаясь к нему. В голосе слышится тревога.

Сегодня старик выглядит утомленным больше обычного. Сидя на земле, он сосредоточенно ест. Вместо ложки использует кусок кукурузной лепешки, ловко поддевая им тушеные овощи и отправляя в рот. Затем долго жует. Чаго это обстоятельство смешит. Наполовину разваренные овощи и без того мгновенно тают во рту. Старик делает вид, что не замечает его, посматривая по сторонам спокойным взглядом, полным отчуждения от забот и хлопотности окружающего мира.

– Стар я и слаб, – наконец откликается старик, – не могу рвать жилы, как прежде… а собирать листья каждый может. Старости никому не избежать, – прибавляет он с сожалением.

– А как ты рвал жилы? – не понимает Чаго, внимательно присматриваясь к его высохшим рукам.

– Как-нибудь потом расскажу, – бормочет старик.

– Потом ты забудешь, – Чаго нетерпеливо дергает за рукав.

Старик глядит на него искоса.

– Ешь. Не то простынет, – сокрушенно вздыхает он, разжевывая последний кусок.

Чаго покорно замолкает. Молча поев, все поднимаются и отправляются в барак на ночевку. Сборщики засыпают под приглушенный шум из строения, по виду напоминающего ангар. Там приступает к работе ночная смена. Через несколько часов результат их стараний аккуратно фасуется и упаковывается под дулами автоматов.

Барак оглашается храпом. Один Чаго, закинув руки за голову, таращится в темноту. Мысли гонятся за мечтой! Чаго верит: он непременно придет – тот день, когда он увидит океан. А потом все оттенки океана смотрят на него из снов. Сны малыша тают, желание остается.

На следующий день погода гнусная. Обложной дождь виснет непроходимой серостью меж холмами, накрывая плантацию коки целиком. Но людей все же гонят на сбор листьев. Густота теплого тумана забирается в легкие липким удушьем. Стопроцентная влажность. Вымокнув и продрогнув, работники после обеда отсиживаются в бараке. На улице никого.

Чаго и пес меряют лужи: Чаго прыгает босиком в самые большие и глубокие, пес внимательно наблюдает за брызгами. Оба грязные и счастливые. Безразличные лица следят за ними из глубины барака. Один старик улыбается.

Вечером дождь прекращается. Кто-то приносит бутылку рома. Мужчины заметно оживляются, собираясь в круг подле костра. Повеселевшие лица разных оттенков коричневого озаряются всполохами огня. Что такое одна бутылка на пятнадцать человек? Ром смешивается с соком, дабы растянуть удовольствие.

Старик тоже выходит посидеть со всеми. Ему не наливают, да он и не просит.

В тропической ночи слышится короткая автоматная очередь. Разговоры обрываются на полуслове. Все поднимают головы, напряженно вслушиваясь. Стреляют за складами. Выстрелы не повторяются. Безмятежность ночи снова накатывает со всех сторон с мелодичным стрекотом насекомых.

– Все в порядке. Охрана развлекается, – замечает старший, – наверное, по обезьянам.

Чаго не спится. Покидая барак, он бродит по территории. Упорно выискивая способ сбежать, нетерпеливо поглядывает, как груженая машина скрывается за ограждением.

Бывают дни, когда ему начинает казаться невозможным убежать отсюда. Но Чаго упорный. Он отбрасывает сомнения и верит. Там, на его берегах, все намного лучше: и люди, и жизнь не похожи на те, что здесь на плантации. И Чаго продолжает сборы. Под его матрасом скапливается достаточно провизии.

– Чаго!

Малыш вздрагивает и оборачивается, услышав собственное имя. Это старик подошел совсем близко, а он и не заметил.

– Давно за тобой наблюдаю. Говори, не бойся, что задумал, я не выдам.

Подняв чумазое личико, малыш напряженно смотрит на старика. Но время сомнений проходит. В душе плещется далекий океан. Он съедает его мысли.

– Я хочу уйти отсюда, – твердо заявляет Чаго.

– Куда же? – спокойно интересуется старик, не выказывая удивления, словно речь идет о совершенно обыденных вещах.

– К океану, – признается Чаго.

Старик пару секунд напряженно всматривается в его глаза. Морщинистое лицо разглаживается.

– Ступай, – ласково отвечает он.

Чаго смотрит с сомнением.

– Но как?! – пожимает он плечами, напоминая жестом про забор и охрану.

Старик склоняется над Чаго. На увядшем лице вспыхивает озарение. Кажется, в нем просыпается нечто такое, чего он сам уже давно не испытывал.

– Я помогу тебе сбежать! – решительно шепчет он.

– Когда?! – сверкает глазами Чаго.

– Прямо сейчас!

Чаго ушам своим не верит.

– Я припас еды… сейчас сбегаю и вернусь! – загорается он.

– Даже не думай! – охлаждает его пыл старик. – Ты все дело провалишь. Бежать необходимо прямо сейчас.

Чаго смущается.

– Пошли, – говорит старик каким-то странным тоном.

Вдвоем они устремляются вдоль границы участка. В одном месте старик останавливается и неожиданно опускается перед изгородью на колени, ненадолго осторожно раздвигая руками кусты. Чаго успевает заметить небольшой подкоп. Он слишком мал, чтобы взрослый человек сумел протиснуться под колючей проволокой, но для худенького тельца малыша вполне подходит. Старик не рыл его, лишь заприметил. Старый пес с обломанными усами постарался.