Виталий Кирсанов - Ник Ньютон. Защитник Вотума

Ник бросил анализировать календарь и направился мимо пошатывающегося зомби-отца прямиком на кухню. С силой дернул алюминиевую ручку старого холодильника, и изнутри послышался звон пустых бутылок. Быстро окинув взглядом внутренности, Ник понял, что сегодня добыть себе обед ему придется своими силами. Осмотревшись, он решил хоть немного прибраться в этой берлоге и скрыть паразитское существование своего отца: собрал в комнате пустые картонные коробки из-под фастфуда, сложил грязную посуду в мойку, протер старую столешницу с нелепым рисунком. И всё это под несвязное ворчание Тома. Покончив с уборкой, Ник поднялся по лестнице к себе в комнату и запер за собой дверь на ключ. Положил очки на стол, лениво упал на кровать и уставился в потолок.

В небольшой и уютной мансарде на втором этаже Ник чувствовал себя человеком. Здесь хоть и царствовал легкий налет неприбранности, но всё же было гораздо чище и светлее, чем в любом другом уголке этого дома. На стене с желтыми обоями, оставшимися еще с детства Ника и с тех пор не менявшимися, висели современные плакаты с изображениями героев компьютерных игр, какие-то заметки на клочках бумаги, приколотые булавками, зеркало в полный рост, купленное отцом Ника на распродаже, и большой плакат Дэвида Боуи с красно-синей молнией, пересекающей его лицо.

Из состояния медитации Ника выдернул булькнувший звук сообщения на его телефоне.

«Ты уже дома?» – пришло сообщение от Макса.

«Да», – ответил Ник.

«Дед скоро свалит. Я тебе сразу напишу. Может, сегодня устроим тусу-джусу?».

«Кого ты еще хочешь позвать?».

«Не знаю. Может быть, даже Пенелопу».

«У меня настроения нет для джусы. Я могу всё испортить».

Ник опустил телефон, бодро сел на кровать и повернулся к своему столу. Ничего особенного на нем не лежало. Среди ручек, карандашей, старого ноутбука и толстой кипы тетрадок скромно стояла небольшая фотография в деревянной крашеной рамке.

Это был счастливый момент двух людей – мама Ника в совершенно дурацком свадебном платье с бокалом игристого вина, готового вот-вот пролиться на красивый фрак ошарашенного Тома Ньютона. Ник надел очки, взял рамку со стола и двумя руками заботливо опустил ее на колени.

«Как бы жила наша семья сейчас, если бы ты была жива?» – с грустью подумал Ник. Он небрежно стряхнул рукавом толстовки пыль со стекла и аккуратно поставил портрет обратно на место.

– Ни-и-к! – глухо донесся голос отца снизу, будто он созывал армию. Через мгновение послышалось уже более громкое и противное:

– Ня-я-як!

– Да чтоб тебя! – пробубнил Ньютон себе под нос. – Иду я! – Он прокричал так громко, чтобы отец услышал его на первом этаже.

Ник поднялся с кровати, открыл дверь своей комнаты и спустился на первый этаж по крутой узкой и скрипучей лестнице. К удивлению Ника отец уже не искал в календаре тайные знаки, а развалился в подранном выцветшем кресле, как умирающий король на троне, желающий огласить свое последнее желание. Только вместо шикарного трона стояло обветшалое кресло, а тронным залом была старая гостиная с давно неработающим камином.

– Сходи. Купи… мое любимое. И себе что-нибудь пожевать. Заодно… – сказал медленно соображающий Том, брызгая слюной и бросив мятые купюры на небольшой столик.

– Может быть, уже хватит? Второй день подряд заливаешься, – процедил сквозь зубы Ник.

– А может… А может, ты перестанешь меня учить, и уже сделаешь что-нибудь полезное? – захлебываясь от возмущения, не давая себя в обиду, сказал отец, с трудом настраивая фокус на сыне. – А лучше постриги свои дурацкие волосы. Выглядишь как лохматый болван…

Ник молча взял смятые купюры и поторопился к выходу.

Единственный магазин, в котором Нику могли продать алкоголь для его отца, был магазинчик дяди Тома.

Дядя Том был не только давно знаком с его отцом, но являлся его тезкой. Наверняка это и послужило причиной для более тесного общения их семей. Добрый сосед знал о пристрастиях отца Ника и старался не задавать лишних вопросов.

Располагался его небольшой магазин на Либерти-авеню – как раз в двух эпичных песнях от дома Ника.

Ньютон вошел в магазин. На входе радостно звякнули китайские колокольчики.

– Привет, сынок, – бархатным голосом, чуть картавя, поприветствовал Ника крупный мужчина за кассой (за что и получил свое прозвище «большой Том») и поправил пышные усы.

– Тому как всегда. У нас меню не меняется, – упавшим голосом ответил Ник. – Правда, не знаю, что взять для себя.

– Нам только сегодня привезли отличные сосиски.

– Я не ем мяса, вы же знаете, – ответил Ник, сканируя взглядом магазинные полки и стараясь подыскать что-нибудь из съестного.

– Да там мяса-то! – просвистел хозяин магазинчика и зажал один палец другим, давая понять, что его там очень мало. – Где ты сейчас найдешь настоящие сосиски?

– Думаю, Том не обрадуется, если я принесу ему сосиски вместо пива.

Продавец на секунду замолчал и стал отвлеченно поправлять продукцию рядом с кассой:

– Я так понимаю, твой отец… – он взглянул на висящий позади него календарь. – Ах, да. Я совсем забыл. Скоро же годовщина… – поморщился он и тут же осекся, чтобы не поднимать больную для Ника тему.

– Смерти моей матери, – закончил фразу Ник, – а также и мой день рождения. Седьмое мая! А милый папочка, как всегда, решил вспомнить мою мать добрыми мыслями, – с сарказмом заметил Ник, рыская взглядом по полкам с продуктами.

«Так вот зачем он так пристально смотрел на календарь», – промелькнула мысль у Ньютона.

– Ты знаешь, я помню их вместе, – большой Том оперся пухлыми волосатыми руками на прилавок. – Он сильно переживает ее утрату, хоть и прошло уже почти шестнадцать лет.

Ник пробурчал что-то несвязное в ответ.

– Твой отец ее очень сильно любил и не представлял жизни без нее.

– А-ха. Именно поэтому он считает меня виноватым в том, что я появился на свет, убив свою мать в этот же день, – закатив глаза, сказал Ник и потянулся за коробкой хлопьев, стоящей на самой верхней полке.

– Я так не считаю, Ник. Понимаешь, – хозяин старался подобрать правильные слова, – в жизни много чего происходит. Наша задача – находить в себе силы жить дальше и при этом не ударить в грязь лицом. Научиться жить в тех обстоятельствах, которые сложились. Кому-то это дается легко, а кому-то с трудом, как твоему отцу, например, – мудро, словно Санта-Клаус на Рождество, заметил продавец.

– Вам бы проповеди читать с такими витиеватыми речами. Моя жизнь мало чем напоминает сказку, – Ник подошел к кассе, протянул коробку с хлопьями и устало посмотрел в добрые глаза мужчины.

– Так создай ее сам. Всё в твоих руках!

– В моих руках смятые и грязные купюры, – дерзко ответил Ник, с недоумением посмотрев на большого Тома. Сообразив через секунду, что это невежливо, он протянул деньги, извинился, взял пакеты и вышел из магазина.