Вера Галицкая - Китеж-грайнд. Книга 1

Но, на самом деле, больше чем эти нелепые эскизы Тёму волновала Насина спина. Такое чувство, что он собственноручно набил на её теле магнит, который теперь притягивает к себе его взгляд и мысли. Тёма подошёл к столу, который организовали девчонки, положил себе на тарелку хлебцев и полил их квасом, чтобы они стали более сочными. Краем глаза он следил за местоположением своего магнита. Тёма вынашивал коварный план – как бы ненароком сесть рядом с Насей. Хлебец с шипением впитывал в себя квас, и по комнате расползался чудесный аромат обеда. Наконец, Артём, одурманенный сладкими запахами и такими же сладкими желаниями, сел рядом с Насей на диван, стараясь не показывать своего волнения, и принялся поглощать пищу, не поднимая глаз от тарелки. Фуф, вроде, она не поняла, что он подсел к ней специально.

Бабуля, усевшись в кресло со стаканом кваса и выслушав последние новости, начала рассказывать про своё первое сентября в выпускном классе. У неё была чудесная манера излагать свои мысли: такое чувство, что она в двадцать лет законсервировала своё сознание вместе со сленгом. Первое время Тёма даже не понимал, о чём она говорит, но через несколько месяцев общения уже сам начал использовать слова типа «угар», «гиг», «котировать», «доставлять» и другие модные когда-то словечки. Хотя его до сих пор всего передёргивало, когда эта ссохшаяся, малюсенькая старушка на партаках произносила непечатное слово или вспоминала свои постельные дела молодости.

– У меня всю жизнь так получалось, то нечаянно, то специально, что все важные даты проходили мимо меня, – слегка шепеляво вещала старушка,– самое первое Первое сентября в моей жизни я проболела, а последнее – проспала. Мне тогда казалось, что я ужасно взрослая и деловая, и стоять с букетом гладиолусов (это цветы такие) среди детей мне совершенно не хотелось. Поэтому, когда родители ушли на работу, я просто снова легла спать. У меня тогда, как раз был период расцвета в панковской компании, где все были на пару-тройку лет старше меня. Мы, конечно, были жуткими бездельниками: просыпались в час дня, не работали, учились чёрти как. Но было весело. Я называла это «богемой».

В шестнадцать лет кошелёк использовался только для хранения проездного билета, и деньги казались мифом из фильмов. Свободное время слилось с клубами и с людьми, чьих телефонов и настоящих имён я не знала. Но эти люди становились героями моих рассказов и сказок. Тогда положение и статус позволяли мне одеваться на рынке, вместе с подругой стрелять мелочь у прохожих, а потом идти в магазин у метро за портвейном и колой и распивать «Мишки Гамми» с приятелями. Тогда я влюблялась с первого взгляда и на всю жизнь с периодичностью раз в три дня.

Тёма видел её фотографии тех лет, и у него совершенно не укладывалось в голове, что та стройная яркая девушка с красивым, точёным лицом и эта маленькая старушка – один и тот же человек. Поэтому когда Бабуля рассказывала про свои влюблённости, ему становилось немного не по себе.

– Тогда ничего не происходило в реальности, но не как сейчас, то было другое, – продолжала Бабуля, отхлебнув кваса, – Мы жили в лёгком алкогольном опьянении, на сигаретном дыму и энтузиазме. Голод, эпатажная одежда и музыка в плеере делали меня в моём собственном представлении героиней боевика. Я тогда писала истории, рисовала картины, мне нужно было сказать о миллионе вещей, которые разрывали на части душу. Ночи напролёт, если я не тусовалась, я творила. Чаще, конечно, всё-таки тусовалась хахах.

Мы с друзьями-музыкантами вместе ходили на концерты в маленькие грязные клубы с ужасным звуком, знаете, там такие акустические системы были, что казалось, все группы играют одну и ту же песню. Ох, чего только не было на этих гигах! И сумасшедшие танцы, и драки, и полиция, и любовь в туалетах… Мы вообще весело жили. Шатались по центру, он тогда ещё не был разрушен, зависали на хатах у друзей, красили друг другу волосы в нереальные цвета, фотографировались… И очень много пили, сейчас даже страшно вспоминать! Мне тогда не верилось, что я проживу больше тридцати лет, даже татуировку сделала “ Live fast – die young ” – «живи быстро – умри молодым», – Бабуля ткнула скрюченным пальцем себе в шею.– Хахах, кто бы мог подумать! Это был сплошной угар, вписки на концерты, секс, драгс, рок-н-ролл, иногда казалось, что я не переживу выходные, – Бабуля облизала пересохшие синие губы раздвоенным языком и добавила:

– Кстати, поставьте-ка кто-нибудь музыку на задний план, а то, что мы в тишине сидим, как во время войны!

Доцент расторопно встал и поставил свою любимую кассету группы Rancid, и комната наполнилась весёлой шумной музыкой. Вокалист пел что-то хриплым голосом по-английски, барабаны отбивали быстрый такт, гитары грязно ревели. Вот это кайф! Вот что нужно слушать в молодости!

– Вот это я понимаю, другое дело. Ещё бы пива вместо кваса, – продолжала бабуля, – Если бы до наших дней дошёл алкоголь, ребята… Да что теперь сделаешь, сами виноваты. В общем, это было чудесное лекарство от проблем – выпьешь пару стаканов ром-колы, и тебя больше не волнуют мелкие неприятности, все люди вокруг кажутся давно знакомыми друзьями, язык развязывается, «двойки» по математике становятся «пятёрками» по анархизму, хочется смеяться и любить. Позже, в институте, начался совсем хардкор, когда нужно было учиться, работать и угарно веселиться практически одновременно. Тогда я могла не спать по несколько суток подряд и с чьей-нибудь подмосковной дачи после ночных возлияний ехать в воскресенье к восьми часам на работу. Мы тогда очень мало ходили пешком, больше ездили на электричках, автобусах, метро… В транспорте я обычно вставляла в уши наушники, включала любимую весёлую музыку и закрывала глаза. Время летело очень быстро: закрыла глаза на одном конце Москвы, открыла на другом.

– Бабуль, а ты никогда не думала написать автобиографию? Я думаю, вся Москва с удовольствием бы читала рукопись про твою молодость! Это же так круто! – подала голос Гера. – Ты вот сейчас всё это описываешь, и я представляю, что я всё это сама пережила! Я бы даже твою рукопись скопировала в нескольких экземплярах!

– Герочка, я же по молодости вела дневник! Даже опубликовать его хотела. Только хранился он в виртуальном виде – в интернете… А сейчас туда уже никак не попасть. Если только через демку… Но ведь вынести через демку какую-либо вещь невозможно. Так что теперь могу вам только вслух рассказывать то, что вспомню.

Доцент попросил Бабулю рассказать побольше о транспорте, как им не страшно было ездить по тёмным подземельям метро, где хранятся трупы, и как они летали на самолётах. Бабуля углубилась в воспоминания о московском метрополитене, и все снова замолчали, алчно внимая каждому её слову.