Ольга Ядзе - Забыть Александрию

Часть 1. Отум Люмерийская

Глава 1. Падение Старой Королевы

То был мир, в котором цвет небес каждый месяц плавно перетекал из одного в другой. Когда небеса были неприветливого серого цвета, на свет появилась Галатея. Когда небеса были багряными, будто свежая кровь, родился ее будущий муж Магнус.

Галатея происходила из известного рода Драконьих покорителей, она была невысокой коренастой девушкой с волосами, отливающими золотом на солнце. При дворе короля Магнуса с ней приходилось считаться, потому что именно с этой наложницей Король проводил все свои ночи. Помимо Галатеи у Магнуса было пятьсот наложниц, из которых в фаворитки выбилось всего пятеро, и все до единой ее ненавидели. Но больше всех Галатею ненавидела законная жена Магнуса по имени Дора, завидная красавица, к которой муж напрочь утратил всякий интерес.

Малышка Отум, дочь Галатеи, не унаследовала ни ястребиный взгляд матери, ни ее роскошные волосы – у девочки они были тусклого соломенного цвета, да и тело у нее было щуплым. Ей исполнилось всего десять, когда придворные уже вовсю шептались: да, из принцессы Отум не выйдет ни красавицы, ни могучего война, ведь физических задатков у нее нет ни для того, ни для другого. Но Отум была мягкосердечной, кроткой и старательной. Она вставала рано, как велели старшие, и посвящала себя учебе и рукоделию. Отум рано научилась читать, вышивала большие картины, шила платья и рисовала, но это придворных не интересовало. Все, что окружающие подмечали в принцессе, сводилось к тому, что она всего лишь тихая и зашуганная, словом, серая мышка. Ни то, что ее старшая сестра Александрия! Вот, кого во дворце обожали! Во-первых, Александрия была красавицей. Ее белые локоны ниспадали на плечи, а корсеты подчеркивали ее оформившиеся женственные формы. Во-вторых, по поведению она всем напоминала свою мать, Королеву Дору. Александрия никогда не повышала голоса, никогда не ныла, не ругалась, и будучи маленькой уже смотрела на всех так, словно она по положению стоит выше всех, кто живет во дворце.

Все занятия у девочек были в одно время, с утра и до обеда. Из-за разницы в возрасте Александрии давали задания чуть сложнее (в то время, как Отум вышивала птичек ее сестра вышивала корабли, или же когда Отум учила географию родной Люмерии, ее сестра изучала другие страны). Но они все равно были лучшими подругами, и никакая разница в возрасте и вражда матерей им не мешала. На занятиях Александрия всегда помогала сестра, и они неизменно дарили друг другу свои лучшие рисунки и вышивки.

Наверное, в сердце маленькой Отум старшей сестре принадлежало самое большое место. Она проводила с ней очень много времени. Александрия гуляла с ней, завтракала и обедала с ней, рассказывала ей о своих первых влюбленностях, шутила над ней. Александрия для Отум была не только родственницей, но и единственным другом.

Галатея же звала к себе дочь перед сном, да и то ни каждый день.

Отум не любила мать. Она была в курсе слухов о том, что Галатею притащили во дворец наложницей насильно, и, будучи беременной, она ни раз пыталась избавиться от ребенка. Мятежный характер женщины был одной из причин плохого отношения к ней людей во дворце, и то, что Галатея оказалась посредственной матерью, лишь подкрепляло это отношение. Она проводила дни в праздных увеселениях и плетении интриг, отголоски которых тоже доходили до Отум в виде слухов. Девочка не понимала, чем же ее мама так заинтересовала короля.

Когда Галатея принимала дочку у себя в просторной спальне, уставленной вазами с роскошными букетами, она неизменно выгоняла всех служанок и самолично подливала себе вина, а Отум – молока.

– Не доверяй тут никому, кроме меня! – наказывала она каждый раз дочери, лежа на диване в своем шелковом синем халате на голое тело.

– Позвольте, матушка, Александрия никогда меня не обидит, – противилась Отум.

– Ее мать совершила на меня столько покушений, сколько у тебя волос на голове! Поверь, не будь ты от крови короля, тебя бы уже давно отравили! Ну ничего, милая, я сумею нас защитить. Ты обязана мне доверять. И обязана во всем быть лучше Александрии. Пускай отец видит, что ты достойнейшая наследница.

Отум знала, что отец любит ее и так. Александрии он совсем не уделял внимания, а к Отум часто захаживал в гости и дарил ей всякие мелочи. Отец был большим и сильным, у него были доспехи с узорами в виде драконов, множество шрамов и огненно-рыжие волосы. Ей приходилось умалчивать о его визитах, потому что сестра заметно ревновала Отум к отцу. Но, бывало, Александрия видела в комнате сестры новую игрушку, и сама обо всем догадывалась. В ее красивых выразительных глазах что-то угасало. Отум ненавидела видеть сестру расстроенной.

– Как думаешь, почему он не любит меня? – спросила она однажды, когда они сидели наедине.

– Он любит тебя! – уверенно возразила Отум, хотя в глубине души не была в этом уверена. Она обняла сестру, от которой всегда приятно пахло чем-то сладким, и добавила: – Ты просто старшая. Ты унаследуешь нашу большую страну. Он тебя более строго воспитывает.

Александрия на это ничего не ответила, и на объятия, вопреки обыкновению, тоже.

А потом наступил день казни, и Отум уже не знала, что ей думать и что говорить сестре. Она просто перестала что-либо понимать, и тот спокойный мир, полный игр с сестрой, первых достижений и неудач в учебе, окрасился кровью.

Однажды Отум и Александрию без объяснений повезли в карете на Дворцовую площадь, и там было невероятно много людей. Отум никогда не видела столько народа в одном месте, и вокруг стоял такой гул, что у девочки начала кружиться голова. Ее сестра, обычно уверенная и веселая, была бледна, и ее тонкие изящные руки дрожали. Когда карета остановилась, и лакей открыл им дверь, Александрия вжалась в свое сидение и напрочь отказалась выходить.

– Пожалуйста, пойдем! – взмолилась Отум. – Иначе нас будут ругать!

– Нет! Я не могу! – Она замотала головой. – Ты разве ничего не понимаешь?

– Понимаю. Столько людей приходит поглазеть только на казнь, – пытаясь оставаться спокойной вымолвила девочка. – Но ты ведь смелая. Куда смелее меня.

– А вдруг казнят мою мать? – спросила Александрия и разрыдалась.

Отум опешила. Она никогда не видела, как плачет ее сестра. Даже когда Александрию били – а она иногда нарушала правила, и за это даже детям королевских кровей полагалась пара-тройка ударов палкой, – она оставалась невозмутимой. Да и сама мысль, что кто-то во дворце мог заслужить казни, казалась немыслимой. Тем более Королева Дора, неизменно вежливая и величественная, красивая, словно нимфа. Она не сочеталась со словом «преступление».