Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2

Но что бы ты не делал в этой России, с тебя везде и постоянно требовали документ, не просто удостоверяющий личность, а с этой их пропиской, без которой эта страна жить так и не научилась! Я не совсем понимал, что я там могу сделать со своим казахстанским загранпаспортом. Тем не менее мне выписали по всем правилам доверенность, а затем я стал обзванивать московские транспортные фирмы в поисках подходящей автомашины.

Вообще-то я хотел найти «ЗиЛ-бычок» с открытым металлическим кузовом, но таких в аренде нигде почему-то не было. Все фирмы предлагали либо грузовые «ГАЗели» -полуторки, либо монстров в виде «КамАЗа-длинномера». В конце концов я остановился на фирме, которая предложила самосвал «ГАЗ-53». Такой грузовик, во-первых, стоил подешевле, а во-вторых – по трассе шёл более или менее быстро. «Сутенёр», то бишь диспетчер, дал мне по телефону номер лайбы, которую поутру подадут мне к дому…

Был декабрь 2000 года. Стоял мороз ближе к минус пятнадцати. К восьми утра я вышел на улицу возле своего дома и стал смотреть на все грузовики, проезжавшие мимо. «ГАЗона» как-то не наблюдалось, и я не сразу обратил внимание, что по двору крутится огромный пустой «ЗиЛ» с новой «квадратной» кабиной и обычным деревянным кузовом! Минут через пятнадцать в мою душу закрались смутные сомнения, и я подошёл к его водителю. Ну конечно же, это и оказалась заказанная мною лайба. Водила был дико удивлён, что мне дали номер другой машины, но этот-то бедолага был ни в чём не виноват…

Грузовик восьмилетней давности, хоть и пустой, полз по трассе со скоростью максимум в шестьдесят пять, и разогнать его побыстрее никакой возможности не представлялось. Мужик за рулём попался абсолютно классный, несмотря на то, что был москвичом – среди жителей города Лужкова это, к сожалению, редкость. Мы мило беседовали часа три, пока ехали – сначала я рассказывал ему про Алматы, а потом он выдал мне целую кучу разных дорожных историй, коих знал множество. И на этот самый Косогорский завод мы приехали только к обеду.

Я понёсся в здание заводоуправления, и мне велели выписать на эту машину разовый пропуск. Пока водитель заполнил себе путевой лист, эта контора закрылась на обед, и мы встали ещё на час. На улице в тот день было очень скользко, мороз дошёл до минус двенадцати. Мы торчали в кабине, периодически включая двигатель, чтобы погреться. Перерыв рано или поздно всё-таки кончился, и пропуск нам выписали.

Место, где находился завод, не зря называлось Косая Гора: здания цехов и прочих служб стояли на террасах аж в трёх уровнях, и мы, ездя по его территории, то буксовали, пытаясь забраться на очередной крутой ледяной подъём, то не знали, как затормозить на таком же ледяном спуске.

Переехав пару раз через какие-то рельсы, мы наткнулись, наконец, на весовую. Мой шофёр сначала никак не мог загнать свой грузовик на платформу – весы были под довольно низеньким навесом, и ему мешал аэродинамический козырёк, который он соорудил на крыше кабины: его грузовик вообще-то был с тентом, который специально ради этого рейса сняли.

Наконец водила аккуратно прокрался на самый край весовой платформы задним ходом – козырёк над кабиной замер сантиметрах в двух или трёх от крыши навеса. Нам выдали талончик, велели ехать к цеху, и там искать заведующего рудным двором.

В приёмной начальника цеха сидела совершенно обалденная девчонка – красоте девочек того города, в который со своим самоваром не ездят, давно уже нужно посвятить отдельный сайт! Она сначала целых полчаса пыталась найти мне этого мужика по всем заводским телефонам, но потом бросила это бесполезное занятие, и стала объяснять, как доехать до рудного двора: налево, направо, вверх, вниз, снова налево, ещё раз налево, под арку, ну и так далее… Короче, я так ничего толком не понял, и попросил:

– Нарисуйте мне дорогу, пожалуйста!

– Я не умею рисовать! – ответила барышня и заливисто рассмеялась.

Поехали искать рудный двор. Разумеется, сперва заблудились, и попали на него только со второго раза. Посредине его на высокой эстакаде уютно расположился огромный товарняк, люки некоторых полувагонов были открыты и пиролюзит сыпался оттуда вниз, где ездил трактор-погрузчик с огромным ковшом, сгребая руду в бурты. Шеф этого склада оказался здесь, и дал команду трактористу кинуть один ковш к нам в кузов. Грузовик от двух тонн груза чуть присел на своих рессорах, и мы поехали обратно на весы.

Там оказалось, что нам недогрузили полтора центнера руды. Мы снова забрались по всем косогорам на склад, и сами попросили тракториста догрузить нас, причём сказали, сколько нам не хватает. Но мужик, не знаю уж, с какой радости, навалил нам ещё почти полный ковш. Конечно же, получился перегруз почти в тонну, и я побежал в заводоуправление – звонить в наш московский офис, чтобы сообщить и о переборе, и о том, что у меня другой номер машины – не тот, который ждут на нашем заводе.

Всё каким-то образом уладилось часа через полтора: заводские выписали мне дополнительные счета-фактуры, машину выпустили с территории, и мы, уже в четвёртом часу вечера, когда уже было почти совсем темно, так же не спеша покатили обратно. Выбравшись на трассу, мой шофёр сначала заправил машину, а затем остановился у небольшого придорожного кафе, на стоянке у которого продавали те самые «Тульские» пряники, причём всяких разных размеров. Накупили пряников и поехали обратно.

Через два с половиной часа муторно медленной поездки впереди показались огоньки покровского базара стройматериалов. Мы свернули с симферопольской трассы направо и поехали в сторону нашего завода. Я-то должен был показать водиле дорогу, но в такой кромешной тьме почему-то «потерялся» на развязке дороги, шедшей из Подольска в Ям, и мы чуть было не уехали в само Домодедово мимо домика автозаправки, стоявшей у этой эстакады. И только в самый последний момент, заметив нужную дорогу, резко уходившую вправо, я едва успел показать на неё пальцем, как мой шофёр, чтобы попасть туда, заложил на гололёде такой вираж, которому позавидовала бы вся образцово-показательная эскадрилья «Витязь»!

Несчастная машина, попав в «плоский штопор», чуть не сложилась пополам, но в поворот всё же вписалась. Сонная бабка, сидевшая на вахте «Домогнеупора», чуть не померла от испуга, когда наша машина остановилась перед воротами. Шёл восьмой час вечера, и на заводе практически никого не было. Но Санёк тормознул двух своих работяг, и они понеслись разгружать этот пиролюзит в каком-то складе, а Жамал, колдовавший с какими-то составами у муфеля, увидел огромный, затянутый в полиэтилен пряник, и тут же поставил чайник.

Домой в ту пятницу мы попали только в одиннадцатом часу вечера…