Михаил Уткин - Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2

От Аксая до Уральска весь поезд, как и всегда, набился до отказа местными «трамвайщиками» – по проходу было невозможно ходить! А в Озинках таможенники и пограничники устроили нам такой досмотр, что задержали поезд на полтора часа. Что искали – непонятно, потому что ни одного «челночника» по крайней мере у нас в вагоне не было, да и в остальных, я думаю, тоже – не «грузовое» направление! Первый час стоянки они оцепили поезд аж с собаками и никому не давали выходить из вагонов, а докопались в конце концов до проводников – у тех не было с собой каких-то необходимых документов…

Но наши проводнички, как потом оказалось, были тоже не пальцем сделаны: они заныкали по всему вагону пару десятков мешков самого классного фиолетового талдыкурганского репчатого лука, и на перроне в Мичуринске успели мешков пять или шесть продать. Там, видать, их кто-то и сдал – Россия же… В Рязани в наш вагон прилетел наряд ОМОНа, и с каким-то непонятным остервенением повытаскивал у наших проводников ещё полтора десятка мешков этого лука, лихо спрятанных в тамбуре. ОМОНовцы выкинули их прямо на перрон и, пока они составляли там какой-то акт, половину этих мешков прямо у них из-под носа растащили местные бомжи!

Служащий российского ОМОНа, ты до сих пор не понял, что завтра после таких конфискаций лук у азербайджанцев на твоём базаре станет стоить столько, что именно твоей полицейской зарплатки уже не хватит, чтобы его покупать? Наши тебе его раза в два дешевле продавали…

На перроне Казанского нас встретил Санёк Тивин, и сначала привёз в офис. А мы специально захватили с собой из Алматы несколько разных бутылок нашего иссыкского вина: «Бибигуль-Голд», «Катюшу» и прочее – такого вина в городе Лужкове тогда не продавали, и москвичи наслаждались каждым глотком! Потом, говорят, такое вино появлялось в каком-то самом крутом гастрономе на Арбате за не менее крутую цену…

А госпожа Палённая уехала встречать новый год к своим родственникам в Киев и, когда она оттуда вернулась, мы отметили встречу – в небольшом кафе возле Таганской площади…

«АВИСМА» вызвала меня к 11 мая 2000 года наблюдать за ведением футеровки шахтной печи так срочно, что даже не удалось остаться дома на «Родительский день». Что делать – взял билеты на два поезда до Екатеринбурга, и собрался ехать…

Моё купе уже оказалось забито сумками, однако их хозяев долго не было. Попросив проводника закрыть его на ключ, я со своими провожатыми – Саньком Ивановым и юристом Нурликом – вышел на перрон, где мы плавно продолжали употреблять коньячок. Но хорошего-то – помаленьку, и паровоз собрался ехать. И, когда я оказался обратно в вагоне, оказалось, что у меня аж целых две прелестные спутницы – «челночницы» из Челябинской области, вёзшие к себе в Россию китайскую женскую обувь.

Барышням было лет по 27—28 и… на Алма-Ате I пришлось взять бутылочку «Улара», а девчата махом соорудили салатик. Только мы собрались накатить, как наш паровоз встал на час, спрятавшись под мост, по которому шла улица Белинского. То есть, едва успев отъехать от перрона!

Впереди не переводилась стрелка, и её в темпе пытались починить. А по вагонам тут же начали шастать менты-линейщики. Они стали смотреть у всех документы, и сразу же докопались до моих челночниц с недвусмысленными предложениями, но были очень технично посланы мною куда подальше. А когда наехали на меня в ответ, получили список моих знакомых в Южном РУБОП, и очень быстренько исчезли. Уже после того, как наш поезд наконец-то снова отправился, мы уговорили эту бутылочку, барышни заботливыми женскими руками расстелили постели себе и мне, сами завалились спать, а меня попросили разбудить их в Чу. Ну а я стоял себе у открытого окошка в проходе, глядя на цветущие всеми красками окрестности…

На перронном базаре Чу я удивился: все овощи-фрукты вдруг оказались дороже, чем на Зелёном Базаре Алматы! Граждане спекулянты, пытавшиеся всучить нам помидорчики-огурчики по таким ценам, оказались в «пролёте» – народ, ехавший с юга, почти ничего не покупал. Единственное, что я взял на этом перроне – готовые варёные казы. Ничего, челябинские девочки умяли их за милую душу. Ещё бутылочка коньячку от моих щедрот, и девки начали рассказывать.

У обеих оказалось по: мужу, ребёнку, квартире, оснащённой всякими там «BOSHами» и «INDESITами», а также по «ВАЗу-21099». За каждый рейс в Алматы эти девочки имели по 20 тысяч российских чистыми на руки. У одной из них муж работал чисто символически – заправлял в какой-то «ПЧ» огнетушители за 1600 руб. в месяц, а у второй не работал вообще. Оба по дому ничего не делали, «челночить» тоже не хотели, и заняты были исключительно тем, что валялись на диванах перед телевизорами. За это оба оказались одинаково наказаны: доверенностей на автомашины они от своих жён не имели.

Без семейных скандалов не обходилось: тот, который вообще не работал, постоянно пытался уйти от своей жены к другой бабе, но не просто так, а прихватив с собой своего ребёнка (пацану 10 лет), но жена ему ребёнка, разумеется, не отдавала! Я, конечно же, спросил, а на кой им такие мужья – ответ получился, как в той присказке: вроде и не нужен, а выбросить жалко!

Умом Россию не понять…

В Сары-Шагане у нас получился «рыбный день». Но был уже второй или третий час ночи, и мы быстро улеглись спать. Ну я-то долго спать в поездах не умел, и буквально через пару часов снова проснулся. По дороге везде было ясно и тепло, но ранним утром провода линий электропередач 500 киловольт и все верхушки мачт на подстанции «Акадыр-500» утонули в густейшем тумане. Клочья серой ваты задумчиво плыли с северо-запада, удивлённо натыкались на провода линии-пятисотки, шедшей отсюда на Жезказган, на секундочку задерживались, запутавшись в них, и улетали куда-то дальше. Мне подумалось, что я вообще лечу на каком-то самолёте!

На повороте железной дороги из тумана вдруг проступили силуэты трёх или четырёх лошадей, и мне сразу же вспомнился тот самый мультфильм про «Большой секрет для маленькой такой компании»:

«И только лошади летают вдохновенно,

Иначе лошади разбились бы мгновенно,

И только стая белокрылых лебедей,

Летит, как стая большекрылых лошадей…»

А в Караганде снова сияло солнышко, по перрону носили жареные окорочка и все прочие прелести цивилизации, начиная с пива, которое хоть и было местное, карагандинское, но называлось «Огни Магнитки». Чуть позже мне объяснили, почему. Дело в том, что пивзавод в какой-то момент остался без оборотных средств и сырья. За финансовой помощью они обратились к тогдашнему директору металлургического комбината в Темиртау Александру Свичинскому, чуть позже убитому прямо на проходной этого комбината. Человек помог пивзаводу купить солод и хмель в Чехии, но, поскольку он сам был из Магнитогорска, то попросил назвать так один из сортов местного пива.