Александр Шляпин - Тайна скорбящего ангела

Яркий пунцовый румянец вспыхнул на лице, и девушка зажав монету, как что-то самое дорогое, вернулась к подруге.

– Во тебе повезло Санчело! А девка-то в тебя влюбилась! Видал, как зарделась- как светофор. Не теряйся! Станешь после школы бюргером. Будешь ходить в кожаных шортах и пиво пить с буквурстами, – подколол его Фиделя.

В те былые времена, каждый военнослужащий, каждый член семьи, который прибывал в Германскую Демократическую Республику, инструктировался сотрудниками особого отдела. Автограф в книге такого инструктажа, как бы закреплял подобные договоренности, которые регламентировал поведение в иностранном государстве. Не понаслышке Русаков знал о возможных провокациях со стороны западных спецслужб.

«Вот они происки западногерманской агентуры», —подумал Русаков, считая, что его уже вербуют.

– Ты Русаков дебил! Что ты Союз позоришь. Телки на тебя глаз положили – понравился ты им. Пользуйся этим —ты же носитель славянской культуры.

Все страшилки, которые он услышал за последние дни, вертелись в его голове, придавая его образу растерянность.

– Русаков, не смеши наших немецких камарадов! Ты выглядишь, как идиот, —сказал Крюков. -Немки хотят с вами познакомиться. Они вас кофе приглашают выпить в кафе.

Чувство облегчения вдруг пробежало по телу Русакова, и он дружелюбно улыбнулся во всю ширину своего рта.

– Меня звать Эрика, а это моя кузина Керстин Грассер, – сказала немка на своем языка.

– Эту звать Эрика, а её кузину Керстин, – перевел Крюков. Они представили друг на друга, и замерли, ожидая ответной реакции от русских. —Меня звать Александр, а это Виталий.

– Хорошо, – сказали немки протягивая руки. -Туй есть Заша. Ир ист Вит! —повторили девчонки, переиначивая на немецкий лад русские имена. Как показывала практика общения интернациональных пар, русские имена, были для них китайской грамотой. Ради комфорта они старались сократить их до разумных пределов. А это делало их звучание короткими словно выстрел. Кто бы мог подумать, тогда что девушка, белокурыми волосам и серо—голубыми глазами, словно у сиамской кошки, войдет в душу Русакова с первого взгляда. Хоть она и была немкой и говорила для него на непонятном языке, в ней было что—то необычное. Его тянуло к ней с невероятной силой, что ему казалось, что кишки внизу живота покрываются инеем. Именно это отличало её от всех тех, с кем он дружил и учился в одной школе. Её внутренняя свобода, её манеры так интриговали Русакова, что он испытал ошеломляющее потрясение.

«Керстин Грассер» – крутил он в своей голове, стараясь запомнить нерусское для слуха имя.

Немка со светлыми волосами—как ему показалось тогда, была интересней чем знаменитая на всю школу красотка Леночка Щетинина. В школе, у Ленки конкуренток не было. Парни из десятых классов старались ухаживать за ней, но девушка, не смотря на свой имидж «своей в доску», оставалась неприступной, словно «Эверест». Большие и лучистые глаза Керстин, подобно лазерным лучам прожгли сердце Русакова, и от этого взгляда сердце билось, словно шальное. Приятное и обаятельная внешность: ангельский вздернутый носик, с первого взгляда расположила к нежным и до глубины души нежным и романтическим чувствам. По воле случая, сегодняшний день оказался для Александра тем днем, когда он, сам того не подозревая, встретил свою первую любовь. Впервые в жизни Русаков по—настоящему влюбился. Влюбился не просто так мимолетно, а всей своей пока еще мальчишечьей физиологией. Немка, в одно мгновение, словно срослась с ним кожей, мясом, костями, а главное душой. Словно угасающее горное эхо, его одноклассницы и девчонки из параллельного класса, стали меркнуть в его сознании пока не превратились всего лишь в воспоминания. Теперь Русаков видел перед собой только одно лицо – лицо которое, словно нож полоснуло его по сердцу, оставив на нем огромный шрам.

Эрика была ростом сантиметра на три выше кузины. С виду могло показаться, что они подруги, хотя общие черты их внешности, выдавали в них дальних родственниц. Эрика по характеру была холериком. Её необузданный темперамент не давал ей спокойно стоять на одном месте. А вот Керстин была другой. Она была кроткой и более рассудительной. Сразу было видно, что девчонка хорошо училась и имела виды на высшее образование. С первых минут знакомства, парни не сговариваясь, сами собой разбилась по парам. Виталию с его харизмой и вкусами больше подходила Эрика, ну, а Александр, тот не колебался ни секунды, стал ухаживать за Керстин. Её женственная притягательность и обаяние сразили Сашку наповал. Сердце парня дрогнуло и Керстин Грассер, навсегда бросила якорь в его душе. Время делало свое дело, и с каждой минутой преграды, навеянные национальными менталитетами, странным образом рушились, а отношения становились значительно теплее. В этом было что—то непонятное. После недолгого общения, ребята стали неплохо понимать друг друга. Керстин сносно говорила по—русски, а Виталий слегка знал немецкий язык.

– А вы хотите выпить кофе? На улице холодно, и мы с кузиной немного замерзли, —сказала по —немецки Керстин, указывая на открывшееся рядом кафе. Странно, но Русаков, увидев куда показывает немка, понял о чем идет речь.

– Я—я, кафи тринкен! —сказал Виталий, вспоминая немецкие слова из кинофильмов и уроков немецкого языка. Подхватив девчонок, парни не скрывая своего совкового удивления вошли в заморский пункт общественного питания. Русские в Германии к концу восьмидесятых годов были не просто советской военной группировкой. Русские за время пребывания в ГДР стали почти частью немецкой культуры. Русский язык в школах восточной Германии был базовым иностранным языком, на котором говорили почти все молодые немцы социалистической республики ГДР. Влюбленность и дружба межу славянами и немцами, окрепшая почти за полвека, стала простым и даже обыденным явлением. К концу существования группировки ГСВГ эти отношения как—то перестали напрягать ни одну, ни другую сторону, как это было еще двадцать лет назад. Тысячи немцев и немок по всей восточной Германии, даже не подозревали, что в их жилах течет уже не кровь древних ариев и нибелунгов, а кровь русских парней, искренне полюбивших эту страну.

В преддверии нового года кафе, после рождественских католических праздников, было украшено с присущим немцам размахом. Многочисленные гирлянды цветных лампочек, были развешаны повсюду и создавали ощущение тепла и уюта. Блестящая мишура, свисала с одного угла зала до другого. В углу возле входа, стоял толстый Вайнахтсман похожий на деда мороза. Он делал какие—то жесты руками, зазывая таким образом, проходящих мимо покупателей.

Ароматом настоящего кофе казалось, был пропитан не только воздух, но и все окружающие предметы. Впервые окунувшись в этот мир, русские парни были в шоке. Они смотрели на все это великолепие, завороженным взглядом и не могли поверить в то, что попали в настоящий мультфильм. Весь этот волшебный и сказочный антураж, очаровывал и переносил в детство и ожидание новогоднего карнавала. Какой—то невидимый режиссер, манипулировал судьбами, связывая их не только для любви, но для далекого будущего. Русаков и Виталий, словно слепые котята были неуклюжи настолько, что их подружки не переставали подшучивать над ними. Ребятам хотелось окружить новых подружек естественной заботой, а в результате получались какие—то нескладные попытки первых ухаживаний.