Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Часть 3

– Хорошо, – я еле сдержал раздражение. – Ты, как всегда, во всем права… Но сейчас тебе придется подождать. Все, все, дорогая, запиши мой телефон. – На той стороне опять раздались всхлипы. – Спокойной ночи!

Я встал с кресла, выключил свет и снова подошел к окну. Вдоль портовых сооружений протянулась ярко-желтая линия огней, обозначающих край моей Ойкумены.

Все бабы дуры, но не потому что дуры, а потому что бабы. Марсо права в одном – я пускаю дело на самотек и откупаюсь от нее деньгами. А что мне еще остается?

Я позвонил Косте.

– И что ты забыл в Йемене? – обиделся он. – Можно поменять реальность, но поскольку она многовариантна, есть опасность опять промахнуться. Вспомни Рембо.

Сделав шаг назад, я упал на кровать и вытянулся на ней во весь рост. В окно влетел шум океана.

– Я – не Рембо. Постараюсь тут не задерживаться.

В этот момент в коридоре послышалось бряканье цепей и скрип колес. Ничего себе.

Я спустил ноги с кровати, нашарил кроссовки и вышел в коридор. Там было темно и пусто. Откуда-то доносилось постукивание бильярдных шаров. Я рассеянно уставился на дверь в конце коридора, ведущую, видимо, на черную лестницу.

Да, привозить сюда Марсо и дочь – полное безумие.

Я вернулся в номер, снял трубку телефона, все еще влажную от недавнего разговора, и еще раз позвонил в офис. Но никто не ответил.

В дверь постучали, и старческий голос промямлил: «Ужин, сэр».

«Да-да, сейчас иду».

Я перекатился по кровати к шкафу и переоделся. Серые брюки, белая рубашка. Сойдет. Коридор был покрыт ковром с густым ворсом, и я несколько раз о него споткнулся.

Столовая располагалась этажом ниже. Высокие потолки, вереница столов. Внешнюю стену опоясывала терраса, там тоже были расставлены столики. Окна выходили на тихую улицу, за которой виднелось море.

В дальнем углу симпатичная пианистка тарабанила на рояле мазурку. За ней на стене висел большой портрет Артюра Рембо.

Все постояльцы сидели за большим круглым столом.

Ко мне подошла Танара, держа в руках поднос. В большой рюмке зеленела какая-то жидкость.

– Что это?

– Мой фирменный аперитив, – сказал хозяин. – Только для европейцев.

Я поднял рюмку и залпом выпил все содержимое. Липкая жидкость пошла круто вниз и попала в самую точку. Но горло сразу же онемело. Напиток оказался очень крепким.

Хозяин одобрительно посмотрел на меня.

– Добро пожаловать в нашу теплую компанию.

Я смахнул сырость с уголка губ.

– Лоренц. Эдд Лоренц, – представился я в стиле агента 007. И сел за стол.

Хозяин представил мне всех, сидящих за столом, но я был невнимателен, вежливо кивал и запомнил лишь две фамилии и одну профессию.

Молодой мужчина в очках, растопырив на столе локти, некрасиво ел кусок мяса. Казалось, он даже не слышал, о чем тут говорят. По всем признакам это был представленный мне археолог.

Справа от него сидел пожилой мужчина с чуть красноватым лицом в темном льняном костюме и голубой рубашке. По его жилету вилась золотая цепочка. Он производил довольно внушительное впечатление и упорно не спускал с меня глаз. Скорее всего, это был мистер Гилберт. Рядом с ним сидела шикарная дама, лет сорока, видимо, миссис Гилберт. Красивое лицо с высокими скулами и большими темными глазами. На ней было легкое цветастое платье, открывающее ложбинку между грудей и изящные руки. Ее взгляд моментально отметили мой помятый вид.

Справа от них сидел молодой парень с лицом суфийского аскета. На нем была выцветшая футболка с неразборчивой надписью. Я прозвал его Муридом – послушником суфийского братства. Следующей была молодая девушка, напоминающая фарфоровую чашку. Голова в коротких белых кудряшках, круглое лицо, большие, широко расставленные глаза, длинное платье с белоснежным воротничком. Я запомнил, что она работает на какую-то благотворительную организацию при ООН, и прозвал волонтеркой. За ней, развалившись на стуле, сидел господин Дюваль, фамилию которого я тут же переиначил на Дю. Круг гостей замыкал высокий, небритый араб по имени Али, с платком на голове, закрепленным жгутом – угалем.

Волонтерка рассказывала всем, как жила в общине хиппи вместе с подругой и жарила всем котлеты из обрезков мяса и увядшей зелени, подобранной после закрытия рынка.

Официант принес мне на подносе тарелку с тушеной рыбой и овощами. Несмотря на выпитый аперитив, аппетита не было никакого. Я вяло отделял рыбу от костей, запивая ее минералкой. Интересно, что свело этих людей вместе. Не назревает ли здесь детектив в духе Агаты Кристи. Хватит с меня трех расследований.

От второго блюда я вообще отказался. Официант тут же услужливо поставил передо мной металлическую вазочку с подтаявшим мороженым. Я покопался в нем ложкой. Нет, это был не пломбир моего детства, за двадцать копеек, в хрустящей вафельной вазочке, намазанный большой ложкой.

– Я слышала, что вы из России, – повернулась ко мне миссис Гилберт.

– Почти.

– Вы не поверите, но я была в Сибири. Зимой. Мы с мужем и еще тремя бизнесменами вели переговоры о поставках леса, – миссис Гилберт вдруг оборвала рассказ и за столом возникла неловкая тишина.

– Самое интересное началось потом? – задал я естественный вопрос.

– Вы правы, нас повезли мыться.

– В баню?

– Да, в баню. Это такой деревянный дворец с бассейном посреди глухого леса. Мы от холода чуть было не залезли в камин. Русские помылись и стали угощать нас водкой. Сами они пили со скоростью курьерского поезда. Им ничего, а мы через час уже не стояли на ногах. Потом из леса пришли женщины. Очень красивые. Но что толку? Мои мужчины боялись отойти от камина. А русские разошлись по номерам.

– Женщины пришли прямо из леса?

– Так нам показалось. Когда русские вернулись, мы запросились обратно в гостиницу. Но нам ответили, что все выпили и некому вести машину. Мы спросили, а где же водители. Нам ответили, что они тоже выпили. Как же так? И тут один из русских сказал такое, что я не поверила своим ушам. Он сказал: «Должны же люди отдохнуть». Мы маялись у камина всю ночь. Утром нас отвезли в гостиницу, а в два часа дня – подписывать документы. Весь день мы не знали, как избавиться от головной боли. Я больше не хочу в Россию. Это варварская страна. Там по улицам городов ходят медведи.

Все посмотрели на меня.

– Медведи? – переспросил я, – не видел.

Миссис Гилберт порылась в сумочке и протянула мне фотографию: поросль молодого леса, на переднем плане – шесть мужчин в мохнатых шубах и шапках. Рядом с ними медведь. Немного в стороне от них – женщина с взъерошенной копной волос, подстриженных коротко. Это была сама миссис Гилберт. Среди мужчин я с удивлением узнал Бальмонта.

– А этот что там делал? – я показал на него пальцем.