Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Часть 3

– Это еще одна история. Вы не поверите! Он интересовался не лесом, а оружием. Там, в тайге, на заснеженной поляне мы наткнулись на пятнадцать брошенных танков. Он выяснял, у кого их можно купить. Удивительная страна.

Я чуть было не поперхнулся минералкой. Охренеть можно.

Слово «охренеть» я, видимо, произнес вслух. Мурид с интересом смотрел на меня. Неужели он знает русский язык?

Но все остальные тоже смотрели на меня. Пятнадцать брошенных посреди леса танков явно не укладывались у них в головах. Надо было что-то сказать. Я подарил всем обаятельнейшую из своих улыбок, и сказал:

– В России танков на три полномасштабных войны. Их просто некуда ставить.

Сквозь узкие окна проглядывало море, окрасившееся около освещенной набережной в винный цвет облетающих кизиловых листьев.

Мое мороженое почти полностью осело, словно сдувшийся воздушный шар.

– Не надо ругать русских, – мистер Гилберт тоже не захотел есть мороженное и тяжело откинулся в кресле. – Когда здесь хозяйничали русские, арабы тайком вспоминали англичан. Когда же русские ушли – оказалось, что лучших друзей у них никогда не было.

– Зачем вам русский лес? – спросил я.

– Хочу построить здесь «исламский» отель, в полном соответствии с законами шариата. Пять раз в день должен звучать голос муэдзина, меню без свинины, никакого алкоголя. Бассейн. Женщины в закрытых купальниках и накидкой на голове.

После России разговор перешел на другие темы.

– Вы были в Соединенных Штатах? – спросила меня миссис Гилберт.

– Был, но тут же уехал. Мне сказали, что индейцы считают белый скальп особенно ценным.

– Да вы что? – миссис Гилберт от возмущения уронила вилку. – В Америке больше не снимают скальпы.

– А в России медведи по улицам не ходят.

Миссис Гилберт сразу же поняла шутку:

– Ах, вы какой! – она улыбнулась и погрозила мне пальцем.

– У меня вопрос к нашему гостеприимному хозяину, – проворковала волонтерка. – Сэр, что происходит? Какие-то непонятные звуки. Кто-то бродит ночами по коридорам. У нас завелся лунатик?

– Это не лунатик, – возразил Мурид, – я видел белую фигуру, скользнувшую от входной двери через холл по направлению к лестнице. Это привидение.

– Ничего удивительного, – вставил я, вспомнив странные звуки за дверью. – Здесь все пропитано викторианским духом. Привидения это любят.

– Неужели привидения существуют? – театрально ужаснулась миссис Гилберт, одаряя всех своей обворожительной улыбкой.

– Существуют. Но здесь их не может быть. Когда солнце заходит, на отель падает тень минарета, – авторитетно прогундосил археолог.

– Когда вы его видели? – спросил хозяин у Мурида.

– Вчера вечером.

– Глупости, – пробурчал мистер Дю, – кто-то ночью перебежал в чью-то постель.

– Может, это дух Артюра Рембо? – миссис Гилберт показала на портрет поэта, висевший на стене.

– Он жил в этом доме? – спросил кто-то.

– Да, он прожил в Адене больше десяти лет, из них два первых года на верхнем этаже этого дома, – в голосе хозяина прозвучала неподдельная гордость. – Работал в местном кафе. Но вскоре понял, что на кофе много не заработаешь, и стал торговать оружием, – хозяин покосился на меня. – В подвале сохранились кое-какие его вещи. Вернее, я говорю, что это его вещи. А портрет прямо из Парижа. Не бог весть что, но есть о чем рассказать постояльцам. Вначале я назвал свой пансионат «Приют Рембо». Но после фильма «Рэмбо» поменял название. «Дом Рембо», который показывают туристам в Кратере, не имеет к поэту никакого отношения. Сейчас там отель и ресторан, которые носят его имя.

– Как интересно. Но вы так и не сказали, кто бродит по ночам, – не унималась миссис Гилберт.

– У меня нет тайн. Но не все можно рассказывать в присутствии молодых дам, – хозяин поклонился в сторону волонтерки, – а также… э-э… воителей ислама, – он посмотрел на араба.

– Насчет привидений нам пусть расскажет уважаемый историк, – мистер Дю придал своему голосу максимум иронии. – У него есть аппарат, точно такой же, как в фильме «Ловцы привидений». Пусть он устроит спиритический сеанс.

– Я не устраиваю спиритические сеансы, – проворчал археолог, не поднимая головы от тарелки. – Мой аппарат усиливает звуки прошлого, воспроизводит древние фонограммы, записавшиеся естественным образом на поверхности камней и глиняных сосудов.

– Ваш аппарат – это зло, – резко сказал мистер Дю.

– Как это возможно? – заинтересовался Мурид.

– Звуковые колебания не исчезают полностью, – археолог, наконец, поднял голову, и в его глазах появился огонек. – Здесь, в Йемене, они по каким-то причинам сохранились лучше всего. Я думаю, что это из-за пустыни. Песок находится в постоянном движении, он стирает следы людей, животных, целые города. Поэтому то, что осталось, то, что не стерто песком, более красноречиво, чем в других местах. Не верите?

– Никогда не поверю, что камни могут сохранить звук, – рассерженно отреагировал мистер Дю.

– Почему нет? – обиделся археолог. – Камни тоже подвержены истории. На них остается патина, их выедают воды и человеческие страсти. Так почему же на них не может отпечататься звук? Звуки можно найти везде – во льду, в болотном торфе, на сломанных конечностях и пустых черепах. Единственно, что нам недоступно, это мысли и чувства тех, кто уже по ту сторону Стикса.

Все перестали есть, обдумывая только что услышанное.

– В песках нет истории, есть только чреда событий, – не отступал мистер Дю. – Я провел здесь двадцать лет и знаю, о чем говорю. У бедуинов нет исторического времени. Просто нет, и все. Есть только циферблатное время. Между двумя событиями находится лишь отрезок циферблатного времени. Это понятно?

– Понятно. Истории нет.

– А прошлое есть? – спросил я.

Мистер Дю удивленно уставился на меня, как будто до сих пор считал меня глухонемым.

– Прошлое как бы есть, – его голос потерял былую уверенность. – Но пустыня снимает психологическую потребность в прошлом. А значит, его нет.

– Тонкое замечание, – согласился я.

– Если историческое время в пустыне только иллюзия, – подала голос волонтерка, – то, что имеет значение?

Мистер Дю окинул ее снисходительным взглядом, но промолчал.

– Ничего, – ответил за него археолог. Он явно не хотел вступать в разговор и поэтому говорил, растягивая слова. – Если нет истории – нет ничего. А прошлое можно прокрутить назад, как фильм на старом кинопроекторе. Не верите?

Я ответил за всех:

– Почти верю. Можно после ужина на вашем аппарате проверить одну мою догадку?

– Буду очень рад.

Я начал делать выводы. В отношении археолога все более или менее понятно. Он, конечно, немного «того», но может пригодиться. Как здесь оказался Мурид, тоже понятно. «Космополитическая элита бедноты» на исламский манер. Ни гроша в кармане, а ездит по мусульманским странам в поисках божественных откровений. Интересно, кто ему оплачивает отель? С мистером и миссис Гилберт тоже ничего не понятно. Они могли бы жить в пятизвездочном отеле. Волонтерка, судя по всему, изучает арабский язык. Араб совсем непонятен. Остается мистер Дю. Что он тут делает?