Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Часть 3

За Семной начиналась цепь крепостей. В каждой крепости когда-то были расквартированы вооруженные отряды. Теперь они были пусты.

Между вторым и третьим порогами река снова протекала по безжизненной местности.

Справа теснились дикие мрачные скалы, они то заходили в воду, то выходили из нее. За ними высились горы, их ребристые склоны разрезали овраги, в долинах громоздились высокие конусы песка. Все было выжжено солнцем. Скалы накалялись днем и остывали по ночам. Вечером было слышно, как они с шумом лопаются и как обломки камней катятся под гору, падая в Нил.

Слева низкие каменистые берега были засыпаны песком. Ощущалось смертоносное дыхание двух пустынь. Селения встречались редко. Нагие нубийцы бродили со своими стадами вдоль берега или сидели толпами без всякой защиты от тропического солнца.

Вдалеке показались две линии мощных крепостных стен Миргиссы, построенной в форме прямоугольника. Внутренняя стена достигала высоты 10 метров и охватывала крепость с трех сторон, с четвертой стороны крепость охраняла круто обрывающаяся к реке скала.

В Миргиссе еще сохранился гарнизон. Начальник гарнизона был хорошо знаком Нему, и он вместе со своим отрядом присоединился к беглецам.

Третий порог удалось пройти по воде. За ним лежала широкая, зеленая долина – излучина Донгола. По брегам простирались зеленые луга и рощи развесистых пальм.

Царь Тутмос добрался до этих земель тысячу лет назад. Теперь вокруг могучих стен брошенных крепостей гнездились дома нубийцев, как муравьиные кучи на корнях могучей сикоморы.

Нем знал, что на востоке за этой зеленью лежат волны песка, тянущиеся в глубину Нубийской пустыни до самой Великой Зелени, и они погребли под собою не одну армию, пытающуюся спрямить путь по Нилу на юг. Теперь по этому пути бредут остатки нубийского корпуса. Что с ними?

О том же думала и Таисмет. Она постоянно обращалась к богам и требовала от Хатхорити истолкование знамений. Раньше это делал Секененра. Но в последнее время он говорил лишь то, что она хотела услышать.

В одну из звездных ночей Таисмет, закинув голову, спросила Секененру:

– Неужели мы рождаемся на свет и живем непонятно зачем, а потом умираем, и все? Так просто. Я всегда верила в бессмертие. То, что мы уходим в поля Иару, а потом улетаем туда, к звездам. Но сейчас не знаю.

– Первое условие бессмертия – смерть, – ответил Секененра. – Ничего больше я сказать не могу. Что там, на небесах, – никто не знает.

Теистере использовала время для своих любимых занятий. Она расшивала орнаменты на тканях и приставала к Неферу, упрашивая его дать ей уроки мастерства. Тот отказывался. Но когда он наконец согласился, один из уроков закончился в постели.

С борта корабля, где плыли Береника и заговорщики, постоянно звучала музыка. Там явно наслаждались полнотой жизни, не думая о том, что будет завтра.

В один из дней Таисмет письменно пригласили к Беренике на званый обед. Но она в раздражении швырнула свиток за борт.

– Что она себе позволяет? Кто она такая? Бывшая фараонша, надоевшая своему мужу?!

О побеге Береники из Таниса Таисмет знала во всех подробностях. Нем рассказал ей, что она привела к Ною какого-то чужестранца из страны неведомых адитов, который позвал его на службу к своему господину. Это вызвало в Таисмет еще большую ярость к Беренике. Им с Ноем боги повелевают создать новое, прекрасное государство, где будут счастливы все. А эта иудейка пытается низвести Ноя до положения обычного наемника.

Таисмет начала подозревать, что у Береники нехилые планы в отношении ее мужа. Ной должен был отправить ее обратно на Север, и дальше – в Иудею, а не брать с собой. Почему он этого не сделал? Таисмет отвернулась, чтобы Теист не заметила, как она кусает губы от злости.

– Перестань злиться и прими приглашение. – Теист оглянулась на двигавшийся следом за ними второй корабль. – Надень свой плащ, расшитый золотым орнаментом, и тиару с Уреем, которую ни разу не надевала. Надо же как-то показывать себя.

Но Таисмет явно обдумывала что-то свое. После долгого молчания она сказала:

– Прежде всего, я должна поставить эту дрянь на место.

Отряд Ноя шел по двенадцать-тринадцать часов в сутки почти без потерь, подсыхая на солнце. Колючий удушливый воздух, сухие губы, растерзанные песком глаза, немые пророчества одиноко стоящих выветренных скал, песок, оседающий на поверхности песка. Время от времени ветер падал вертикально сверху и закручивался вихрем.

В полдень небо переместилось выше и стало темно-синего цвета. Песок жег пятки даже через подошвы сандалий. Когда Ной устремлял взор в одну точку, пространство вокруг нее выцветало, а с горизонта накатывала тьма. Раскаленный воздух прогонял любые мысли, кроме мыслей о прохладе.

Этой дорогой пользовались с незапамятных времен. Но дорогой она была только для тех, кто хоть раз прошел по ней. Для отряда все кругом было однообразной пустыней, покрытой песком и камнями. Лишь по торчащим из песка костям можно было узнать места дневных стоянок проходивших здесь когда-то караванов.

Все переходы были похожи один на другой: вокруг плоские приземистые горы до половины занесены песком, напоминающие гигантские могилы. Вечные камни и столь же вечные пески, страх разрушения и смерти.

Ною казалось, что окружающие его скалы похожи на статуи львиноголовой богини Мут из черного базальта на берегу священного озера в Фивах. В мареве дневной жары они оживали, шевелились и разевали свои страшные пасти. Сквозь шум в ушах он словно слышал их грозное рычание, а дневная ноша, непомерно тяжелая даже для него, отдавалась в предплечьях страшными объятиями этих кошмарных чудовищ.

Вода в кожаных мешках высыхала от жары. На губах появились болезненные трещины. Ной приказал тщательно смазывать лицо специальным кремом, чтобы избежать ожогов.

Так проходил день за днем. Пустыня печально дышала под ноги и убивала своей безысходностью.

На половине пути около горько-соленых колодцев они, наконец, наполнили кожаные мешки водой, грязной, соленой, пахнущей тухлыми яйцами.

В один из дней ветер резко усилился, и налетела песчаная буря. Сначала ветер катил по земле небольшие камни, поднимал пыль, срывал с ослов поклажу. Ослов заставили лечь, а люди укрылись за ними с подветренной стороны вместе с глиняными кувшинами, которые могли быть побиты летящими камнями, и накрылись циновками, чтобы не задохнуться. Песок накапливался с одной стороны и сметался с другой.

Потом в небо белым столбом поднялся смерч, напоминающий толстый скрученный канат. Ной плотно зажал обеими руками глаза и уши. Смерч двигался прямо на него. Все ближе и ближе. Он кожей почувствовал, что ветер еще далеко, но уже давит на него с невероятной силой. За несколько минут песок заполонил все. Но на этом все и закончилось.