Антонина Иванова - Не называй его Титаником

Зная, что Клер уехала, однако при каждом звуке колокольчика Джон с надеждой смотрел на дверь.

Пережидать разлуку помогала подаренная Клер книга. Читая её, Джон вновь переживал эпизоды своего жалкого детства. Отвага маленького героя, его выживаемость в сложных обстоятельствах были сродни ему. Книга по праву была путеводителем в противоречивом мире и людей. Ведь закон джунглей «Право сильнейшего» походил на человеческий, о котором ему толковал отец.

Как-то в лавку зашёл сосед-торговец. Джон в придыхании посмотрел на входную дверь. Но Клер там не было. Осмотрев товар, трейдер подошел к нему и, молча, положил пе-ред ним сложенный листок. Не говоря ни слова, торговец резко повернулся и вышел. Джон, волнуясь, развернул белый листок. «Здравствуй, Джон. Я обещала написать, и вот пишу. У меня в разгаре учебная пора. Появились новые предметы. Особенно меня заинтересовали занятия по естествознанию. Возможно твои рассказы о ваших прогулках с Простушкой побудили и меня увлечься этой наукой. Я вспоминаю и наши прогулки. Если сочтешь не затруднительным, напиши, какие ещё изумительные поделки ты сделал. Джон, я рада нашему знакомству».

Каждое слово в письме отдавалось в душе Джона ликованием. Клер спрашивает о новых изделиях. Будут. Много. И во всех будет отражаться её красота. И воодушевление взорвало Джона. Всплеск активности, подпитанный посланием Клер, вылился в новые формы, новые творческие идеи. Мыльные поделки восхищали покупателей.

А Мистер Мур не вдавался в причины столь повышенной креативности Джона. Для него главным было покупаемость его товара. А товар мистера Мура стал покупаемым не только в их округе. Мыльные фигурки, упако-ванные в красочные коробочки, пользовались огромным успехом уже и в соседних штатах. Мыльное производство тоже ширилось.

Гигантская экономическая волна, смывшая когда-то благополучие большинства американцев, пошла вспять, оставив на дне тех, кто оказался, как говорят, без стержня. У мистера Мура стержень был. Почувствовав облегченный выдох страны, мистер Мур с неуёмным рвением ринулся возрождаться «из пепла». Щуплая фигура мыловара металась между котлами, его призывной голос слышался в разных концах мыловарни. И вот, производство уже вернулось на уровень до кризисного состояния. Внутренне он себе признавался, что несомненному успеху способствовала деловитость молодого родственника. Но вслух восхвалять молодого родственника не спешил. «Хваленого берегись пуще хаянного. Пусть работает».

Однако, за всеми отговорками Пол Мур только молодого родственника видел приемником. С усмешкой вспоминая упорство старой родственницы, благодарно отмечал: «Полезного мальца подсунула старая».

Как-то, довольно потирая руки, мистер Мур радостно произнес:

– Сегодня заключил отличную сделку с Азарием. Он весь твой ассортимент скупил. И заказал ещё. Он ведь по всем штатам разъезжает. Отличная реклама будет нашему продукту. Так что твори, а я прослежу. Буду держать на контроле твой производственный тонус, – ухмыльнулся родственник.

Но Джон радостью родственника не проникся. На душе было муторно. Он так и не написал ответ Клер. «Если сочтешь не затруднительным, напиши…» – для него оказалось очень затруднительным выложить на бумаге сердечные слова.

Каждый вечер Джон садился перед чистым листком… В голове чуть ли не поэма складывалась, а на бумагу проникновенные слова не ложились. Кроме чудесного имени «Клер» написать ничего не смог. Сидя над листом бумаги, полностью исписанным только одним словом, Джон, как заклинание, повторял «Клер, Клер, Клер…».

Выражать свои чувства словами Джон никогда не мог, и как выяснилось, на бумаге тоже не получается. Но о любви говорят его глаза. Вот Клер приедет, они ей всё скажут.

И ждал Джон похвалы не от родственника, ему хотелось удивлять Клер, и слышать от неё восторгающие слова. Однако и довольный взгляд мистера Мура при подсчете дневной выручки от Джона не ускользал. И совсем не лишние были скромные премиальные к его небольшой зарплате. К серебряной монетке, подаренной когда-то тетушкой, Джон уже отложил некую сумму. А теперь, когда в его жизни появилась Клер, тётушкин посыл «выйти в люди» оставался более чем актуальным.

В эйфории душевного подъёма Джон строил планы на дальнейшее совершенствование своего мастерства. А это молодому работнику удавалось с лёгкостью.

Укрепляя производство мистера Мура, Джон частенько вспоминал и умное изречение тетушки Мэри: «Никакие учебные заведения не сделают то, что может сделать для себя умный человек». «Права тетушка…» – отметил Джон прозорливость умершей родственницы. Работа в мыльном производстве мистера Мура стала для Джона настоящей ака-демией. Некогда непонятные научные термины «дебет» «кредит» «прибыль», «спрос» из первой книги его детства сейчас обрели смысловое значение. А практические навы-ки под недремлющим оком родственника отшлифовали его предпринимательскую хват-ку. Их разнообразный товар пользовался особым спросом на мыльном рынке.

Деловитость юного родственника напоминала Полу его самого. При очередном успехе Джона мылодел довольно подумывал: «Моя хватка». И в родстве уже не сомневался: «Такой умелец может быть и родственником». Однако деловая взыскательность к признанному родственнику не изменилась. «Давай работай; включай мозги; не тормози» – эти окрики сопровождали Джона весь производственный процесс.

И Джон давал. Каждый его новый продукт становилось всплеском в мыльном производстве. Шампунь, жидкое мыльное средство, представленное Джоном, нашло достойное место в ряду моющих новшеств. Вскоре Джон представил и другую новинку – ароматизированные отдушки. Его пытливый ум искал всё новые технологии мыльной продукции. Производство мистера Мура процветало и ширилось. Немалый доход влился в нескудный финансовый поток мистера Мура. Джон понимал, что значительная доля этого успеха – его. И это наводило на мысль: «Не пора ли начать своё дело».

Пол Мур видел рвение Джона к самостоятельности. «Возможно когда-нибудь… Но сейчас родственник со своим продвинутым умом нужен мне здесь», – взвешенно рассуждал мыльный промышленник.

И Джон терпеливо выжидал этого «когда-нибудь». А мистер Мур не спешил отпускать родственника в свободное плавание. Но сдерживающие уздцы мистера Мура Джона не удручали. Ведь у него теперь есть Клер. А девиз «Никого над собой» отцовским голосом будет двигать его к независимости.

Временами, прокручивая в памяти прошлые годы, мистер Мур задумывался над будущностью своего продвигающегося дела. Из памяти ещё не стёрлись чёрные дни великого экономического краха, из которого он выкарабкался, «ободрав ладони в кровь, разодрав душу в клочья». Не все смогли выбраться из этой черной дыры. А он не только вылез, но и хорошо поднялся. Кто же это всё сохранит, приумножит… На кого он может положиться… И кроме Джона преемником никого не предвидел. «Этот малый показал себя толковым. Только такого склада человек сможет вытащить и себя, и бизнес из пучины отчаяния» – думал мыловар о своём молодом родственнике. Джон отмечал, что хозяин мыльной индустрии относится к нему с видимым пиететом. Обходя мыловаренные цеха, вдыхая ароматизированные запахи мыльного варева, видя успех своего творчества Джон уже не чувствовал себя бедным родственником. Сопричастность к преуспевающему бизнесу мистера Мура укрепляла в Джоне желание творить. Сделав основой мыловаренного производства растительные составляющие, исключив животные жиры, Джон ещё более потрафил родственнику, который был приверженцем вегетарианства. Веганский товар стал фишкой на американском и европейском рынках. Радуясь явным успехам Джон всегда думал о Клер. А письма он ей так и не написал. То есть написал… Но только одно имя, которое он и во сне произносил с придыханием, было написано в ответном послании. Целый лист – одно имя, и больше ничего.