Илья Ставровский - Вирус. Роман

– Отец, а как быть с холокостом?

– Дэвид, холокост сопровождал нас от начала времён. Он начался ещё в Египте, откуда нам пришлось бежать, и продолжался всё средневековье, когда везде гои устраивали погромы. Вся наша жизнь – это борьба с холокостом. Если ты вдумаешься, то умные и богатые люди, тем более если они отличаются по своей вере, всегда вызывают отторжение у своих соседей. Особенно в тот момент, когда соседи заняли у них денег и неожиданно поняли, что оказались от них зависимы. То, что произошло во Вторую мировую, – это, так сказать, кульминация. И наша задача – никогда не допустить повторения этого…

– Поэтому ты и хочешь, чтобы я занялся политикой?

– Упаси боже, сынок, я не хочу, чтоб ты ею занялся! Ты плохо меня слушал? Видишь, что получилось, когда мы ею занялись в Европе? Ты, как и пять поколений в нашей семье, должен заняться финансами… Но тебе стоит разобраться в том, как работает политика, – только так ты сможешь достигнуть большего, чем достиг я… пойдём посмотрим, что там у мамы на обед сегодня…

«Интересно устроена наша жизнь, – думал Дэвид, развалившись на заднем сиденье немецкого автомобиля, нёсшего его на экономический форум в Давосе. – Тридцать лет назад отец предвидел, как сложится моя жизнь… Удивительно!»

Он не спеша подтянул к себе свой портфель из кошерной говяжьей кожи, чтобы ещё раз пройтись по тезисам своего доклада о выбросах углекислого газа в атмосферу и их возможного влияния на современный мир.

Дэвид решил сначала разместиться в отеле. Занимая пост председателя правления одного из крупнейших инвестиционных банков в мире, он привык к тому, чтобы останавливаться в самых лучших отелях мира и зачастую в президентских номерах, но при форуме в Давосе приходилось смириться, что здесь обычно собирались сильные мира сего, и его номер в отеле «Интерконтиненталь», который фантасмагорическим золотым яйцом возвышался над городом, был самым обычным двухкомнатным номером, хоть и обошёлся банку в две тысячи долларов в день. Номера пошикарнее были предназначены для президентов и премьер-министров. По оживлению в холле было ясно, что большинство делегатов уже здесь. Отправив своего ассистента в очередь на стойку регистрации, Дэвид устроился в кресло в главном зале, вновь достав из портфеля полный текст доклада.

Он всегда составлял свои выступления сам, кроме тех случаев, когда считал его полной формальностью, а завтрашнее выступление никак формальностью не было. Два года назад он создал специальную рабочую группу в аналитическом отделе банка, задачей которой было, используя традиционные методики моделирования финансовой ситуации, выстроить прогноз развития ситуации глобального потепления. Произошло это потому, что на стол к нему попал проспект выхода на рынок акций фирмы, которая во Флориде занималась установкой солнечных панелей. В нём он впервые увидел график повышения уровня углекислого газа в атмосфере. Кривая на какое-то время привела его в ступор. С момента индустриальной революции рост шёл по экспоненте. Имея дело с цифрами всю свою жизнь, он прекрасно представлял себе, куда ведёт такая кривая, – она вела в жопу. Однако прежде, чем паниковать, следовало выяснить, кто и как собрал эти данные.

В группу он включил двоих самых лучших специалистов, попросил их работать независимо друг от друга и через неделю прийти с результатами. Результаты оказались крайне неутешительными – как выяснилось, рост кривой должен был уверенно продолжаться, и не похоже было, что те вялые меры, которые принимали правительства на протяжении последних десятилетий, оказывали какое-то серьёзное влияние на кривую. На следующий день он собрал в малом зале заседаний на сорок втором этаже этих двоих – Моше Лейтмана, маленького толстого пейсатого еврея в костюме от Армани, и Раджа Тагора, молодого красивого индуса, который вполне мог бы стать героем-любовником в одном из индийских фильмов, – вместе со своим ассистентом Линдси Пратт, худощавой женщиной неопределённого возраста, которую он очень ценил за то, что она была в курсе всех его дел. Он также пригласил руководителя отдела прогнозирования финансовых рынков, ветерана компании Соломона Кейна – прожжённого старого бойца, который помнил ещё кризис восемьдесят седьмого года. Дэвид сознательно не хотел собирать большего количества народу – Соломон мог сам раздать задание в своём отделе, а лишние слухи о том, что президент тронулся умом на почве экологии, были ему совершенно ни к чему.

Выслушав краткий доклад Раджа о том, как растёт концентрация углекислого газа в атмосфере, Соломон сделал недоумённый вид и обратился к Дэвиду с вопросом, зачем его пригласили на это совещание.

– Вам бы лучше было пригласить сюда Грету Гунберг, – с присущим ему тонким юмором заметил он, продолжая рисовать в своём блокноте причудливые загогулины. – А мне бы следовало заняться тем, чтоб посмотреть, как повлияет на рынок тот новый дериватив, который только что начали предлагать ребята из Сити Банка.

– Соломон, ты меня знаешь двадцать лет и вряд ли можешь назвать меня паникёром…

– Босс, мы вместе пережили две тысячи восьмой, и я готов официально засвидетельствовать, что за всё время ты запаниковал два раза, и каждый раз это принесло нам хорошие деньги, – ответил тот, понимая, что любой юмор только выигрывает, если немного проложить его лестью, но я не понимаю, какого прогноза ты ждёшь от меня в этой ситуации. Я не в состоянии оценить, как рост этой кривой повлияет на рынки… Вернее – в состоянии. Рост этой кривой никак на рынки повлиять не может, поскольку она к ним не имеет никакого отношения.

– Соломон, вопрос не в том, как эта кривая влияет на рынки. Если верить учёным, выброс газа ведёт к потеплению, а это, в свою очередь, – к различным природным катаклизмам.

– Ну да, поэтому акции страховых компаний мне не кажутся хорошей покупкой в ближайшем будущем, – ехидно заметил тот. – Но это вам уже наверняка сообщили Радж и Моше…

– Ты дашь мне договорить?

– Прости, босс, я умолкаю.

– Так вот, меня сложно назвать паникёром, и я понимаю, что нам бессмысленно пытаться моделировать изменения климата. Я хочу сказать о другом: очевидно, что изменения климата происходят, – это может подтвердить любой из вас. Каждая последующая зима в Нью-Йорке теперь теплее предыдущей, а в этом году зимы вообще практически не было. Так же как установили Моше и Радж, на кривую практически не повлияли меры, принятые до сих пор, – все эти ограничения эмиссий, продажа специальных сертификатов энергетикам и так далее… Правильно я говорю, Моше?

Моше поддержал его кивком, понимая, что вопрос носит риторический характер и не желая прерывать речь шефа.