Илья Ставровский - Вирус. Роман

– Спасибо, Линдси… Я прошу всех изложить мне в форме служебной записки свои мысли о том, как мы в состоянии самостоятельно и в сотрудничестве со всем миром финансов оказать влияние на снижение эмиссий СО2. Записки должны быть у меня завтра утром, и вполне возможно, что в своём докладе в Давосе я их использую. От мыслей, которые здесь излагали Моше и Соломон, прошу отказаться. Они нам ни к чему, они скорее подошли бы представителям гитлеровской Германии, – подвёл итог Дэвид.

При упоминании гитлеровской Германии лица присутствующих вытянулись. Дядя Соломона закончил свою жизнь в газовой камере Освенцима, и об этом знали как минимум трое из присутствующих – сам Соломон, Дэвид и Моше.

Попрощавшись за руку со всеми, Дэвид бодро направился к лифту на последний этаж, где находился его кабинет, в сопровождении своего помощника. Ему пришла в голову мысль попросить Линдси принести ему эту книгу Дэна Брауна, но потом какое-то внутреннее чувство подсказало, что не стоит этого делать. Дэвид привык доверять своему внутреннему чувству, считая, что во многом благодаря ему он стал тем, кем стал, обойдя по пути наверх массу конкурентов, которые были умнее его и обладали более серьёзными связями.

Книгу он купил себе, зайдя по пути домой в книжный магазин «Чаптерс», и заплатил за неё наличными.

Сидя в мягком кресле холла отеля «Интерконтиненталь» в Давосе и лениво просматривая заметки к своей завтрашней речи, которую он уже знал практически наизусть, Дэвид предвкушал, как вечером почитает эту книгу.

Когда Линдси, зарегистрировавшись на стойке, принесла ему карту от номера, он поблагодарил её и сразу отпустил, зная, что, поскольку «Интерконтиненталь» переполнен, ей пришлось остановиться в другом отеле, а значит, предстояло ещё добираться туда на такси.

Войдя в свой номер и осмотрев вид из окна на поросшие лесом горы, всё ещё укрытые снегом, он удовлетворённо хмыкнул, быстро принял душ и, почувствовав, что глаза его уже слипаются, лёг спать, предварительно заказав звонок от портье по телефону в восемь утра.

Ему показалось, что телефон прозвонил сразу, как только его голова коснулась подушки и он уснул. Дэвид на ощупь нашёл трубку и услышал, как портье пожелал ему доброго утра с чуть слышным немецким акцентом. «Я в Давосе», – подумал он, ощущая, что в Нью-Йорке сейчас три часа ночи, каждой клеткой своего шестидесятилетнего тела. С трудом разлепив глаза, в которые как будто кто-то насыпал песка, наполовину наощупь он двинулся в ванную.

Пятиминутный контрастный душ позволил ему если не полностью прийти в себя, то вспомнить, что у него есть час на то, чтобы привести себя в порядок, позавтракать и добраться до конгрессового центра. «Нда, – подумал он. – Раньше мне надо было принять шесть двойных виски, чтобы так ужасно чувствовать себя поутру, а теперь достаточно просто перелёта в Европу».

Облачившись в новый костюм от «Бриони» из трёх, что он привёз с собой (один на каждый день плюс ещё один на всякий случай), Дэвид взял свой портфель с текстом доклада и двинулся по направлению к лифту. Лифт пришлось ждать долго – все постояльцы сегодня вставали примерно в одно и то же время, поскольку направлялись на это мероприятие. И гвоздем этого мероприятия должна была стать речь Дэвида.

Пройдя через заполненное до отказа лобби в огромный ресторан, он с трудом нашёл свободный столик на одного. Наскоро загрузив в себя миску овсянки и порцию яичницы с беконом (обычно Дэвид старался питаться здоровой пищей, но сегодня ему хотелось задать желудку работу посерьёзнее, чтобы тот не беспокоил его чувством голода) и просмотрев первую полосу «Уолл-стрит Джорнал» со статьёй о форуме в Давосе, он двинулся к выходу и встал в очередь к шаттлу, который отвозил всех желающих в конгрессовый центр. Ему повезло – шаттл прибыл быстро, и удалось сесть сразу за водителем.

Путешествие на автобусе по заснеженным улицам Давоса было недолгим – через пять минут он уже вышел на площадку перед обшитым оранжевыми панелями современным зданием, в котором сегодня ему предстояло выступить перед политической и экономической элитой современного мира.

Дэвид часто выступал публично – его приглашали читать лекции в университеты, от чего он никогда не отказывался. Он любил ездить и на банковские конференции – ему нравилось чувство единения с аудиторией и то, как он умел манипулировать ею. Несмотря на это, важность момента давила на него, и, идя по длинному коридору после двух проверок службы безопасности вместе с Линдси, которая встречала его в фойе и явно выглядела невыспавшейся, он ощущал, как его желудок время от времени пытается выбросить проглоченный наспех завтрак.

– Ни пуха, ни пера, босс! – пискнула ему в ухо помощница перед последним охранником, который проконтролировал, что перед ним действительно докладчик, и широким жестом пригласил его к трибуне. Выйдя на залитую светом сцену, Дэвид несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, и обратился к залу, который отсюда, с трибуны, выглядел огромной чёрной ямой.

– Уважаемые дамы и господа, для меня большая честь сегодня – обратиться к вам на этом замечательном форуме! Хочу сразу заметить, что тема моего доклада – повышение концентрации СО2 в воздухе нашей планеты – несколько необычна для меня, но в течение последних месяцев я пришёл к выводу, что ситуация становится настолько критической, что у меня не остаётся другого выхода, кроме как воспользоваться этой высокой трибуной и привлечь ваше внимание к проблеме, которая, вполне возможно, является самой серьёзной из тех, с которыми человечество столкнулось за всю историю своего существования. – С этими словами Дэвид нажал на кнопку указки, вызвавшей на экран за его спиной первый слайд – график роста концентрации углекислого газа в атмосфере. – На этом графике ясно видно, что концентрация СО2 растёт экспоненциально, иначе говоря – в геометрической прогрессии, когда всё, что накоплено за время существования человечества, служит базисом для того, что неумолимо прибывает каждый год. Я уже сорок лет работаю с цифрами и графиками, ведь график – это всего лишь графическая интерпретация цифр, позволяющая нам, в далёком прошлом охотникам и собирателям, лучше воспринять и осознать численную информацию с помощью наиболее развитого у нас эволюцией канала – зрительного. Я мог бы часами рассказывать вам о том, как растёт концентрация парниковых газов в воздухе, – но вот одна картинка, которая даёт вам ясное представление за несколько секунд. Когда я увидел этот график, дамы и господа, я был до смерти напуган! – Здесь Дэвид сделал многозначительную паузу, обводя взглядом зрительный зал и стараясь передать ему эту эмоцию страха, беспричинного животного ужаса, который живёт в каждом и связан с инстинктом самосохранения. – Все вы, конечно, знаете, что у нас, банкиров, чувство страха развито гипертрофированно, это, можно сказать, наша главная профессиональная деформация. Мы осторожны, потому что для нас важнейшей задачей является сохранение вашего капитала, доверенного нам (здесь Дэвид, безусловно, лукавил: главной задачей его, да и других банкиров, всегда было, есть и будет приумножение собственного капитала, но публике об этом знать не полагалось).