Арис Муст - Некрасов. Повесть

Обычно по утрам Фомин исчезал, а Некрасов шарахался по дому, не зная чем себя занять, или же сидел возле окна, пялясь на забор и калитку, дожидаясь хозяина. На следущее утро, после загула с бабами, Пашка, проснулся не шесть, как в зоне, а в десять часов утра. На улице была прекрасная июльская погода. Впервые за столько лет, Некрасов почувствовал, что выспался от всей души, как когда – то в раннем детстве. В спальной комнате, возле кровати на которой спал наш герой, стоял старый комод, на котором тикали настольные часы, дошедшие сюда, наверное с неповских времён. Над часами на стене висели в рамках семейные фотографии Фоминых, и почётные грамоты, выданные главе семейства в соцсоревнованиях. Проснувшись Пашка ещё долго нежился в постели, и не хотел вставать. – Какой кайф!, – сказал он сам себе. – Ни подъёма тебе, ни ментов, а там в зоне одни только замусоленые рожи, и невыносимая вонь в бараках. – А баланда, – будь она проклята. А Фома, – какой классный парень!. Смотри, как встретил меня. Никакой игры, и фальши в его поведении, я так и не заметил. Он теперь мне, за место брата родного, – так приблизительно сформулировал Пашка свои отношения с Фомой, и спрыгув с кровати поплёлся в туалет, приводить себя в порядок. Заглянув после сартира на кухню, он обнаружил на столе странную записку. – Иван я закончу к три часа дня, а потом поеду на барахолку за шмотками. Вернусь к пяти. Почисть под столом картошку. Придёт Ольга. Хочу щи из щавеля, что растёт в огороде. – Ну Фома артист, – рассмеялся Некрасов. Как это можно под столом чистить картошку, и в каждом слове, допустил по две ошибки.

Через несколько дней всё было готово к отъезду. Приготовление у друзей, прошли на самом высоком уровне. Смирнову поменяли весь гардероб, вплоть до галстука, и теперь наш герой, выглядел вполне современным парнем. – Слушай Иван, – заявил ему Фома, придя домой накануне отъезда. – Сегодня купил на вокзале билеты до Москвы. Уезжаем через два дня. Подумал, я подумал, и решил всё – таки, воспользоваться отработаным маршрутом. Москва, а потом Питер. Хотел я с тобой, ближе к зиме, поехать в Ташкент или в Ростов. Там в этих городах у меня тоже кенты живут. Встретят, как пологается. Раньше, и Прибалтика была, но сейчас там нездоровый политический климат. Эти викинги издревле не любили русских, а сейчас и подавно. Ты видел Смирнов, что вчера по телевизору показывали. На Кавказе бушует самая настоящая война, а в Армении хачики, что – то никак не поделять с азергутами. Намутил Мишка Горбатый. Союз фактически распался, а вчерашние коммуняки за власть готовы любому перегрызть горло. Нам с тобой Смирнов, наплевать на эти страсти в стране, – добавил Фомин к сказаному. – Нам воевать нескем, и делить нечего. При любом государстве, и при любых правителях воровская масть, всегда вне закона, и это никому не переделать. Некрасову, на миг вспомнилась зона, и Сан – Саныч со своим бульдозером, но туда обратно в тайгу ему очень не хотелось.

Провожала их Ольга, не по годам своим деловая, и чертовски привлекательная. Они днём сели в такси, поъехавшее прямо к воротам дома, и проехав весь Свердловск, на какой – то почтовой станции сели в поезд, уходящий в столицу. Прощаясь Ольга расплакалась, и поцеловала Фому в шёчку, а заодно этой чести удостоился и Некрасов. – Смотри Смирнов, как Ольга, расчуствовалась, будто нас на фронт провожает. Запрыгивай в вагон. Здесь поезд стоит, всего лишь две минуты. На душе у Некрасова было муторно, и страшно не хотелось уезжать. Расставаясь с Ольгой, он сравнивал себя с настоящим балбесом, что тогда на кухне, когда готовили щи из щавеля, не сказал этой девочке самое главное, что нравится она ему, и прочие хорошие слова. – Может она, и сама догадывается, что я питаю к ней серьёзные чувства, – успокоил он себя. – Разве я смог – бы, позволить лишнее в доме у Фомы, тем более Ольге, всего лищь пятнадцать лет. Поживём, а там дальше видно будет. Всё – таки в Свердловске, у Фомина мне было хорошо и спокойно.

Очутившись в вагоне поезда, друзья без помех прошли в своё куппе, и слегка осмотрелись. Некрасов не сразу сообразил, что места у них с повышеной долей комфорта, и что называется это удовольствие «С. В.» – Послушай Фома, и дорого – ли стоят такие места в поезде?, – поинтересовался он у друга. – Да, ерунда, послышалось в ответ. – Просто в кассе, когда покупал билеты, мне сказали, что других мест нет. Хотите берите эти. Дуранули, чтобы железной дороге была выручка, да и разница, тут всего лишь на червонец. С другой стороны очень даже хорошо, что прокатимся без постороних в куппе. Устраивайся Смирнов, поудобнее. Времени у нас для сна, и разговоров будет валом. Фомин вытащил из чемодана свежие газеты, и несколко пёстрых журналов. Полистал их, выискивая картинки, а потом не выдержал, и сказал. – Почитаем, как – нибудь на досуге. В дороге надо просвещаться, и пиво глотать. Молодец Ольга, что положила харчей нам в чемодан, а я думаю, почему он такой тяжёлый. Да, и в сумке, что мы затащили в вагон, должен быть хлеб, и жигулёвское пиво. Короче мы с тобой Смирнов, упакованы до самой столицы. Не успели друзья разобраться, со своими съестными припасами, как в дверях их куппе, нарисовалась молоденкая блондинка в униформе. – Добрый день молодые люди!, сказала она, улыбнувшись им до ушей. – Прошу ваши билеты. – Пожалуйста мадмазель, – произнёс Фома, приблизившись к ней, как можно поближе. – Вам заносить чай, – снова заговорила она, и заиграла чешуёй. – Да можно и чай тоже, – поехал Фомин, сверля её глазами. – Чай между прочим, является божественным напитком, – продолжал Фома. – Его тонизирующие свойства, благоприятно действуют на организм человека и..– Ну тогда гони пятёрку господин мой хороший!, – грубо перебила она ухажора, вытянув вперёд свою пухленькую ручку. Взяв деньги, проводница удалилась прочь. – Ты всё видел, и слышал Смирнов?. Ну, и как она тебе?. Видел, как блондинка задёргалась, и сорвалась с крючка, – никак не унимался Фомин. Вообще в поездах, я тебе скажу Иван, бабы работают ушлые, и у них за бесплатно ничего не возмёшь. Здесь роль играют только филки. Мы ещё поглядим, кто кого обскачет, а пока поедим, и пивка попьём. После еды, и пиво, Некрасова потянуло на сон. Глаза у него помутнели, и стали слипаться, как у ребёнка. Фома приоткрыл форточку в куппе, и задымел сигаретой. – Ты что Смирнов уже спать собрался, или пиво дало по мозгам?, спросил он его. – Рано спать, а ночью, что собираешься делать. Лучше давай поговорим землячок, о вещах более возвышеных. Всё то, что я буду тебе говорить, имеет непосредственное отношение, к нашей с тобой предстоящей работе. Поэтому Смирнов, ты должен внимательно меня слушать, и мотать на ус. Для начала, мы попробуем работать в паре. Ты будешь подставлять мне клиентов, и прикрывать в давке, когда надо. Второе правило, – забирать у меня по необходимости покупки, тоесть, говоря нашим языком, – уносить пропуль. Очень важная в нашем воровском деле деталь, – это маяки. Без маяков, в переполненом людьми автобусе трудно воровать. В процессе совметной работы, напарники должны понимать друг друга без слов, как в немом кино, используя маяки и жесты, когда, как придёться. Чтобы украсть кошелёк, необходимо знать многие вещи, о существовании, которых простой человек, и понятия не имеет. Поэтому, я заранее хочу тебе кое – что показать, и разжевать. Москва – это большой базар, где на каждом углу толпа, и давка. Воровать в магазинах, и в метро очень сложно, по той простой причине, что легавых там больше, чем лохов. Мур в этом деле, съел не одного слона. Иногда, в редких случаях, можно рискануть, когда ты уже плотно сидишь у клиента на хвосте, и знаешь, что в кармане у него находится неплохая сумма. Надо всегда искать своего лоха, пока не возникнет благоприятный момент для кражи. По ходу пьесы, я научу тебя выбивать лопатники у встречных граждан, и работать лезвием бритвы. Работа лезвием, – это целое искусство. В России настоящих профессионалов, остались еденицы, и помнится мне, покойный дядя Коля, не мало нервов ухлопал, пока я не освоил его уроки. Работа писака аккуратная, и по – своему интересная. В Москве для начала будешь наблюдать со стороны, как я ворую, и по – возможности помогать, и оберегать от запалов. С этой минуты, ты Смирнов на правах напарника, и доля твоя будет равная, по всем правилам. Фомин на секунду умолк, разглядывая пустые пивные бутылки у окна на столике. Потом, он перевёл свой взгляд на Пашку, и жалобно произнёс. – Что – то в горле пересохло Смирнов. Наверное это от одинокого моего голоса в эфире. Надо промочить голосовые связки пивом. Посмотри там в сумке братан. Опустошив очередную бутылку пиво, он снова с полуоборота, перешёл на второе дыхание, и продолжил прерваное занятие. Все уроки учителя в куппе поезда, сводились к одной теме, и имели определённую направленность, связанную с просвещением Некрасова. – Это теория, – говорил ему Фомин. – Ты у меня теперь Смирнов, – слушатель Высшей академии. Без теории, практика даст пробуксовку. В недалёком будущем, тебя ждёт дипломная работа. Иногда Фома, сам объявлял перерыв, и наступало временное затишье. Некрасов в такие минуты сидел у окна, и пялил глаза на пролетающие мимо него однообразные пейзажи русской земли. Раскачивал в такт стука вагоных колёс свою нелёгкую думу. – Вот жизнь, – сетовал он, на свою судьбу. – Угораздило меня, тогда на долянке, нажраться свиньёй. Гляди, как всё обернулось. Прав был Сан – Саныч, говоря о судьбе человека. Стелятся мне дороги неведомые, и куда они приведут меня, одному чёрту известно. Всюду раскинута паутина. Стоило мне шагнуть, и вот уже связан по ногам. Может это, и к лучшему, ведь на жизненом пути человека, нет никаких указателей. Кто нами руководит, и как его зовут??.