Александр Охотин - Сначала была война

Итак, июль сорок третьего года. Ночь. Охраняющие амбар эсэсовцы сидят прямо около двери амбара вокруг костра, греются, о чём-то болтают. Весёлые. Даже, казалось, добродушные.

Ромка несколько раз порывался выдернуть чеку и бросить гранату вниз, но так и не смог этого сделать. Но что-то делать надо было. Ведь утром фашисты казнят захваченных в плен партизан. Да, только утром. Время до рассвета ещё было, но не так много, чтобы медлить.

Идея пришла внезапно. И как раньше Ромка до этого не догадался? Да, это рискованно, зато убивать никого не придётся. В перелеске за амбаром есть большая и очень глубокая, не меньше трёх метров, яма, выбраться из которой ой как непросто. Надо каким-то образом заманить туда фашистов. Пока они будут пытаться выбраться оттуда, Ромка успеет открыть амбар.

Ромка тихо спустился с крыши по пристроенной к задней стене амбара лестнице и пошёл к перелеску. Вот и яма. Издали в темноте почти незаметная. Теперь надо собрать побольше веток, и замаскировать ими яму так, чтобы её совсем не было видно. Останется только заманить туда охранников.

Ромка старался всё делать тихо, но тихо не получалось. Видимо, фашисты услышали шум со стороны перелеска. Это стало ясно по тому, как они замолчали. Насторожились. Ромка увидел, как они вышли из-за амбара. Держа наготове автоматы, они двинулись к перелеску. Остановились.

Ромка затаился, спрятавшись в овражке под корнями упавшего дерева позади ямы. Фашисты некоторое время стояли неподвижно, потом один из них что-то сказал двум другим. Все трое рассмеялись и вернулись к костру.

Много же ушло времени, чтобы полностью закрыть яму ветками. Яму теперь совсем не было видно, несмотря на то, что начинало светать. Ну что ж, теперь надо устроить шум, и Ромка его устроил. Он нашёл кусок толстой ветки, и стал колотить ей по стволу дерева. Фашисты снова притихли, потом все трое снова вышли из-за амбара.

Теперь Ромка не прятался. Дразня фашистов, кричал им «хэндэ хок», «Гитлер капут» и ещё что-то. Фашисты сначала оторопели от такой наглости, а потом один из них заорал:

– Киндер! Уходить прочь! А то мы тебя немножко стрэльять!

Надо же. Фашисты, а стрелять сразу не стали. Просто хотели прогнать. Ромка продолжал кривляться и дразнить фашистов. Вот только тогда один из них поднял автомат. Ромка успел плюхнуться в овражек как раз в тот момент, когда фашист дал очередь из автомата. Стрелял явно не в Ромку, а выше, по листве деревьев. Высунувшись из овражка, Ромка крикнул:

– Попробуй, попади, фашистская морда!

Тут уж стрелять стали все трое. Ромка снова спрятаться в овражке, а фашисты бегом бросились к нему. По треску ломающихся веток, по крикам и ругани Ромка понял, что все трое попали в западню. Выглянув из овражка, Ромка убедился, что так оно и было. Фашисты что-то орали, стреляли из ямы по небесам, а Ромка побежал к амбару. Надо было торопиться, пока фашисты не выбрались из устроенной Ромкой ловушки.

***

Ну что ж, дело сделано. Партизаны на свободе. Ромка отдал гранату дяде Сёме.

– Как ты это сделал? – удивлённо спросил Семён Игнатьевич. Ромка рассказал.

– Не ожидал я, – признался командир. – И всё-таки ты сильно рисковал. Мог погибнуть.

– А что было делать? – сказал Ромка.

– Ну… ладно, не обижайся. Спасибо тебе, Роман.

А в посёлке Осинки уже поднялся переполох. Это, услышав стрельбу около амбара, всполошились фашисты. Надо было торопиться, пока они ещё далеко. Партизаны быстро добежали до моста, подгоняя связанных эсэсовцев. Вот уже и другой берег, лес. Ночью фашисты туда не сунутся. Хотя… после последней взбучки они уже и днём туда старались не соваться.

После того происшествия Семён Игнатьевич передал в Москву просьбу о предоставлении Ромки к очередной награде. Именно к очередной, хотя и две первых Ромка ещё не получил, даже не знал о них.

Вот такое было у Ромки приключение. Не первое, так как Ромка много раз ходил в город в разведку. А ещё был и связным между подпольем в городе и партизанами. Не раз он попадал в ситуации, когда ему приходилось проявлять немалую смелость и находчивость.

А потом был последний Ромкин поход в город, когда фашисты всё-таки схватили его. В тот раз он должен был доставить из штаба подпольщиков в городе какие-то сведения для партизан. Он, как всегда, переоделся в тряпье, чтобы выглядеть обычным беспризорником, и отправился в город. Вот только никто не учёл, что Ромку некоторые из фашистов уже знали в лицо. Знали и ненавидели его лютой злобой, потому что он здорово им насолил. Вот он и попался, не добравшись до штаба.

Пытать начали не сразу. Сначала пробовали выведать адрес штаба подпольщиков «по-хорошему». Какими только благами ни соблазняли – не получилось. Тогда стали грозить такими карами, от которых стыла кровь в жилах. Бесполезно. Вот тогда и дошло дело до пыток. Обещали на следующий день убить, но утром Ромке удалось от них сбежать.

Перед самым рассветом третьего дня Ромке удалось освободиться от верёвок, которыми он был связан по рукам и ногам. Фашисты не додумались, что торчащая из стены железяка – неплохой инструмент для перепиливания верёвок. Трудно было добраться до железяки верёвкой, связывающей руки. Получилось. Зато перепилить верёвку о ту железяку удалось минут за десять. Ну а когда руки оказались свободными, распутать остальные верёвки оказалось вовсе не трудно. Но как теперь выйти из запертой комнаты?

Ромка знал, что первым в камеру приходит высокий тощий эсэсовец. Приходит один, а ещё трое, появляются чуть позже. Вот он и приготовился встретить первого – тощего. Соорудив около двери «башню» из стола и табуретки, Ромка залез туда, прихватив с собой гирю от рычажных напольных весов. Гиря была тяжёлая, и Ромке удалось затащить её наверх с большим трудом.

Забравшись на это сооружение, Ромка стал ждать. Ждал долго, но, наконец, послышались шаги за дверью. Звук вставляемого в замок ключа. Дверь открылась, вошёл тощий. Войдя он остановился, в полном недоумении. Он смотрел туда, где до этого был привязан Ромка. Но Ромки там не было, как не было и стола.

Долго недоумевать Ромка ему не дал. На голову эсэсовца сначала обрушилась гиря. Когда тот уже лежал на полу, на него рухнул ещё и сам Ромка вместе с табуреткой. Этого оказалось более чем достаточным, чтобы надолго отключить тощего.

Ромка выскочил из камеры на улицу, и бросился к спасительному проулку, что ведёт с Малиновой в Осинки. Вот только знал он, что фашисты бросятся за ним в погоню с овчаркой. Собака по следу точно уж его настигнет.

Что делать? Но и тут Ромка быстро сообразил, как обмануть фашистов. Он пробежал мимо берёзы, растущей недалеко от полусгоревшего сарая в проулке, добежал до склона, а потом тем же путём вернулся к берёзе. Подпрыгнув, ухватился за толстую ветку, нависшую над тропинкой. Подтянулся на ветке и кое-как влез на неё. По ветке добрался до ствола дерева, а дальше уже по другой ветке добрался до крыши сарая и спрыгнул в чёрный от копоти прогал. Затаился на обугленной от огня балке под крышей и стал ждать.