Леонид Шевырёв - Человек Облако

Сохранились в Осиновой Роще немногие одноэтажные домишки. Они очень мешают новострою. Строителям никак не удается оторвать хозяев от клочков земли. На счастье домоседов, посылать киллеров к упрямцам уже не принято. Не девяностые годы. Один из таких домиков и искал спешившийся экипаж «Лолы».

Они не опоздали. Калитка и дверь в прихожую предусмотрительно открыта. Адель входит за Данилой растерянная. Хозяин застыл на пороге комнаты. Улыбнулся Даниле:

– Все с девушками бегаешь? И правильно!

Кивнул Адели. Посторонился, опершись на бадик. Впрочем, он и без него, кажется, неплохо двигался.

Адель поглядывала на него осторожно, чтобы не показаться назойливой. Сто четыре года!

Евсей был очень худ. Наверное, невесом. В свитере. На голове шерстяная шапочка, так что волосы, если и есть, не видны. Будто поняв вопрос, старик ее снял. Волосы есть! Прекрасные снежно-белые. Улыбнулся. Зубы – тоже! Конечно, искусственные, но очень приличные. Морщин много, но не такая густая сеть как думалось Адели. И осанка (или ее следы) есть. Не горбится, как Данила.

Квартира трехкомнатная. Первая вся в ящиках с землей на стеллажах. Травы с зелеными колосками. Пшеница и рожь. Их она и по скайпу видела. Неяркий свет от люминесцентных ламп. Орошение капельное, повсюду тонкие оранжевые трубки, сочащиеся водичкой. Вторая комната побольше, потемнее. Тоже стеллажи по стенам. На них – кости, коричневые, белые, зеленоватые. Очень крупные бивни слонов. На стенах два мужских портрета. Один ей знаком. Владимир Михайлович Зельдин. «Друга я никогда не забуду, Если с ним подружился в Москве». Точно. Если в Пересветовске подружиться, через пять минут забудут. Сто три года актер прожил и до конца дней играл на сцене.

Посредине комнаты два стола. На них крупные черепа с очень большими рогами. «Длиннорогие зубры», – поясняет хозяин. О многом говорящие экземпляры. Взгляните на этот. Видите на правой лобной доле длинный шрам? При жизни зверя залечен костной тканью. По типу раны любая трассологическая экспертиза определит тип оружия. Острие уплощенного наконечника копья. Не столкновение двух животных и ранение рогом. Тогда бы рана в кости была округлой. Несомненно, удар нанес древний охотник. Бил теленка, но вышло неудачно. Потом теленок вырос в гиганта, которого копьем запросто не взять. Прямое доказательство того, что на месте нынешнего Гранитного карьера долгое время было поселение, не моложе костенковского. В противном случае, откуда бы гигантская гора костей?

– А вот и останки хозяина! – торжествующе произнес Евсей, открывая шкатулку. В ней лежала одна небольшая серо-коричневая косточка. – Это, ребята, человеческая ключица, потолще чем у нас с вами. Оттого не вполне обычная. Человек это был современного типа, как и жители Костенок. У меня есть заключение Хрисанфовой, крупнейшего русского антрополога из МГУ.

– Это наши «нижние», – шепнула Адель Даниле. – Из сказки. У которых Матриарх выменивала кремневые блоки на мясо.

Евсей ее услышал! Да, черного кремня у гранитного купола Шкурлата было полно. Особенно, когда карьер строился. Стяжения попадались прихотливой формы, иногда округлые, но чаще ветвистые, плоские, треугольные. Встречались природные статуэтки. Можно было разглядеть в них морского льва, медвежонка, тюленя. Почему? Вода речки Гаврило просачивалась в писчий мел до поверхности гранита и оставляла то, что несла с собой – кремнекислоту. По составу это один к одному конторский клей. «Клей» застывал, выполнял пустоты. Вот вам и стяжения кремня.

На одном стеллаже они лежали, в белой патине, под которой проступало черное вещество.

– У меня к вам несколько вопросов, – нерешительно начала Адель, поглядывая на Данилу.

– Буду рад, – не изобразил, но наметил церемонный поклон хозяин.

– Дама у нас журналист, – поспешил объяснить Даниил Егорович. – Сейчас довольно часто печатается в Пересветовских изданиях.

– Понятно, – наметил не вполне уважительный взмах руки хозяин. У него неплохо получалось такая условная жестикуляция, не требовавшая больших трудозатрат. – Ходили ко мне, ходили журналисты, смотрели, иногда писали. Все непробиваемо. Сейчас в Гранитном карьере ничего такого нет (обвел рукой стеллажи), все ушло в отвал. Я исчезну, все это пристроить некуда. Да и никто не будет пристраивать. И о том, что Костёнки на Дону не единственное поселение позднего палеолита, никогда не узнают.

– Но почему на такую интересную тему, о «шкурлатовцах», никто не клюнул, ни Академия наук, ни местные ученые? Ведь к Костёнкам внимание не угасает?

– Оттого, что Костёнки раскручены. О необходимости собирать их кости писал Петр Первый. Стоянки человека, кремневые наконечники копий и много еще чего в 1879 г. обнаружил Иван Семенович Поляков, раскопки ведут с двадцатых годов. А Шкурлат погубил вселенский хапок девяностых годов. И новый хозяин ГОКа Непойманный. Человек своего времени.

– Могу вас порадовать, Евсей… Моисеевич, Непомнящему только что три года колонии дали. Реальные. Девять лет человек успешно защищался. Может, что-то меняется к лучшему?

– Что ж, заслужил…

– Как же вы, Евсей… Моисеевич столько лет выживали? Без всякой поддержки.

Старик показал на пожелтевшую полоску ватмана под потолком с цитатой из Плеханова: «Воспитание человека в духе нравственности состоит именно в том, что поступки, полезные обществу, становятся для него инстинктивной потребностью».

– Передам все в добрые руки. Тогда и… отдохну. А пока поработаю. Вот в Нью-Йорке Тао Порчон-Линч в девяносто шесть йогу преподает. Это потрудней моих размышлений над костями.

Гости не вполне согласились. Во-первых, девяносто шесть это не сто четыре, а во-вторых, сидеть в «позе лотоса» проще, чем тяжелые кости ворочать.

Адель не выдержала:

– Не расскажете историю своей интересной фамилии – Перпендикуляров?

Данила сделал ей со спины хозяина страшные глаза. Погрозил пальцем. Но хозяин не обиделся.

– Да, люди интересуются. По семейной легенде, когда крестьян отпускали на волю после Великой реформы Александра Второго, помещик вписал предкам в бумаги «Перпендикуляр». Пошутил. Наверное, геометрию уважал. Так и пошло. Спасибо, не «Эксцентриситетовым» сделал.

На этом гости откланялись. Уже за порогом Данила неодобрительно отозвался о последнем вопросе Адели.

– Может, еще и Вертолетова спросишь, какие у него связи с геликоптерами?

– А что? И спрошу!

– Опасное погружение в экзистенциализм, мадам! Головокружение от успехов. Самолюбование!

За вечерним яблочным соком Адель сказала:

– Твоя, Данила, идея о палеолитическом «племени Нижней реки» блестяще подтверждена! Пересветовцы о реке Гавриле и селе Шкурлате пока не знают, но мы им расскажем! Журналистика должна нести народу знание о нем самом!