Игорь Смирнов - Маньяки выходят из подполья, или Супериор

– Э? – промычал Андрей ошеломлённо.

– В смысле – мобилей-беспилотников. В Москве их полно… Да и на трассе столько бегает, – буднично пояснил Максим.

– А! – выдохнул Андрей с заметным облегчением. И всё же он был смущён, даже растерян, не сразу сумел найти нужные слова:

– Город у нас консервативный… достаточно… («А как же все эти НИИ?» – успел вставить Коюров) Да, НИИ хватает, – скороговоркою подхватил тему Андрей. – Наш город даже называют заповедником НИИ! – нашёлся он радостно, видно, почуял в избитом клише какую-то опору.

– И тем не менее город консервативен… – уточнил Коюров желчно, почти сварливо.

– Народ, народ! – залопотал Андрей с жаром, обиженно насупившись. – Это народ консервативен!

– Что ж, огромное спасибо… – надменно процедил Коюров. – Я крайне вам обязан… за всю эту бесценную информацию…

– Не стоит преувеличивать! – с не очень хорошо поставленным благодушием рассмеялся Андрей. – Я вас совсем заболтал! Срочно вынужден оставить вас на несколько минут! Инджой ё дринк!

– Спасибо! – Коюров тоже растянул губы в улыбке. – Только ещё секундочку! Последний вопрос! И очень деликатный… – Максим понизил тон.

– Да? – наклонил голову Андрей.

– Послушайте, – продолжал Максим, ещё более приглушив голос. – Не хочу никого обидеть… – он приподнял над столом выставленные вперёд топориками, близко-близко сведённые друг к другу ладони – всё же между ними оставался некоторый зазор; хотел показать, насколько чувствительной собирался коснуться темы. Лицо Андрея вдруг залоснилось от испарины и приняло выражение угрюмого, сосредоточенного внимания. – У вас тут всё такое энглинизированное… американизированное… – осторожно принялся формулировать Коюров. – Мне всегда казалось, что это было в моде до четырнадцатого года… а с двадцать пятого их особенно не любят… словом, вы только не поймите меня превратно, погромов у вас тут не было?

В этот момент Андрей мог бы сойти за актёра древнегреческого театра в маске – гримаса такого безмерного, взрывающегося отвращения застыла на его лице.

– А… я понимаю, что вы имеете в виду, – выдавил он замороженным голосом. – Нет, – он решительно потряс головой. – Никаких эксцессов на этой почве не было, – добавил Андрей с особым нажимом. – Да, публика у нас порой… несколько простоватая, но к нашему колориту относятся нормально. Город у нас… всё-таки не такой, – процедил он, напоследок попав-таки в подобающую интонацию – оскорбленного гордого достоинства.

– Простите великодушно! – с неискренним воодушевлением воскликнул Коюров и мелодраматически добавил: – И за эти сведения я признателен вам ещё сильнее.

Отвесив поклон, Андрей развернулся и помчался прочь.

«Местечковый патриот – полиглот вдобавок!» – подумал Максим, не преминув проследить за тем, как спина халдея опять на пару секунд замерла в оптической ловушке – чтобы затем исчезнуть в ней без всякого следа. Вполне удовлетворённый увиденным, Коюров отхлебнул из высокого стакана дармовой напиток, пресловутый стартер, – а что ещё оставалось ему сейчас делать? Несмотря на экзотический цвет и пижонское название, «скайнет палп дринк» оказался компот компотом, только с мякотью и в который, кажется, капнули чуть-чуть водки. «Дуют нашего брата!» – горестно резюмировал Коюров.

Ещё раз окинул взором зал – скоротать время ради. В этот раз смотрел больше на людей, чем на интерьер зала. Клиентов было что-то совсем уж немного. Через столик от Максима сидели мужчина и женщина лет тридцати, возможно, семейная пара. Ещё подальше одинокая девушка, симпатичная, только какая-то грустная блондинка, пользовалась местным медиапорталом – над её столиком висел прямоугольник виртуального холоскрина, и поверх курчавых локонов была надета гарнитура наушников. Впрочем, в здешнем полумраке Коюров не мог на все сто поручиться за цвет её волос. Да и за выражение лица тоже. «Эх, жаль, что „Орифис“ так рано не играет! – подумал Коюров. – Можно было б пригласить её на танец, познакомиться…»

Конечно, только если это «Бесштанное отверстие» лабает такую музыку, под которую можно танцевать…

В общем, тренировать наблюдательность особо не на чем – к такому выводу пришёл Максим. Тут и Андрей подрулил с подносом, в этот раз – основным, более основательным, а не как в прошлый раз – площадью только под один бокал. Расставил тарелки на столике, прокукарекав приторное «Бон аппети!», выпрямился с явным намерением снова исчезнуть, да Максим вдруг сострил в ответ: «Мерси!» – и сбил Андрея с толку; тот отчего-то застыл этаким соляным столпом, к столику боком, так что голову вывернуть пришлось, поскольку уставился на клиента с немым вопросом.

– Ещё раз прошу прощения, Андрей, – начал Коюров искательно, несколько издалека. – Я ведь никоим образом не преследовал цель вас обидеть. Просто хотел понять… – как такой оазис толерантности сохранился в пустыне нынешней жизни. И вообще… хотелось бы получить более широкое представление – чем живёт этот милый городок? Так сказать, из первых уст!

У Андрея промелькнула на лице улыбка, правда, всё ещё осторожная, недоверчивая.

– О, жизнь в нашем милом, как вы изволили выразиться, городке тиха и спокойна!

– Совершенно тиха и спокойна? – повторил Максим.

– Абсолютно! – отчеканил Андрей. – Вместе с тем вы можете провести у нас время очень интересно! У нас, в «Человеке-жуке»! Приходите вечером, помимо живой музыки легендарного «Боттомлесс» вас порадует и многое другое! Вечера в нашем заведении упоительны, просто незабываемы!

– Спасибо, – кивнул Коюров задумчиво. – Непременно воспользуюсь вашим приглашением.

Андрей ретировался в местное «зазеркалье»; причем Максиму показалось, что в этот раз на процедуру «перехода» у него ушло меньше времени (иллюзия; скорее всего, Коюров сам себе это внушил). Теперь можно было и приступить к трапезе.

Тем более что аппетит у него и впрямь разыгрался. За едой Максим понял, что под «сингупанковскими» названиями скрываются самые обычные блюда. Салат, которым он начал трапезу, точно оказался обычным фруктово-овощным салатом.

Когда он с ним покончил и перешёл к супу, грустная блондинка, с которой Максим не прочь был познакомиться, поднялась из-за столика и ушла. «Так музыки и не дождалась!» – с досадой констатировал Коюров.

Зато когда он уже почти выхлебал суп, за тем же самым столиком, который оставила блондинка, расположились двое парней – один мосластый, то ли бритый, то ли лысый; другой – тоже худой, даже скорее субтильный, но лохматый. К ним сразу же подлетел Андрей.

А когда Коюров уже подбирал последние кусочки кибертелятины, на самом деле оказавшейся говядиной, притом, судя по жесткости, от довольно старой коровы, у худощавых парней, всё ещё дожидавшихся своего заказа, завязалась драка.