Лана Васильева - Поколение счастья

– Расскажите, пожалуйста, это врожденная или приобретенная способность?

– Раньше я считал ее врожденной, – признается старичок, – полагая, что люди появляются на свет с различным уровнем эмпатии. Кому-то приходится сосуществовать с ней чуть ли не с младенчества. Кто-то обнаруживает у себя эмпатию в подростковом возрасте или юности, испытав сильное душевное потрясение, например, смерть близкого родственника или разочарование в любви. А кто-то вообще не подозревает о ее наличии, списывая понимание эмоционального состояния окружающих на интуицию. Однако пару месяцев назад мне удалось получить доступ к одному документу, гриф секретности с которого был недавно снят. Оказывается, в восьмидесятые годы прошлого века в нашей стране активно велись эксперименты по изменению генов. А значит, вероятно, среди нас есть индивидуумы с приобретенной эмпатией, так сказать, генно-модифицированные. Но, к сожалению, этот документ содержал в себе минимум информации, поэтому я ничего не смог узнать ни об участниках этих исследований, ни об их результатах.

– И последний вопрос об эмпатии: Вам самому не хотелось бы обладать ею?

Профессор несколько секунд раздумывает над ответом, а потом уверенно говорит:

– Нет. Полагаю, что человек, не умеющий контролировать меру погружения в эмоции других людей, рано или поздно потеряет себя как личность. В таком случае он предпримет попытку самоубийства либо окончит жизнь в уединении в глухой тайге или психиатрической клинике.

Затем ведущая переходит к обсуждению вопроса о сущности телепатии, и я ставлю видео на паузу. Еще какое-то время пытаюсь найти в Интернете данные об экспериментах, целью которых было развитие эмпатии у мужчин и женщин, генетически не предрасположенных к ней, но, потерпев неудачу, выключаю компьютер.

Надо успокоиться и собраться с мыслями. Итак, что мне теперь известно?

Во-первых, я – эмпат. Сегодня мне удалось почувствовать головную боль мамы, неуверенность и страх Андрея, а затем раздражение, печаль и обиду Инги. Причем это случилось после того, как мама поцеловала меня в щеку, Андрей взял под руку, а Инга случайно задела плечом.

Во-вторых, очень похоже, что мои необычные способности появились после пережитого расставания с Пашей.

В-третьих, если ключ к разгадке феномена эмпатии кроется в генах, то восприимчивость к чужим эмоциям я унаследовала от кого-то из ближайших родственников. Вопрос – от кого?

В ожидании мамы я не нахожу себе места, брожу по квартире, как тигрица по вольеру перед цирковым выступлением. Хватаюсь то за конспект лекций по криминалистике, то за бульварный роман, то за глянцевый журнал, но от волнения не различаю смысла слов и снова возвращаюсь к окну, высматривая маму.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем она возвращается домой с работы. Только спустя час, за ужином, я, как бы между делом, рассказываю, что смотрела телепередачу про паранормальные способности, и интересуюсь, кто из моей родни может похвастаться умением читать мысли или чувствовать чужие эмоции.

– Твой покойный дедушка обладал уникальным даром, – говорит мама и делает многозначительную паузу, от которой мое сердце начинает бить чечетку, а затем сквозь смех продолжает: – Он буквально притягивал к себе неприятности. В один год дважды ломал правую ногу, за неделю до банкротства турфирмы купил в ней путевку в Грецию, а еще умудрился открыть сроком на три года вклад в банке, у которого потом отозвали лицензию.

– Ну зачем ты так? Я же серьезно.

– И я серьезно. Не будь ребенком, – с нескрываемым раздражением отвечает мама. – Вместо того чтобы готовиться к новому экзамену, ты смотришь какую-то ерунду по телевизору.

Разговор принимает неприятный поворот, и я спешу удалиться, а вернее сказать, трусливо сбежать в свою комнату.

Вопреки моим ожиданиям, ясности в вопросе причины появления у меня способностей эмпата не прибавилось ни на грамм. Или мама действительно ничего не знает, или же знает слишком много, но молчит.

Мне никогда не забыть тот февральский день. День моей смерти.

Я спрашиваю себя, как это вообще могло произойти. И единственный ответ, который напрашивается, – беда не приходит одна.

Моя жизнь всегда была далека от идеала. В отличие от своих однокурсников, не нуждавшихся в деньгах и тративших их с показным размахом, я мог купить Кире букет ее любимых лилий в честь окончания сессии, только заняв необходимую сумму у друга.

Помню, лилии пахли остро и противно, а стоили четверть моей стипендии. Мерзкие цветы.

Получив их, Кира небрежно чмокнула меня в щеку и промурлыкала на ухо, что мечтает провести неделю каникул со мной в Норвегии. Я ненавидел себя за свою ложь: сослался на занятость из-за предстоящих спортивных соревнований. А еще больше ненавидел за правду: средств на поездку не было. По вечерам мать мыла посуду и полы в одном из ресторанов, при этом строго-настрого запретив мне совмещать учебу с работой. Уж слишком она боялась, что меня отчислят из университета за неуспеваемость.

Именно поэтому в эти зимние каникулы мне приходилось соглашаться практически на любую вакансию. Я стойко терпел насмешки и косые взгляды однокурсников, заправляя бензином их шикарные автомобили. Старательно делал заинтересованный вид, когда старушки, получив заказанные в интернет-магазине пилюли и микстуры, находили в моем лице покорного слушателя и упивались этим. Мирился с заигрываниями малосимпатичных, но до неприличия самоуверенных девиц, которым доставлял пиццу.

Мне отчаянно хотелось доказать чересчур опекающей меня матери, что я уже взрослый и могу приносить деньги в семью. А все ради того, чтобы снять квартиру и наконец-то съехаться с Кирой.

Правда, разговор с матерью о моем переезде из родного дома дался мне нелегко. Слушая меня, она театрально шмыгала носом, поминутно вынимала из кармана халата платок и промакивала им глаза. Ей уже приходилось делить меня: сначала с моим отцом, который судился за право опеки надо мной, затем со спортивным интернатом, потом с армией. Но на этот раз мать не собиралась уступать и прекратила свои всхлипывания, лишь когда я согласился на все ее условия. Самым унизительным из них был совместный выбор квартиры.

К счастью, до возвращения Киры из Осло оставалась еще целая неделя, а значит, я мог вести поиски новой жилплощади, не опасаясь, что в глазах любимой буду выглядеть точно желторотый цыпленок в сопровождении матери-квочки. К несчастью, Кире все-таки удалось собрать деньги на поездку в Норвегию, даже не прибегнув к моей помощи. И я чувствовал себя неудачником. Хотя мне было уже не привыкать.