Григорий Борзенко - Золотой остров. Часть 1

Когда же за дело взялся предприимчивый сын старого графа, успехи не заставили себя ждать. Удивительно, правда, как смог Сленсер с мизерного капитала, унаследованного от отца, начать сверхширокий размах своей деятельности. Ведь было очевидно, что для столь масштабных его начинаний нужны весьма значительные суммы. Поговаривали, что здесь, что-то не так, но дальше разговоров дело не шло, да и сомнительно, чтобы двинулось, поскольку многие деяния графа были покрыты густым туманом. В одном только все сходились; неспроста, ох и неспроста граф перебрался в Лондон, в этом поступке проглядывалось желание приблизиться ко двору. Да, собственно, граф и не скрывал его. Поражала противоречивость в поведении графа: многое в его делах окружалось ореолом сверх таинственности, иные же поступки он совершал нарочито открыто. То он вел себя как сверхбогач, то вступал в прямые контакты с чернью, и дамочки из высшего света, прослышав об этом, непременно ахали, усиленно работая веерами, или поспешно прикладывали к своим неотразимым, как им казалось, носикам кружевные платочки, обильно окропленные благовониями.

Пытаясь объяснить эту экстравагантность графа, иные отдавали себе отчет в том, что наверняка он делает это неспроста, и кроется за этим, без сомнения, какая-то выгода. Кто знает, но, может быть, благодаря именно причудам графа и пришел к нему колоссальный успех.

Наконец, мы подошли к событию, которого так ждала лондонская знать: граф готовился дать сверхроскошный, судя по разговорам, обед в своем новом, только что построенном доме, который «стоил своего хозяина». Даже факт строительства сам по себе вызывал уважение к графу. Ведь издаваемые в 1580 году и другие в 1593, 1607 и 1625 указы о строжайшем запрещении нового возведения домов в Лондоне, дабы ограничить нездоровый рост города, отличались строгостью. Исключения делались в редких случаях и лишь в пользу богачей. Всем хотелось взглянуть на диковинные по тем временам строительные новшества, которыми изобиловал новый дом графа. К примеру, лондонцы давно привыкли, что все комнаты: передние, салоны, спальни – располагались анфиладой, и мыслить себе не могли, что может быть иначе. Изобретенные сэром Джоном Хэрингтоном уборные были широко внедрены графом в своем доме, и это было непривычно для многих лондонцев, которые по старинке продолжали выливать содержимое ночных горшков, простите за пикантную подробность, в окна.

Ну, да будет об этом! Итак, ближе к обеду к дому графа один за другим начали подъезжать роскошные экипажи, из которых, не спеша, выходили чинные дамы в шикарных туалетах, с прическами в фунт высотой, молодые люди в шляпах с золотыми галунами. Их встречала огромная, подчеркнуто торжественная приемная-зала, изобилующая орнаментами, скульптурой, парадной мебелью. По стенам висели роскошные блюда, картины, сами же стены были расписаны сложными причудливыми композициями, поражающими странным декором с бесконечным количеством оттенков. Другие комнаты также не уступали в роскоши своего убранства: драгоценные ткани на восточный манер, вышитые стилизованными цветами, китайский фарфор, серебреные подсвечники, агатовые чаши, инкские кубки, в обязательном порядке, помимо всего прочего, инкрустированные слоновой костью, серебром, перламутром или кораллом, горным хрусталем, перечным или эбеновым деревом, что подчеркивало баснословность богатства их хозяина.

Приглашенные были, конечно же, людьми весьма состоятельными: лорды, бароны и прочая лондонская знать, но все в доме было устроено так, чтобы и их поразить великолепием и блеском. И стоял за этим тайный умысел хозяина, открывающий ему дорогу к расположению высшего света Лондона.

– Прошу, господа, отведать скромные угощения, приготовленные моими поварами! – Голос графа, и без того громко звучащий под сводчатыми потолками, еще более усиливался при слове «скромные», что дало основание присутствующим догадываться о том, что хозяин явно лукавит.

Уже в самом обращении чувствовалась неординарность: ведь обычно к столу приглашал метрдотель, здесь же сам хозяин прислуживал за столом.

Яства поражали разнообразием и богатством. Фаршированные трюфеля, легочный паштет и паштет из красных куропаток, паштет из тунца и белый соус, говяжий студень и студень из кабаньих голов, фаршированный окорок и вареные языки, колбасы и сыры. Ко всему этому подавались соусы, в которых были смешаны самые разнообразные ингредиенты: мускат, амбра, перец, миндаль, розовая вода. Трапеза состояла из бесконечного количества перемен, и при каждой метрдотель со шпагой отдавал приказания о смене тарелок, а через каждые две – и о смене салфеток. Разнообразно сервирован и убран стол: на скатерти, со всех сторон свисавшей до пола, выделялись столовые приборы с ручками из слоновой кости, солонки с причудливо изогнутыми краями-зубцами, подставки для больших блюд. И уж вовсе восхищало столовое серебро: великолепные ложки с ручками, инкрустированными благородными камнями, еще более изысканно разукрашенные вилки, что само по себе было диковинкой, так как в те времена они еще не употреблялись. Весь этот блеск еще больше поднял авторитет графа в глазах представительниц прекрасного пола, присутствующих на этом празднике. Ни для кого не было секретом, что тридцатипятилетний граф одинок, никогда не был опутан узами Гименея, и не нужно обладать исключительным умом и поразительной догадливостью, чтобы понять, как это обстоятельство действовало на дамочек, у кого количество бриллиантов на шее и пальцах не столь многочисленно, как того хотелось бы, а экипажи для поездок уступали великолепию других. Да разве только это! Каждая отдавала себе отчет в том, как изменится ее жизнь, если она покорит сердце графа, а затем, естественно, завладеет и его кошельком. Но сначала нужно сделать первый шаг, а это непросто, ведь вот какая в этом смысле разворачивается конкуренция. Надо чем-то выделиться, чтобы обратить на себя внимание графа, и каждая делала это по-своему, в силу своих возможностей. Одни считали, что добьются-таки своего, благодаря ослепительности нарядов; иные веровали в неотразимость своих бриллиантовых колье, третьи, не располагая столь весомыми аргументами, надеялись на чудодейственную силу благовоний, которые, по их мнению, несомненно охмелят графа, и на эффект припудренных розовых щечек. Знал бы он, на какие мучения пошли сударыни и мадемуазели, чрезмерно затянутые корсеты, и как увеличивались мучения эти в меру уменьшения яств на столе.

Но в компании находилась женщина, которая поставила целью добиться расположения графа, благодаря лишь силе своего ума. Ничего сложного для нее в этом не было, поскольку метод уже давно испытанный: всем, чего добилась в свои двадцать восемь лет, она обязана была своей сообразительности, смекалке и холодному расчету. Для нее стало истиной, что для достижения цели нельзя гнушаться никакими, даже самыми неблаговидными поступками, ибо цель оправдывает средства. Итак, знакомьтесь: графиня де Кайтрайт, которая сыграет роковую роль в развитии дальнейших событий. Даже именем своим она обязана предприимчивости и хитрости, с помощью которых в ранней юности, будучи девицей, отнюдь не благородного сословия, обольстила старого знатного графа с одной единственной целью: сделать себе имя и титул. Аппетит приходит во время еды. Зачем же просто бросать глупого старика, как она планировала вначале, когда можно прибрать к рукам фактически все его состояние, ведь старец проживал в полном одиночестве. Прямо и косвенно «подсобив» несчастному, к которому питала отчаянное отвращение, перебраться в мир иной, графиня стала обладательницей солидного состояния, которое, однако, через несколько лет таковым уже не являлось. Проявив полное безразличие к делам, сама их не вела и не передоверяла, предприимчивому помощнику, такая ошибка просто удивительна для рассудительной во всем графини, она увлеклась покупкой дорогих украшений, экипажей, не пропуская при этом всевозможных банкетов и пиршеств, и через некоторое время с ужасом обнаружила, что осталась почти ни с чем. Спасением могло стать новое удачное супружество с состоятельным человеком, но таковые графине не попадались, а молодые щеголи, с которыми графиня коротала свои вечера, сами не прочь были погулять за чужой счет и поэтому, кроме любовных утех, никакой выгоды графине не обещали.

Читать дальше