Григорий Борзенко - Золотой остров. Часть 1

Весть о смерти болеющего последнее время все восприняли как что-то само собой разумеющееся. Прекрасно понимая, какая участь ждет их при новом хозяине, люди оплакивали старого графа, который был к ним очень добр. И кто бы вы думали пуще всех оплакивал покойника? Догадаться, думаю, совсем нетрудно. Стоя у изголовья усопшего отца, Джорж Сленсер воплощал само неутешное горе и безмерное сострадание.

Унаследованный от отца капитал как раз и был для него стартовой площадкой, откуда Сленсер мог начать свое восхождение. Капитал этот начал приумножаться с первых же дней, когда Джорж ввел на своих мануфактурах новые порядки. Работу теперь полагалось начинать раньше, а заканчивать позже, оплачивался же этот непосильный труд отныне намного дешевле. Но это было только началом. Обладая незаурядной хваткой и предприимчивостью во многих делах, Сленсер развернул деятельность весьма и весьма бурную. Закупал, перекупал, перепродавал, – какие только «операции не совершались ради одной цели: приумножить свой капитал, а именно он мог открыть дорогу к настоящей жизни, к той жизни, к которой так стремился Сленсер. Далее пошла игра покрупнее. Торговые сделки, закупка более совершенных орудий труда, выгодные партии по приобретению новых мануфактур, ремесленных мастерских, земель. В ней граф не брезговал никакими методами устранения конкурентов. В особых случаях он прибегал к услугам знакомых нам Джона Гоббса и Джозефа Гейнсборо, ибо давно уже держал их при себе, хоть никто и заподозрить не мог, что двое довольно-таки примерных (а именно это от них требовалось) слуг тайно исполняют приказы отнюдь не безобидного свойства, исправно отрабатывают свой кусок хлеба в доме хозяина.

Когда Сленсер кое-чего достиг и, казалось, мог сделать небольшую передышку, он с не в меру разыгравшимся аппетитом бросился воплощать в жизнь свою главную мечту. Прозябать в провинции он считал чуть ли не преступным. Его давно манил блеск столицы, ослепительность двора, что теперь стало, как никогда, доступным.

И началась круговерть: новые сделки, новые приобретения – теперь уже все делалось с прицелом на Лондон. Так вырос в одном из престижнейших районов столицы упомянутый красавец-особняк, выгодно проданы старые и не менее выгодно приобретены новые мануфактуры, но теперь уже в Лондоне. Все шло чудесно. Граф Сленсер процветал.

Необходимо упомянуть еще об одной статье дохода графа, весьма интересной и в такой же степени засекреченной для окружающих. Как-то Джон Гоббс, уловив момент, когда хозяин был в добром расположении духа, рассказал ему о своем родном брате, неплохом моряке, без дела прозябающем где-то на окраине Дувра, тонко намекнув при этом, что он может пригодиться графу, надеясь, что и братца его благодетель пригреет возле себя. Но тот решил иначе. Вместе с Джоном они отправились в Дувр, отыскали затосковавшего без дел Роберта Гоббса, который жаловался на тоску по морю, а после непродолжительной беседы быстро нашли общий язык. Для большего успеха дела требовался еще один верный человек, и Роберт без заминки назвал его: Хэмфри Берне, «старый морской волк», избороздивший не один десяток морей, умеющий выйти невредимым даже из пасти акулы… Перечень подвигов еще долго продолжался бы, не останови граф вошедшего в азарт рассказчика…

Вскоре граф, через посредничество Роберта и Хэмфри, покупает два красавца-корабля, разумеется, стараясь не придавать приобретению гласности. В остальном полагается на вкус старых морских бродяг. Они набирают на свои суда экипажи (какими критериями при этом руководствуются, думаю, говорить не будем), закупают мушкеты, порох, свинец, фитили, боевой запас. Во всем царит полное согласие, не считая мелких деталей.

Читатель резонно задается вопросом: что же задумал граф на этот раз? Ничего, собственно, нового. На дворе – эпоха расцвета пиратского промысла, приносившего колоссальные богатства счастливчикам морского разбоя, и что удивляться затее графа, если известны случаи, когда подобные действия поощрялись и благословлялись самими королями. Потому новые начинания Сленсера лишний раз говорили о его сообразительности и расчете.

Читатель может и удивиться: а не махнут ли рукой на графа лихие морские ребята, занявшись промыслом самостоятельно? Что ж, резонно. Подумывал над этим и граф. Но такое, по его расчетам, не могло случиться: взаимная выгода существовала для обеих сторон. Граф получал часть добычи, пираты же, в свою очередь, хоть и лишались жирного куска, который, собственно, уже оказывался у них в руках (велик соблазн), но тем не менее шли на это: ведь, во-первых, такой договор, во-вторых, их устраивало, что граф обеспечивал все организационные вопросы их быта. И уж главным козырем для капитанов становилось обещание Сленсера их обоих устроить, Заимев к тому времени большой вес в высшем свете, где-нибудь попрестижнее, обеспечив тем самым им спокойную и безбедную, старость. Как уже договорятся со своими людьми – это их забота, считал граф, но строго требовал от капитанов в любых случаях не упоминать его имя, а ссылаться на «весьма значимое при дворе лицо». Кроме того, Сленсер застраховал себя от измены с их стороны тем, что пообещал в благодарность за верность и преданность приобрести им дворянские звания и привилегии. Что ж, возможно, граф попал в точку, а возможно, у капитанов на сей счет имелось совершенно иное мнение. Не будем забегать вперед, время покажет.

То же самое обещал Сленсер и двум своим верным слугам-исполнителям. Но здесь оставался спокоен: карманы у них фактически пусты – бежать не с чем, да и зачем, если у графа сытно и надежно? А обещанное дворянство и приличная награда в золоте по завершению задуманного графом восхождения являлись, по его мнению, гарантией, не вызывающей никаких сомнений.

Карета, покачиваясь на рессорах, стучала колесами по брусчатке лондонских улочек, а Сленсеру вспоминалась вчерашняя интрижка с графиней де Кайтрайт. «Весьма, весьма забавно», – подумалось графу, но вместе с тем он надолго задумался, поймав себя на мысли, что, увлекшись приумножением состояния, совсем забыл о притязаниях своей души и тела. За всем этим головокружительным галопом к достижению благополучия на второй план для Сленсера отошло то, что для иных молодых людей стоит на первом. Теперь же Сленсер понял, что, достигнув завидной карьеры, можно, наконец, позволить себе отведать и иные прелести жизни. Конечно же, граф рассчитывал на какую-нибудь выгодную партию с представительницей высочайших сословий, где будет важен даже не капитал будущей супруги, а сам факт женитьбы, который должен продвинуть графа далее к намеченной цели. При этом граф, однако, не намерен идти на компромиссы. Вдруг этой партией окажется одинокая старуха? Графу непременно хотелось молодости и красоты, трепета и задора. Но уж, конечно, не такого, какой продемонстрировала вчерашним вечером графиня де Кайтрайт.