Алёна Макаренко - Пусть аисты вернутся!

– Да, Снежана, – она кивнула, – как так получилось? Скажи честно, тебя дома обижают?

– Кто? – не поняла я. – Олег? Это он от неожиданности меня стукнул. Да и то, после того, как его стукнула я.

– А Олег – это…?

– Олег – это мой друг, – терпеливо пояснила. – Мы с ним пошли яблоки добывать, он меня не удержал, и я упала. Было больно, поэтому я ему каааак дала! А он еще в себя не пришел после моего падения, а тут удар, вот он и мне заехал. Потом долго извинялся.

– Как же можно девочку-то бить? – Маргарита Степановна покачала головой.

– Маргарита Степановна, это бывает очень редко, а так, чтоб с синяком, вообще в первый раз. А вот сколько раз он чистил носы за меня! – я подняла вверх указательный палец. – Настоящий джентльмен.

– А тут рана. – Она легонько махнула рукой в сторону ключицы, и я отвернулась.

Хорошее настроение разом пропало. Ко всему прочему я вспомнила тот кошмар, от которого, как говорили девочки, кричала так, что перебудила отделение. Бывает, что ходишь неделю, а потом вдруг в мозгу всплывут картинки ночного видения недельной давности. Так и я сейчас резко вспомнила, что мне снилось, будто хожу среди зарослей малины, а она раздирает мне ноги; ягоды становятся сморщенными и черными, когда хочу взять одну в рот; мама, абсолютно лысая, бегает за мной в этом малиннике, держа в руках табличку с надписью «радиация» и кричит: «Чтоб ты сгорела!» Наверное, я всхлипнула, потому что Маргарита Степановна обняла меня за плечи.

– Снежка, тебя дома, – она мялась какое-то время, – бьют?

– Меня? – посмотрела на нее грустно и удивленно. – Лозиной иногда дед лупит, а в прошлый раз не бил, а заставил печку чистить.

– Но это ведь… – Маргарита Степановна не знала, что сказать.

– Маргарита Степановна, я вам расскажу то, что вас интересует, но дед меня убивать не будет и не хочет, – честно призналась я, и самой себе в том числе.

Я поведала Маргарите Степановне о черном дне 25 июля. Она меня обняла крепче и сказала, что, увы, мамы не всегда любят своих детей. И на то бывают разные причины – от объективных – до плохого характера и внутреннего эгоизма.

– Полынюшка, горько тебе? – спросила она. – Ты с возрастом лучше поймешь обстоятельства, которые так повлияли на поведение твоей мамы.

– Горько мне, Маргарита Степановна, – призналась я, – не понимаю, зачем было меня рожать, чтобы потом так ненавидеть?

– Снежана, расскажу тебе одну историю, а ты ведь не глупенькая – возможно, в ней сможешь найти ответы на свои вопросы.

Я грустно посмотрела на нее, но то, что она расскажет мне историю, несказанно меня радовало. У нее был такой спокойный, не похожий ни на чей, голос.

– Ты знаешь, что из себя представляет растение мать-и-мачеха? – спросила меня Маргарита Степановна.

Я отрицательно покачала головой.

– Это лечебное растение. Его листочки снизу будто припорошены мукой, кажется, что они поросли мягким пушком. Эту часть в народе называют «мать». На самом деле, сторона, имеющая «волосяной» покров, хуже испаряет воду, в отличие от верхней – гладкой – «мачехи». Это способствует тому, что нижняя часть мягче и теплее на ощупь. – Но бывают причины в жизни, которые превращают мать в мачеху, а иногда и наоборот.

– И у вас так было? – спросила я.

– Вот расскажу тебе все с начала сотворения мира, тогда и узнаешь. – Она протянула мне еще одно яблоко. Я вгрызлась в него и стала слушать, с чего ж начинался мир Маргариты Степановны.

– Моя бабушка, ее звали Мотря, родилась в 1888 году, – начала свой рассказ Маргарита Степановна. – Она была обычной сельской женщиной, жила в селе Киевской области, как ты, Снежана. Только в другой стороне от твоей родной Пуховки. Замуж она вышла за моего деда Василя, который не особо-то ее любил. Просто она была более состоятельной, нежели его возлюбленная. Ну, тогда законы такие были: выдавали замуж и женили на тех, на ком выгоднее. Но, как это в основном и бывает, он был не слишком счастлив, много пил, что в итоге и привело к тому, что дружки отправили его на тот свет. – Маргарита Степановна вздохнула, припоминая какие-то факты. – У них с Василем была дочь – Александра, моя будущая мать, – продолжила Маргарита Степановна. – После того, как овдовела, бабушка стала жить с таким же вдовцом, как и сама – дедом Киндаром. Он был интересный и беззлобный, – врач улыбнулась. – Он все время с трубкой в зубах ходил. Однажды за водой пошел к колодцу, и уронил в него свою драгоценную курительную трубку, да лишь махнул рукой: «Только, бедна, зашипела».

Мотря работала у польского пана в доме поваром, что более почетно, нежели на ланке. Бывало, что надбитую, с трещинками и щербинками посуду отдавали в дом моих мамы и бабушки. Кстати, в будущем этот дом стал школой, в которой я училась.

– Так вот, моя мать, Александра, или же Санька Біла, как ее называли за белокурые волосы и светлые глаза, родилась в 1911 году в сентябре. Как и ее отец женился не по любви, так и Саню выдали замуж насильно, в 1929 году. Мой отец был богатым по меркам того времени.

Он унаследовал дом и землю в селе Нежиловичи Киевской области, куда забрал мою мать.

Но она сбежала буквально через два месяца в село Людвиновка. И тогда отцу пришлось продать имущество и отправиться вслед за ней. Там родились мы – я и моя сестра Галина.

На территории, которая принадлежала пану, построили дом. Посадили две яблоньки, потому что больше деревьев садить не разрешалось. Отец работал ездовым – на лошадях вывозил собранный урожай с полей.

Моя мать до замужества с отцом очень любила парубка – Пилипа, но, как я и говорила, быть вместе им не суждено. Отец был очень добрым, и я, как две капли воды, на него похожа.

– В этот момент Маргарита Степановна улыбнулась своим воспоминаниям, а потом ее лицо стало жестче. – Это сходство больше всего и раздражало мою мать. Ее вообще раздражало все, что связано с моим отцом, включая и нас с сестрой. Она очень обижала отца своим отношением; тем, что, не стыдясь его, устраивала гулянки и попойки, а мы с сестрой Галиной ходили голодные.

Во время очередной попойки отец вернулся домой и застал мать в окружении компании. На столе стояла тарелка с запеченным петухом, бутылка самогона. Я сидела в кустах у дома, не решаясь зайти, и тут в мою сторону полетел этот жареный петя. С огромным детским восторгом, подкрепленным голодом, я схватила с земли это недоступное нам кушание, и вцепилась в него зубами. – Маргарита Степановна грустно улыбнулась.

– Папа сильно мучился, живя с моей матерью. Дошло до того, что он чуть не наложил на себя руки, но, к счастью, всё лишь закончилось разводом. Отец ушел жить к женщине с двумя детьми. Елена любила папу еще до его женитьбы на моей матери, поэтому просто не могла поверить своему счастью.