Алёна Макаренко - Пусть аисты вернутся!

Учеба мне всегда давалась с трудом. Как правило, я витала где-то в облаках, поэтому предметы – от математики до физкультуры – были моей слабостью… в смысле моим слабым местом. Во второй класс меня перевели по какой-то справке, которую дед принес в школу, но ценным учеником я явно не была. Дедушка так и не рассказал, что там в справке. Я думала, неужто наша администрация пожалела меня из-за проблем со здоровьем. Дед, как обычно, не признавался. У него вообще были странные запреты на обсуждение некоторых тем, что мне было непонятно. Хотя теперь я боялась при нем вслух говорить слово «радиация». «Если оно возымело такой эффект на маме, то вдруг и дед сказится», – от этой мысли мои волосы встали дыбом.

После уроков мальчишки ждали меня у хозяйственного магазина недалеко от школы.

– И это только первое сентября, – уныло сказала я. – Я ведь не выдержу этой каторги.

– Как провела лето? – спросил Женя.

– Ты издеваешься, Жень? – уставилась на него, и без того пытаясь прийти в себя от этих тошнотворных сочинений.

– Звичайно! – он засмеялся. – Написала, что «на городі»?

– Откуда ты знаешь? – недоуменно на него посмотрела.

– А вроде мы не такое каждый год пишем, – ответил Руслан.

На «Голубой Десне» в сентябре жизнь еще шла своим чередом. Мы попутно кивали оставшимся отдыхающим, идя по центральной аллее. Было довольно жарко, я уже давно стянула с головы черный платок, а солнце жгло нещадно. Наверняка парит – дождь будет.

У колонки, окрашенной голубой краской, мы склонились, чтобы напиться воды и умыться – тогда стало немного полегче. В стеклянную бутылку набрали воды Найде. Вот дойдем до конца аллейки, я, как обычно, попрыгаю по плитам, а там уже поляна-стадион, где наша Найда обитает.

Скажу честно, живу в этом селе, но самая главная достопримечательность – это именно «Голубая Десна». Тут есть такие пустынные места, хотя солнце светит ярко-ярко. Кажется, будто люди насладятся лучами и уходят, чтобы кто-то другой мог в тишине и уединении полюбоваться природой, вдохнуть полной грудью свежесть воздуха и воды, которой преграда в виде забора из сетки-рабицы явно не страшна.

Найда высунула нос из будки и зарычала.

– Чего это она? – спросила я у мальчишек.

– То она щенков оберегает, – сказал Женя. – Кто знает, что в твою голову придет: вдруг обидишь. Слышишь, как скулят?

Слышно было, как они скулят, еще с момента, когда мы поравнялись с местной смотровой вышкой, представлявшей собой белую лебедку с бортиками на металлической опоре.

– Найдуся, – я сделала еще одну попытку, – а мы тебе принесли сосисок столовских и котлету. – Я освободила еду от бумаги и поднесла ей поближе, чтобы она носом почуяла вкусность.

Тогда Найда вылезла из своего убежища, но «пост» покинула ровно на расстояние досягаемости ее детей. Еда пришлась овчарке по вкусу, поэтому, когда она с ней справилась, потянулась ко мне снова. Когда я протянула руки ей для обследования, она их тщательно обнюхала своим «пылесосиком», а потом облизала.

– Это спасибо, значит, – «перевел» Олег и засмеялся, почесав Найду за ухом.

– Ну, Найда, бывай здорова, мы к тебе еще зайдем, – бодро сказал Руслан.

Мы решили пойти на качели, которые находились недалеко отсюда напротив сцены, а Найда стояла и прощально махала нам хвостом, пока мы находились в поле ее зрения.

На сцене сейчас никто не выступал, лавки напротив были свободны, две желтые качельки тоже, поэтому я поспешила занять одну из них.

– Снеж, да ты не спеши, мы тебе не конкуренция, – ухмыльнулся Олег. – И еще: выходи из своих мыслей хоть периодически, а то ты на качелях куда-то буквально улетаешь.

– В качелях иногда целый мир, – сказала я.

Эта часть базы, где расположены корпуса, совсем пустынная, хотя мы знали, что где-то в этих краях обитает «Боярский». Он нас гонять не будет, но что-то побухтеть может.

После моего часового качания мальчишки принудительно остановили качели и сняли меня с них, вернее почти стащили.

– Слышь, у меня белая блузка, так что давай как-то… – Я чуть снова не стукнула Олега: если что-то в моем внешем виде деда не устроит, то тогда он мне устроит.

– Да ты у нас сама снежно-белая, – поддразнил Олег.

Следующий учебный день обещал закончиться очередной вылазкой на базы, поэтому я с нетерпением ждала его завершения.

Первым уроком была математика, потом английский, украинский и рисование. Хоть рисовать я и любила, но последний урок в школе меня не радовал. Преподавала у нас рисование учительница, которая художником вовсе и не была. Она показывала нам штриховки и заставляла рисовать пляж и воду в строго очерченных рамках. Так, пляж скорее походил на гору с рваными краями, а вода – на полоску – ровную, без единой волны. Разумеется, я не выполняла эти задания. Тем более, если речь шла о том, как нарисовать Десну или песчаный пляж «лягушатника», то моя фантазия очень далеко уводила меня от строгих геометрических форм. Не раз дед читал в дневнике замечания о моем «ослином упрямстве», «безнадежности в учебе» и прочее. Больше «тройки» по рисованию в табеле я не получала, да и не только по этому предмету. Математичка ставила мне «двойки» рядами, причем на каждом уроке, но пресловутая справка, с которой дед явился в школу, заставляла учителей рисовать мне проходные баллы, чтобы дотянуть до ПТУ.

Однажды слышала, как Игнатьевна в разговоре с нашей географичкой Катериной Васильевной обсуждала мою справку. Я как раз получила очередную «двойку» по математике, еще и деда вызвали в школу, потому что решила я задачу по-своему, очень по-своему:

« Ни знаю як цей прімєр рішать, бо моя учителька занята своєю причьоскою, а не тим, як навчить дітей математики».

Вот такое решение написала на доске под условием задачи. Таким образом отомстила ей за придирки на уроках и не очень хорошую славу, которой она награждала меня в школе и в селе. Я не понимала, как взрослая, состоявшаяся, а думаю, что она считает себя таковой, женщина может завидовать не слишком благополучной восьмилетней девочке.

Тогда Ольга Игнатьевна в порыве эмоций сказала Катерине Васильевне:

– Справка у нее. Сколько нам еще пахать на этих? Пострадавшие, можно подумать. Да от таких, как она, другие дети страдают.

Я демонстративно прошла мимо, одарив ее злым взглядом. Я знала, что она обвиняла меня в том, что ее сын тоже не отличается высокой успеваемостью. Но если учесть, что Олег старше меня на пять лет, а успеваемость у него хромает класса эдак со второго, то мое «плохое влияние», видимо, происходило ментально.

Надо сказать, что Олегу просто было скучно в школе, где ему объясняли азы предметов, когда как он сам продвинулся гораздо дальше. Так, он в уме мог посчитать примеры на умножение в столбик трехзначных чисел, причем в считанные секунды. Именно Олег помогал мне в учебе. Он давал мне книги: от сказок до чего-то более серьезного. Со стороны, наверное, дико было созерцать, как хулиганистого вида трое парней, кто с рогаткой в руках, кто с «батареей» бутылок пива в «авоське», читают с первоклашкой не очень опрятного вида «Маленького принца», по ходу объясняя, что змея в произведении, да и вообще всегда, является символом мудрости. Объясняли, почему мы в ответе за тех, кого приручили, на примере Найды, лежавшей рядом с нами на ласковом теплом солнышке.