Айд Мус - Талахая. Безумие минувших дней

– Это так спонтанно. А куда вы направляетесь сейчас?

– Как обычно, никуда.

Позже я заснул. Глаза открыл ранним утром, когда было ещё темно. Талахая попросил остановить, сказав: «Мне нужно оставить частицу себя в этих прекрасных местах». Я решил остаться на дороге. Поскольку море было неподалёку, и близился рассвет, мне на ум пришла идея встретить его на берегу. Мы оба вышли на повороте, чтобы не смущать девчонок. Хоть они и настаивали на том, чтобы мы прокатились с ними ещё, мы всё же ушли.

Талахая пошёл за мной. Я его не боялся, да и вообще, мне всегда казалось, что на дороге редко можно встретить кого-то опасного. Люди с большими рюкзаками за спинами, встречавшиеся на моём пути, оказывались теми, кому я без труда мог довериться. Однажды я встретил молодую пару. Мы были незнакомы, но когда увидели, что за нашими спинами висят и наши жилища и наша пища, мы подобно старым знакомым поздоровались и побеседовали. Мне казалось, что мы представители некоего братства, не провозглашенного и не признанного братства бродяг. В моих скитаниях мне встречались абсолютно незнакомые люди, которые брали меня с собой в горы, а когда мне становилось холодно в сырых гротах, любезно давали мне свою запасную одежду. Порой, мне даже расставаться с ними было тяжело.

Иногда, разговаривая со мной, Талахая просто замолкал посреди фразы и больше не произносил ни слова. Даже обрывки его фраз проливали истину. Таким образом, он однажды пришёл к внезапному выводу, сказав что-то вроде: «Люди, сбивающиеся в стаи, становятся животными». На это я ответил, что люди и без того животные.

В темноте я разбил палатку и развёл костёр у самого берега моря. Близился рассвет. Звёздное покрывало уже покидало горизонт, сменяясь розоватым свечением. Талахая шёл «налегке», а точнее у него с собой не было ничего кроме небольшого пакета, в котором он хранил какие-то документы, поэтому я поделился с ним своими припасами. Я открыл консервы, которые назывались «Гречка с сарделькой», разогрел воды для чая и мы начали завтракать. Сидя на берегу моря, мы молча вкушали скромные плоды моего рюкзака и любовались восходом. Возможно, в словах это не кажется настолько прекрасным и вдохновляющим. Но когда меня обуяла свежая морская прохлада, а восход солнца озарил горизонт, я ощутил неподдельное великолепие.

– И всё-таки жизнь прекрасна – заявил я.

Талахая промолчал и продолжил есть гречку. Спустя несколько минут он рассмеялся. Сначала я не понял в чём дело, но позже, в мой большой нос вторглись ароматы канализационных глубин и я вдруг понял, что мы остановились неподалёку от места, где сливали канализацию.

– Это вообще законно?! – возмутился я. Несмотря на вонь, Талахая продолжил завтракать.

– Романтика. – Чавкая, сказал он, глядя на восходящее солнце. – Дерьмовая правда.

Он усмехнулся над собственными словами, вычистил банку хлебом и положил ее в пакет, а затем спросил меня: «Чего бы тебе сейчас хотелось?»

– Уйти отсюда – ответил я, собирая палатку. – А тебе?

Вздыхая, он с неподдельной тоской заявил: «Чтобы моя Мария сейчас была рядом со мной».

– Здесь?! – Удивился я. – На пляже где сливают канализацию?

– Место, мой юный друг, не значит ничего. Помню, купил я пачку сигарет, а мне за это дали магнит с надписью «Неважно где ты, главное с кем». Так вот, это – абсолютная правда. Даже самые драгоценные богатства и таинственные вселенские знания мне не нужны, лишь бы она была рядом.

– Так в чём проблема? Она тебя бросила?

Он вздохнул и сказал: «Нас разлучили обстоятельства».

– Расскажешь?

– Ну, ты же вроде мой компаньон? – Рассуждал он – Значит, я могу тебе довериться?

– Мы знакомы всего пару часов.

– А мне кажется, что целую вечность.

Я испытывал нечто подобное. Но не смог в этом признаться.

– Можешь мне не доверять, – сказал он, – но я тебе доверюсь. Сейчас я еду к ней. Традиционным, «нормальным» способом я не могу до неё добраться, поскольку мой путь, это не просто дистанция между нами, это что-то вроде испытания.

– Что-то типа бусидо? Путь воина?

– А ты знаток. – Усмехнулся он – Но не совсем. Понимаешь, её родители были против наших отношений, потому что в прошлом, я был не очень хорошим человеком. Поэтому мне всегда казалось, что я ущербный, неполноценный и не достойный её. Она, правда, пыталась убедить меня в обратном. И вот теперь, когда родители увезли её от меня, я следую за ней, словно верный пёс, пытающийся бороться с собственной никчёмностью.

– Ты кажешься вполне нормальным. – Сказал я, абсолютно искренне.

– Нормы эфемерны. – Твёрдо заявил он. – У них есть границы. А я бесформенный, как вода. Могу быть и твёрдым как лёд и парящим как пар, и текучим как жидкость. И всё это – нормально.

– А что же ты такого натворил, что они тебя считали не очень хорошим?

– Был неконтролируемым бунтарём и раздолбаем, без приоритетов и целей в жизни.

– Мне кажется, ты просто был свободным.

Талахая улыбнулся и сказал: «Моя свобода была настолько безгранична, что я позволял себе наркоманить»

– Героин что ли?

– Нет. Трава, таблетки, порошок, всякая синтетическая хрень.

– Ой – махнул я рукой – тоже мне наркотики. Ты знаешь, что люди, которые пьют спиртное, тоже наркоманы, потому что спирт – это наркотическое средство, самое опасное в мире, кстати. Я тоже травку смолил (с целью научного эксперимента, разумеется, употребление наркотических средств опасно!), но я же не стал наркоманом.

– Мы можем это понять, а они нет.

Я собрал мусор в пакет, уложил палатку, и перед тем как двинуться в путь спросил у него: «А ты вообще, в какую сторону планируешь направиться?». Он молча указал на дорогу, возвышавшуюся над побережьем. Мой примерный маршрут, который мог измениться в любой момент, совпал с его, и мы двинули вместе. Мне казалось, что Талахая очередной попутчик, встретившийся на моём пути и который должен был остаться в памяти как те, кого встречал я прежде.

Несмотря на то, что Талахая намеревался двинуться в сторону дороги, мы пошли вдоль берега. Солнце уже взошло, осветив морскую гладь, его ранние лучи нежно устилались на скалистом покрове. Мы перебирались по камням. Спрыгивая с высоты, я ощущал, как приседаю под тяжестью рюкзака. Держа в руках лишь маленький пакет с документами, Талахая, уподобившись обезьяне, ловко перепрыгивал с камня на камень.

К полудню мы добрались до живописной бухты, где нам повстречались обнажённые бродяги. Правда, не все они были нагими. Один престарелый мужичок, облаченный в какую-то мантию, невероятно бирюзового цвета, сидел, скрестив под собой ноги, и ладонями ударял в бонго. Рядом с ним в изящном танце кружились две милейшие особы, юная девочка и, вполне себе зрелая девушка обнаженная топлес. На их запястьях были надеты какие-то браслеты издававшие звуки, словно погремушки. Кожа зрелой девушки сияла бронзовым восторгом. Стоило моему единственному зрячему глазу устремиться на её грудь, как на моём лице растянулась безумная улыбка. Увидев меня, она вовсе не засмущалась, напротив, улыбнулась так мило и таинственно, словно её улыбка скрывала за собой все тайны мироздания. Но меня привлекла отнюдь не улыбка. Ритмичные удары старика даже меня провоцировали на пляс, а девушка продолжала соблазнительно извиваться в танце.