Виктория МаКо - Загон

И правда, со стороны нашей обочины стоял эвакуатор, на него доблестные сотрудники ГИБДД уже погрузили автомобиль. Тоже наш, вроде девятка. Передняя часть автомобиля практически отсутствовала. Абсолютная смятка. Ни скорой помощи, ни машин ДПС с мигалками, ничего. Правда, когда мы заползли в пробку, несколько таких машин проехало, но здесь – тишина. Странно, почему никого нет возле битой четверки, она вроде не сильно пострадала. Я, конечно, не рассматривал все подробности, но мне показалось, что она целая, а эта девятка разбита очень сильно. В девятке нет водителя, а в четверке он сидит, только как-то странно сидит, не понятно, что с ним и почему-то рядом никого нет. Разве не нужна ему помощь? Или он просто в шоке? Странная ситуация. Может быть, ему нужна психологическая помощь? Или она на «скорую» не распространяется?

Не люблю я аварии. Тем более трагичные. Ехать еще километров двенадцать, устал как собака, а тут еще такие печальные картины. На душе стало муторно. Еще и пробка. Ладно бы проехать быстро, не вдумываясь в произошедшее. А тут, как назло, ползешь и волей – неволей, взгляд приковывается к случившемуся.

Мы с Диной замолчали. Наверное, и ее посетили такие же мысли, но углубляться в них я не стал.

Мы ехали дальше, затор закончился, машины разъехались по разным направлениям. Впереди был еще небольшой кусок дороги по МКАДу, а из головы не выходил этот «горестно» прильнувший к рулю водитель.

На МКАДе было свободно. Свободно и «ночно». Мы аккуратно, лихачить совсем не хотелось, вырулили на кольцо. Оставалось проехать всего шесть или семь километров. Я перестроился во второй ряд и, выбрав оптимальный скоростной режим, стал сокращать расстояние до дома.

Дина сидела молча. Увиденное, скорее всего, тоже испортило ей настроение. Все же реакция на трагедию у человека одна и та же. Он замыкается и тихо переживает ее в себе. Скорее всего, не долго, особенно когда она происходит не именно с ним, а с абсолютно чужими людьми.

Дороги осталась самая малость, сейчас за мостом будет поворот направо. И здесь ….

Из ниоткуда, стремительно вылетел автомобиль. Летящая как пуля точка возникла в зеркале заднего вида. Ну, что за идиот! Несется как сумасшедший. Машин-то минимум, зачем так маневрировать? На скользкой дороге и с непрекращающимся дождем, а это как по маслу, зачем еще перестраиваться из ряда в ряд и обгонять водителей, оберегающих свою жизнь? Что же так торопит этого человека? Не буду дергаться. Пока он всех видит, и никто не испугался, и не шарахнулся в сторону…

Мысли, словно бабочки, запорхали в моей голове. Вон та синяя шестерка, она и так едет неуверенно. То тормозит и ее начинает заносить, то мне вообще кажется, что управляющей ею человек абсолютно беспомощен, не знает, что и куда ему нужно. Он уже несколько раз пытался перестроиться для поворота, но передумывал. В самом деле, едет и думает, куда же ему надо. Ну, точно. Сейчас увидит эту «пулю» и запаникует. «Пуля» стремительно приближается и превращается в белую «Хонду». Все верно… Вот она – паника… Водитель шестерки резко выруливает вправо, как раз в мой ряд. Видит меня, нажимает газ, машину разворачивает и начинает крутить на широком полотне МКАДа. Я бью по тормозам, а он по инерции с круговыми движениями летит вперед, скорость хоть и небольшая, но все же летит. У меня срабатывает ABС, в руль я вцепился двумя руками. В голове пролетает мысль, как хорошо, что мы пристегнуты. Шестерка уже замедляет свое движение, а сумасшедший водитель «Хонды», не ожидая ничего подобного, скорее всего, чисто интуитивно тоже бьет по тормозам и выкручивает руль влево, а там разделительный бордюр. Черт, зверское зрелище. Как в замедленной съемке, «Хонда» взлетает с покатого борта бетонного разделительного заграждения и, как доска скейтборда, переворачиваясь, летит на середину МКАДа. У меня захватывает сердце. Ничего не вижу вокруг. Мысли только об одном – жить или не жить!!! Сильный удар и кромешная тьма…

– Стас, ты чего так напрягся? Прямо вытянулся в струну? – выдернула меня из жуткого забытья Дина.

– Черт, дурацкие мысли. Ты не представляешь себе, но уже в который раз, я представляю аварию, участником которой невольно становлюсь сам. И сейчас, после того аварийного перекрестка, воображение снова сыграло со мной злую шутку. Будто секундное помешательство, но настолько яркое, словно наяву. Фу… слава Богу, это всего лишь видение.

– Ну, здравствуйте, приплыли. Остается только представить, как мы с тобой разбиваемся на смерть. Давай уж доберемся до дома без приключений. Кстати, – Дина насмешливо прищурилась, – а ты когда попал в эту аварию, все рассмотрел до конца или зажмурил глаза?

Она рассмеялась, тем самым немного приободрив меня.

Все. Надо завязывать с приключениями и детективами. Надо почитать сказки. Как хорошо, что Катюха будет со мной целую неделю. Нам предстоят просто великолепные дни.

Итак, моя бывшая жена улетела на какой-то важный симпозиум в Питер, а Катерина переехала ко мне. И порядок в моей квартире закончился. Я, конечно не зануда, но аккуратист. Люблю, когда все на своих местах, люблю чистоту. Каждое появление дочери в моей квартире всегда подобно тайфуну. Она привозит с собой невероятное количество вещей: одежды, книг, игрушек, косметических принадлежностей. Каким-то непостижимым образом все это мгновенно распространяется по всей жилой (и не жилой) площади и я уже сам ничего не могу найти. Так было и на этот раз.

– Пап, не переживай, – успокаивала меня дочь, – Приду из школы и все уберу!

Я, конечно же, знал, что это пустые слова, но тешил себя надеждой, что вечером, вернувшись с работы, найду свою квартиру в том состоянии, в котором я привык ее видеть. Однако, вернувшись, понял, что ничего не изменилось, а моя Катюха сидела на кухне с заплаканными глазами, и пустым взглядом смотрела в окно.

– Так! – сказал я, – Ты плачешь из-за двоек? Или, может, уже скучаешь по маме?

– Не говори глупостей! – плаксиво сказала Катя, – Я что, маленькая, что ли!

– Тогда в чем дело?

Катерина молчала.

– Ладно, – я решил поменять тактику.– Тогда, может, сначала поедим, а потом ты мне все расскажешь?

Я быстро переоделся и накрыл на стол. Катька помогала мне, как могла. Ужин прошел на удивление тихо.

– Ну, ладно, давай, рассказывай! – Я начинал терять терпение. Я все же отец и не особенно силен в утешении маленьких девочек. Тем более, если причина слез мне не известна.

– Ну, – начала Катя, и слезы снова хлынули по ее щекам.– Просто Наташка сегодня расхвасталась, как она с родителями поедет на море, как они то, как они сё… Она нарочно говорила «а вот мой папа», «а моя мама», и все поглядывала на меня, зная как мне это неприятно. Она ведь знает, что я никогда не поеду вместе с папой и с мамой, она знает, что мои папа с мамой развелись, и мы никогда не будем вместе!