Виктория МаКо - Загон

Так я провалялся до самого утра. К шести часам, совершенно обессилев и отлежав себе все бока, я отправился на кухню варить кофе. Какое счастье, что мы уже пережили научно-техническую революцию, причем не одну, и полностью открыты для дальнейшего восприятия научно-технического прогресса. Я, как мужчина, причем живущий один, искренне радуюсь современным изобретениям человечества. Стиральной и посудомоечной машинам и, конечно же, кофеварке. Премудростей и кулинарного опыта абсолютно не требуется, необходимо лишь наличие кофе и не напрягающее нажатие кнопочки для того, чтобы через минуту на столе стояла чашка, в который дымится ароматный напиток с великолепной пенкой.

Посмотрев на часы, я искренне позавидовал Катёнку, она глубоко спала и, наверняка, ей снился волшебный сон.

– Милая моя дочка, – с какой-то особой нежностью подумал я. Мне редко удавалось наблюдать ее спящей. Все же большую часть времени она проводит с мамой. Я мужчина, добытчик, мне некогда тратить время на сантименты, на воспитательные процессы и вообще не представляю, как я могу растить девочку. Что я могу ей преподать? Я по-мужски понимаю человеческие права и подсознательно готов к жестким мерам против любого, кто угрожает моим близким или делу, и поэтому наверняка не смогу научить Катюху объективно оценивать ситуации, а не вставать сразу на дыбы и бить морду. А уж в подростковом возрасте, когда активно идет процесс становления личности, неожиданные «угрозы» подстерегают на каждом шагу. А она ведь девочка, милая, хрупкая девочка. Я уже не говорю о приближающемся половом созревании. Здесь, полагаю, у меня вообще возникнет окончательный стопор. Так, что оставим Кесарю кесарево, а Цезарю цезарево… Нет, я конечно принимаю участие в воспитании дочери, но больше как сторона, которая балует и поощряет.

Меж тем, пока я рассуждал сам с собой, время подкатило к семи. Пора будить Катюху и собирать её в школу, а насколько я помню с последнего её визита, делала она это крайне неохотно.

– Катёнок, просыпайся, – ласково начал журчать я у нее над ухом, – вставай дочка, пора начинать новую страницу нашей великой книги жизни.

Мне всегда хотелось придать действиям или разговорам оттенок особой значимости, ведь передо мной Катерина, – моя Катерина Великая, моя принцесса. Пока еще принцесса, но она обязательно вырастет в Королеву.

– Катюш, ну поднимайся, уже пора в школу, в светлый храм знаний. Нас ждут великие дела!

– Ну пап, ну-у-у, встаю-ю-ю-ю … затянула она, – школа, школа … каждый день эта школа, хочу дома быть, с тобой … хочу ухаживать за тобой… приносить тебе чай, кофе … кормить тебя – сказала Катя, уже повиснув у меня на шее.

– Спасибо милая, но нам с тобой надо работать, тебе над знаниями, мне над финансовой стороной наших с тобой развлечений. Так что, милая моя, вперед! На встречу утренней зари!

– Ну па-а-а-апочка! Нельзя всё время работать, надо же отдыхать и радовать свою доченьку.

– Будет, все будет, Катёнок! Поработаем, а потом будем с тобой бездельничать! Ты дуй умываться, а я пока приготовлю завтрак. Давай, живо!

Катерина, что-то недовольное пробурчала себе под нос и побрела в ванную, а я начал готовить завтрак. По моему великому убеждению, завтракать надо плотно. Пока доберешься до работы, все уже утрясется, и даже может проявиться голод. Наши московские пробки в час пик способствуют пробуждению аппетита. Потому, как хочется кого-то укусить еще по дороге.

Я достал йогурты, бросил на тарелку три сосиски, сунул их в микроволновку, нарезал хлеб и достал любимый Катькин плавленый сыр. Она поедала его ложками, ломтями, кусками. Поставил две чашки на стол. С выбором напитков решил не спешить, а, прежде всего, справиться у Её Высочества о предпочтениях.

– Катюша, – крикнул я из кухни, – что ты будешь пить: кофе, какао, чай или сок?

– Мы с Бакой будем пить кофе. Нам, пожалуйста, по чашечке черного. Нет, Бака будет черный, а мне, пожалуйста, со сгущенным молоком. Через минуту будем.

– Принято, моя Королева! Уже делаю. Очень смешно, – «мы с Бакой»! – передразнил я Катерину.

Когда моя дочь, умытая и одетая, наконец-то, присела за стол, времени на трапезу уже практически не оставалось.

– Пап! – А где кофе для Баки? – возмущенно спросила Катерина, – я же сказала, что «мы с Бакой будем кофе», повторила она, акцентируя внимание на БАКЕ. – Я прочитала в интернете, что его надо угощать кофе.

– Слушай, Кать! Давай без этой ерунды, – я уже начинал терять терпение.

Я терпеть не мог опаздывать и не любил, когда опаздывали другие. Тем более, собственная дочь. А уж коли она осталась на моем попечении, то я просто обязан был доставлять ее в школу во время. Поэтому подобное ребячество за столом я совсем не приветствовал.

– Налей Баке! – заныл мой ребенок, и я не на шутку рассердился.

– Слушай, давай без фокусов! Ешь, пей и пошли быстрее. А страшилище твое подождет.

Катя надулась, губы ее скривились, подбородок задрожал, глаза налились предательской влагой, и я понял, что сейчас «плотину прорвет». И точно. Слезы брызнули из ее глаз, как вода из газонного распылителя и я понял, что завтрак окончательно провалился, а также и то, что я никудышный отец. Ну, что мне стоило налить кофе этому пугалу, от меня бы не отвалился кусок, а дочери было бы приятно. Но теперь было уже поздно, я не мог идти на попятную, поскольку так детей не воспитывают, в том смысле, что нельзя отказываться от своих слов и позиции только потому, что дочь применила «слезное оружие».

Вообще-то Катюха совсем не капризная, мы всегда легко находили с ней общий язык, избегая долгих ссор и обид. Но, по всей видимости, переходный возраст или как его сейчас модно называть «пубертатный период» дает о себе знать, и если вспомнить вчерашний наш разговор, психика у нее сейчас подвергнута стрессам. Дети всегда отличаются особенной жестокостью, в общении друг с другом они испытывают различные тактические методы. Знают, как больнее задеть, и порой в разговорах между собой бьют по самому больному, а это больное они чувствуют на уровне инстинктов. Со взрослыми они, конечно, не пытаются ставить такие эксперименты, но вот использовать себе подобных в качестве подопытных кроликов, – это они делают с особой душевной легкостью. Лишь потом у них может сработать чувство вины, особенно если кто-то из авторитетных лиц сможет популярно объяснить, что эта самая совесть все-таки существует. А авторитетами в данном случае не обязательно являются взрослые. Сам помню этот период, вот только оценил всё это я уже в сознательном возрасте, в очередной раз, поймав себя на этапе переоценки вечных ценностей.

Ладно, сейчас не время вдаваться в полемику, сейчас надо успокоить Катерину, причем так, чтобы день строился на позитиве, а не напоминал неудавшееся утро.