Вадим Шильцын - Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского

Когда новые власти предоставили союзу писателей полную свободу творчества, в смысле, прекратили государственное финансирование, важность слегка сдулась, обросла рутиной литературного процесса, но бросать место он уже не хотел. Сколько можно делать крутые повороты судьбы? Счастье оказалось дома, в Варином добродушном величии, от которого он всегда успокаивался, какие бы поводы для раздражений ни подсовывала работа.

Так и теперь, стоило Варе поинтересоваться, чему посвящены возмущённые возгласы ответственного секретаря, как буря в голове улеглась, и даже самому ему показалась смешной. Олег Андреевич посетовал: «Представляешь, Варя, всякие эмбицилы пишут псевдоисторическую галиматью, а мне приходится её читать, да ещё рецензировать. У меня уже мешки под глазами набухли. Видишь?»

«Вижу – Варя погладила его лицо и предположила – Они пишут потому, что им не хватает водки» «Может и правда – пожал плечами Олег Андреевич – налить бы им всем, чтобы упились и не вникали в текст. Или, лучше установить в подвале дома литераторов бочку с вином, чтоб они совсем прекратили писать. Должна, ведь, когда-то закончиться эта нескончаемая энтропия! Пишут, пишут, пишут… чёрт знает что пишут!» – Олег Андреевич нажал клавишу Enter, и на лоток принтера полезли отпечатанные листы.

«Не читай, если не интиесно» – посоветовала Варя, от чего Олег Андреевич горестно махнул рукой: «Как же не читать? Сама посуди, Варь, сегодня презентация книги какого-то неизвестно кого по имени – никак. Брошюрка нелепая, написано чёрт знает что… в основном враки. Мыслимо ли так бессовестно врать?»

«Откажись, скажи, что заболел» – флегматично сказала Варя. «Ты говоришь, как будто всё просто – вздохнул Олег Андреевич – а всё непросто. Шеф велел быть всем. Речь идёт даже о телевидении. Посмотри в программе недели. В новостях по первому каналу на завтра должна быть анонсирована передача»

Варя исчезла на миг, и тут же вернулась с газетой. Ткнув пальчиком, сказала: «Есть чего-то, но невнятное… вот оно.. пьезентация в центьяльном доме литеатоов. Ты об этом?» «Дай-ка сюда» – Олег Андреевич взял у жены газету и вгляделся в программу телепередач. Потом сказал задумчиво: «Передача в семь утра. Какое-то время бесполезное… хм… я про телевидение писал всем, кого приглашал. Всё-таки, какая-никакая замануха для писателей, а выходит чёрт знает в какую рань! Весь эффект коту под хвост. Ну и бог с ней, с передачей! Всё-таки я надеялся набрать хоть с десяток настоящих авторов, чтоб они показали класс. Думал, устрою открытые чтения по Бениовскому на презентации этого недоумка, чтоб ему стыдно стало. Кинул клич. Люди отозвались, напряглись, начали сочинять на эту тему. И знаешь, чего насочиняли? На вон, сама почитай».

Принтер выплюнул последний лист, издал звук утихающего пылесоса и остановился. Варя взяла распечатанные листы и прочла вслух: «Куей отыскал поучика Бениовского съеди остатков аймии…»

Курьер отыскал поручика Бениовского среди остатков армии фельдмаршала Броуна и вручил письмо. Дошло оно из адской глухомани! Получив пакет, Мориц Август тут же забыл о нём. Были дела поважнее. Остатки тридцатитысячной армии отступали от Лобозице, а читать в седле, да ещё под октябрьским дождём – несподручно. Лишь на следующее утро, когда развеялось, он вскрыл пакет, пробежался бегло по первым строкам, написанным каллиграфическими завитушками, и прочёл магическое слово – «Наследство»

По более внимательному изучению оказалось, что письмо писано родным его дядею, то бишь, Гвидоном. Старик сообщал, что собирается в мир иной, по коей причине беспокоится о передаче своего имения в наследование и призывает племянника прибыть в Виевис.

Мориц тут же помчался обгонять растянувшийся вдоль дороги полк. Отыскав в авангарде полковника и, отсалютовав ему, справился, не ожидаются ли в ближайшем будущем важные для истории манёвры.

Дождь стекал с меховой шапки полковника, с рыхлого красного носа. Всё его, лошадиное лицо выражало брезгливое недовольство миром, обстоятельствами, дорогой, отступлением, и этим самым пятнадцатилетним поручиком, который скачет и суетится. Глянув на юнца ненавидящим взглядом, полковник хотел двинуть ему в челюсть, но передумал и проскрипел: «Чего тебе ещё?» «Еще? – удивился Мориц – Герр полковник, разве я к вам уже обращался?»

Полковник сплюнул и сказал: «К моим сорока пяти годам я успел налюбоваться на умников и зубоскалов. Мне встречались идиоты с задором в глазах и без такового. Таким как ты желторотым поручикам место не в кавалерии, а за грифельной доской, из-за которой вас непонятно зачем выдергивают. На кой чёрт, спрашивается, ты прискакал и спрашиваешь ерунду? Закрой пасть и докладывай – чего тебе ещё?»

Докладывать с закрытой пастью может не каждый, но Мориц мог, и потому доложил: «Герр полковник, мной получена депеша, в которой дядюшка вызывает меня в Тракай. Могу ли я покинуть полк?» «Тракай? – переспросил полковник – Эт что за дыра?» «Он в Литве» – объяснил Мориц. «Литва-а – протянул полковник, будто пробуя слово на вкус, и, разжевав, резюмировал – славяне» «Так точно» – подтвердил Мориц.

Полковник сдул дождевую каплю с носа и забрюзжал: «Кругом одни венгры, чехи и славяне. Потому, наверное, мы и отступаем, что среди нас мало нормальных европейцев. Как же мерзко и гнусно! Дождь, слякоть, отступление и вы, славяне. Вы попадаетесь в самом непредсказуемом облике! Везде, где вы – необратимо рушится дисциплина и сама возможность существования разума. Вон там, сзади по левому флангу маршируют пандуры. Это вообще чёрт знает кто. Ополченцы. Всю дорогу орут дикие песни на своём варварском языке.

Но как вы ловко маскируетесь! Мне бы и в голову не пришло, что ты, поручик, славянин. В крайнем случае считал бы тебя за венгра. Э, да что там говорить! Вот, объясни мне, почему я теперь должен принимать о тебе решение? Чего бы тебе не отпроситься у какого-нибудь генерала? Ведь, твой папаша был генералом? Кстати, он венгр, или славянин?» «Он вышел в отставку, герр полковник, уже несколько лет назад»

«Логично» – кивнул полковник и тяжко вздохнул, глядя вперёд, на раскисшую под дождём дорогу. Надо было чего-то отвечать поручику. Самым правильным было бы запретить ему все идеи о депешах, дядях и Тракаях. Пусть марширует до самой Праги, а там, когда армия встанет и начнет готовиться к чему-нибудь… неизвестно, к чему предстоит готовиться… там пускай помыкается по инстанциям, получая разрешение. Пускай поищет генералов, с которыми служил его папаша, найдёт какого-нибудь покровителя, тоже славянина, который на шее империи дорос до генеральского звания, а теперь сидит в штабу и командует им, полковником, настоящим австрийцем по рождению. Как всё несправедливо в этом мире!