Вадим Шильцын - Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского

Над закулисной неразберихой звучала полифония героического сражения в исполнении хора, созданного звукачами из двух вчерашних артистов на студии. Хор кричал: «Навались!» и не менее мощно: «Ура!»

Когда все дети оказались вне сцены, Варя наконец, обернулась к Олегу Андреевичу, и спросила, глядя ему в глаза: «Чего вы за мной всё ходите? Я же вам сказала, что тоже вас люблю» Олег Андреевич окончательно смутился, потупил взор и замямлил: «Я заслуженный работник культуры. Живу в Москве, около Курского вокзала, можно сказать, в центре…»

В это время его же, Олега Андреевича, голос, но уверенный и раскатистый, произнёс со сцены: «Здравствуй, земля Югорская! Принимай рать православную! – и тут же, совсем без паузы – Что за хрень я несу?»

Начавшийся после этих слов музыкальный фрагмент прервался, и стал слышен приглушённый ропот зала. В поле зрения Олега Андреевича появился помреж, и закричал кому-то истерично: «Ставь запасной диск! С пятого трека! Козёл!» – Произошло шевеление у звукооператорской, и вновь над сценой зазвучал медовый баритон Олега Андреевича: «Здравствуй, земля Югорская! Прими рать православную! Что за хрень я несу?»

На этот раз мелодию «Славься» прерывать не стали, и она заглушила все возможные звуки, которые могла издавать в ответ площадь. На фоне исполнения Глинки, помреж пинал звукооператора ногами и злобно орал: «Я тебе где велел вырезать паузу? Я тебе, козлина, чего велел отрезать? Ты чего оставил, урод?» Звукооператор уворачивался и оправдывался: «Паузу велели убрать. Я паузу и убрал. Вообще без паузы вышло. Нормально убрал! А не надо было пороть чушь в микрофон!»

Олег Андреевич перевёл взгляд с коллег на Варю. Она вовсе не отвлеклась на закулисные баталии, а продолжала невозмутимо наблюдать за ним. Даже тени усмешки не мелькнуло в её раскосых глазах, словно не было ей дела до фонограммного конфуза, произведённого в масштабах всего Ханты-Мансийска. Так же, не было ей дела ни до регалий, ни до места жительства Олега Андреевича, а занимало её лишь то, чем ситуация закончится.

Олег Андреевич подумал совершенно некстати про нелепый синий цвет подводки вокруг её ресниц, но сказал совсем уж неожиданное для самого себя: «Выходите за меня замуж» «Хаашо» – ответила Варя с обескураживающей невозмутимостью. То ли она давала согласие, то ли одобряла правильно подобранное драматургическое решение.

Во время батального конфуза – главный режиссёр вместе с представителями администрации находились в банкетном зале, и никто из начальства не видал случившейся накладки. Когда это выяснилось, помреж с оператором помирились. Более того, оба стали звёздами коллектива и закадычными сообщниками по разделу славы. Уже в самолёте они начали выпивать и делиться тонкостями происшествия с артистами, администраторами и прочей мелкотой из режиссёрско-постановочной группы. Помреж в лицах описывал царившее за пультом замешательство, показывал как оператор дрожащей рукою срочно вставлял запасной диск с дублем фонограммы, как выглядел исполнитель роли Ермака, которому пришлось дважды повторить: «Что за хрень я несу?» – и притом не утерять величественной позы.

Настроение у всех было благостное. Каждый норовил ввернуть свою шутку в общее веселье, и добиться, чтоб за это все выпили. Наконец, помреж громогласно объявил главного режиссёра творческим импотентом. Поскольку главный летел другим самолётом, никто помрежу не возразил, и даже создалась приятная аура оппозиционного свободомыслия. Веселье усилилось чуть ли ни истерически.

Шум в салоне тяготел сложиться в песню. В конце концов, какой-то артист из фольклорного ансамбля достал гармонь и пошёл с частушками по проходу.

Выскочили стюарды со злыми рожами и долго угомоняли творческий коллектив, пугая вынужденной посадкой со всеми вытекающими. Пассажиры угомонились, и только помреж ещё некоторое время бурчал про импотентов, которым никогда не сделать настоящего праздника.

Олег Андреевич во всеобщем веселии не участвовал. Он даже от выпивки отказался, сославшись на организм. Сидел около иллюминатора и смотрел на облачные нагромождения, медленно плывущие под самолётом, который хоть и летел, а всё так и оставался в центре купола голубой пустоты.

Настроение Олега Андреевича было под стать пространству за стеклом, таким же пустым и безмятежным, наполненным отрешённой радостью. Возникали в нём абстрактные, не связанные меж собой образы, и тут же растворялись бесследно, как пар. То думалось про Варю, которая следующим рейсом летит в Москву, значит, не будет смысла уезжать со всеми на автобусе, а надо дождаться её прилёта.

Думалось, что пора завязывать с массовыми праздниками, потому как давно уж непонятно, чего он, Олег Андреевич на них делает. Зовут-то его известно зачем. Он, как-никак, заслуженный работник культуры из Москвы, а значит, его присутствие поднимает цену вопроса, но ему-то самому что с того?

Думалось про необъятные величины белых нагромождений, над которыми он пролетал сейчас. Скрыт ли в них какой-нибудь неведомый смысл? Есть ли смысл в его жизни, и каков он, когда всё так непредсказуемо и бессвязно? Если уходить из шоу-бизнеса, то чем заниматься дальше?.. Вон то, здоровенное облако похоже очертаниями на клоуна, который играл с публикой Ханты-Мансийска в «Капканчики»… но это уж совсем ни к чему…

Хоть и минуло с той поры не менее пятнадцати лет, хоть и случились в жизни Олега Андреевича колоссальные перемены, а Варя так и оставалась для него константой непостижимости. Порой Олег Андреевич сравнивал её со сфинксом, таковое вечное спокойствие хранилось в ней. Слова её, выражения и замечания были просты, словно кухонная посуда, но притом создавалось ощущение, будто всякое движение его души, всякую его мысль Варя видит со стороны как предмет. Видит в полном объёме и приемлет как данность любой сдвиг и поворот, который бы ни выкинул Олег Андреевич.

Немыслимо жить в постоянном согласии с ним, если сам он бывал с собою не согласен, но Варя умудрялась. Какая бы глупость ни занимала его в данный момент, он всегда мог её высказать Варе, нагромоздить парадоксов с дикостями, и не получить за то осуждения. Внимательно выслушав Олега, Варя всегда вовремя говорила: «Хаашо» – и было ему не совсем понятно, к чему это «хаашо» относится.

Однажды он даже попытался бросить Варю, но из этого ничего не вышло, поскольку и на его бросание и на возвращение она реагировала с одинаковым благосклонным вниманием. Кивнула и сказала: «Хаашо»

После давней той гастроли Олег Андреевич и вправду ушёл из суетной индустрии массовых праздников. Друзья и связи помогли ему закрепиться в союзе писателей на важной должности ответственного секретаря.