Мария Фомальгаут - Ключи от ландышей

Он выкладывает на стол дубликаты. Перебираю, выискиваю то, чего у меня еще нет, нахожу три, целых три, вот черт, а у меня только одна, значит, и взять могу только одну…

Одну…

…нехотя выбираю.

Говорю, как можно спокойнее, стараюсь унять дрожь в голосе:

– Пожалуй… возьму у вас эту…

Он смеется:

– Э, даже не пытайтесь скрыть волнение… знаю, вы сейчас как на иголках, знаю это состояние… когда видишь новый экземпляр…

Киваю.

Чувствую, что краснею.

Мне все равно, мне уже нечего скрывать.

– Вы позволите? – хочу бережно завернуть невиданное сокровище.

– Да, конечно… А я вижу, вы знаете в них толк…

– Еще бы… – смотрю на книгу, еще не верю, что она моя.

– А то видите ли… бывают такие, которые книги без счету хватают, хвастаются… а толку-то в книжках и не знают, у них там сплошь книжки одинаковые стоят, они и не задумываются… А вы-то, я вижу, знаете толк…

Киваю:

– Ну, как-никак двести лет стажа.

– О-о, уважаю, уважаю… у меня, правда, пятьсот, но вы тоже ничего… – вздрагивает, уши торчком, шерсть дыбом, – слушайте… а вы не Симплекс случайно?

– Сим… не имею чести быть знакомым с этим…

– …вот и прекрасно. Но вы точно не от него, нет?

– Да нет, что вы…

– Вот это главное… А то знаете, я побоялся, вдруг от Симплекса…

– Нет-нет, я… я сам… я…

– Вот это хорошо, главное, чтобы не Симплекс…

Вежливо киваю:

– …да, конкуренция среди коллекционеров…

– Что вы, что вы, никакой он не коллекционер! Это же… Это же чистой воды шарлатан!

– А что он…

– Да вы даже представить не можете, что он вытворяет с книгами!

– Ч-что… он…

– …он их ломает! Ломает!

– Да вы что… немыслимо!

– Не то слово – немыслимо! Я сам видел, он на моих глазах взял книгу и… и отломал верхний слой, так, что он держался на одной тонкой грани! А потом второй слой! И третий!

– К стыду своему признаюсь… однажды книга выскользнула у меня из рук, и…

– …распалась на две половинки, соединенные тончайшей гранью?

– Да.

– Понимаю, понимаю, друг мой, со мной тоже такое бывало, я чуть не умер от страха… к счастью, это не смертельно, книгу после этого легко починить…

– …но до чего же я был напуган…

– О, понимаю, понимаю, в такие минуты сердце останавливается… А он… а он, вы представляете, он ломает книгу слой за слоем, он подолгу смотрит в эти слои…

– …безумец.

– Что безумец – маньяк, ему нравится смотреть на растерзанные книги! Нравится!

– Да это чудовище надо казнить…

– Надо, несомненно, надо! – хозяин окончательно срывается на крик, – но закон здесь бессилен… суд бессилен…

Делаю вид, что не знаю, что мне ответить.

– …самое страшное… ему не нужны книги, не нужны… он ломает их… потом вправляет кое-как и отдает, меняет… есть немало коллекционеров, у которых он менял книгу за книгой, пока не перебирал всю коллекцию!

– А может он… может… он меняет их на фальшивые?

Хозяин подскакивает на месте, как ошпаренный.

– Ч-что вы сказали?

– Он берет книгу… уносит… возвращает… но где гарантия, что он приносит ТУ САМУЮ КНИГУ, а не подделку?

– Под… но… как можно подделать книгу?

– Ну, если он ломает книгу, то без труда сможет её подделать, я так себе думаю.

– А ведь серьезно… слушайте, друг мой, вы должны мне помочь…

– К вашим услугам.

– Сейчас мы пойдем к Симплексу…

– …даже не просите, я ни за что не дам ему ни одной книги!

– Об этом и речи быть не может, не сомневайтесь, он больше не получит эти сокровища никогда в жизни!

– Но тогда зачем…

– Не догадываетесь, друг мой?

– У него нет своих книг, там нечего спасать… разве что ту книгу, которую он ломает сейчас…

– Не только это, друг мой… этому пора положить конец, раз и навсегда…

– Сомневаюсь, что мы сможем переубедить…

– …я и не собираюсь это делать.

– Тогда…

– …остается только одно, мой дорогой гость…

– Но… я не понима…

– …все-то вы понимаете. Остается только одно…

Страшная догадка сжимает сердце.

– И… что мы скажем полиции?

– Полиция ничего не спросит.

– Но…

Хозяин дома вытаскивает из кармана крохотную шкатулочку, под прозрачной крышкой которой лежит тончайшая игла.

– Один укол – и все.

– Вы уве…

– …можете даже не сомневаться.

Протягивает мне. Холодеют руки.

– Но…

– ….вы это сделаете.

– Но…

– …сделаете.

– А вы сами….

– …вы это сделаете! Сделаете!

Понимаю, что ему не меньше меня не хочется делать это, он боится – опять же не меньше меня, надеется, что у меня получится лучше…

Идем.

Прячу за пазухой драгоценную книгу, выходим в снеговорот метели, – мне кажется, все прохожие смотрят на нас, все догадываются, что мы собираемся делать…

– Здесь, – мой спутник показывает на неприметное окно в башне, которая притаилась над хитросплетением крыш. Я вижу огонек в окне, мне страшно – он дома, черт его возьми, он дома, и уже не отвертишься…

– Не сюда, – я тащу своего спутника за рукав, – у него отдельный вход, боковая лестница…

– Отлич… стоп-стоп, а вы откуда знаете?

– Ну…

– Вы с ним знакомы?

Бормочу что-то про типовые проекты, похожие дома, вот в таком моя невеста живет, бедная белошвейка, ютится в крохотной комнатушке, я заберу её оттуда, обязательно…

– Если вы продадите пару книг…

– …скорее я сам буду ютиться в комнатушке, а то и без комнатушки, чем продам книги!

– Браво, браво, ответ истинного коллекционера! Ну, пойдемте же…

Поднимаемся по лестнице, которая закручивается бешеной спиралью, я толкаю неприметную дверь в стене, – дверь оказывается открытой, мы просачиваемся в малюсенькую комнатенку, оглядываемся, ищем хозяина, не находим…

– Он…

Я не даю своему спутнику договорить, я пронзаю иглой его мясистое горло – с одного удара.

Захлопываю дверь.

Снимаю маску – на секунду в зеркале мелькает мое лицо, тут же меняю его на маску своего спутника. Наклоняюсь к убитому, скорее, скорее, пока его лицо еще мягкое, еще податливое, меняю черты, – на свои собственные. Завтра все газеты будут шептаться у ворот, вы слышали, этот-то, который книжки ломал, умер от сердечного приступа, или от чего там, да и хорошо, некому больше книжки ломать…

Спускаюсь по лестнице, которая услужливо поворачивается во двор, чтобы никто не видел, как я выхожу, метель так же услужливо заметает мои следы, – никто не найдет…

Все еще прячу за пазухой драгоценную книгу.

Направляюсь к особняку убитого, слуга почтительно склоняется передо мной. Ухожу в залы с книжной коллекцией, чувствую, как пылают щеки. Слуги отступают, слуги понимают, я не хочу никого посвящать в таинства моей коллекции…

Ставни все еще закрыты – это хорошо, и свет тоже все еще горит, это тоже хорошо.