Юлия Шумова - К цели по серпантину

Родители выбрали уфимскую школу-интернат для слепых и слабовидящих детей. В Челябинской области школа тоже имелась, но только в провинциальном городке Троицке. А мне, считали мама с папой, в большой город надо, и, что немаловажно, Уфа находится в ста пятидесяти километрах от дома – даже ближе, чем Челябинск; если на машине, то добираться относительно недолго.

Психолого-педагогическую комиссию я прошла с большим успехом. В какой-то момент члены комиссии стали сами отгадывать мои загадки, а их загадки с ответами я знала наизусть и, не давая договорить загадку, с первых слов узнавала её. Перебивать взрослых, конечно, невежливо, но получалось очень эффектно. Я называла отгадку и переводила разговор в нужную мне плоскость:

– Ваши загадки неинтересные, Вы лучше мои отгадайте. Мы их с бабушкой сами придумали. А Ваши загадки я давным-давно знаю, слышала по радио, и пластинки у меня с ними есть. В общем, ваши загадки мне до ужаса надоели, где Вы их только вычитали? Они же старые, и отгадки на них всем известны. А кем Вы работаете, девушки? И почему такие любопытные? Всё спрашиваете и спрашиваете?

Члены комиссии откровенно хохотали надо мной. Они попросили сравнить скатерть и листок бумаги по толщине.

– Толще скатерть, конечно. Мокрый шелк у вас, кажется? Вот у моей тети ткань еще толще – у неё скатерть льняная. А у тети Гали в Москве совсем тонюсенькая – ситцевая, кажется.

Члены комиссии после продолжительного тестирования пригласили войти обоих родителей и долго меня хвалили. Спрашивали, откуда ребенок так много знает, и удивлялись моей коммуникабельности. Родителей распирала гордость за свое чадо.

Если бы я знала тогда, что эти милые женщины определяют мою дальнейшую судьбу! Мне предстояло вскоре вылететь из семейного гнездышка и на многие годы стать обитательницей школы-интерната с его суровой действительностью и казенным жизненным укладом, к которому я так и не смогла привыкнуть. Мне до сих пор тяжело вспоминать события тех лет. Большой разницы между тюрьмой и интернатом нет: та же жесткая дисциплина, чёткий распорядок дня; все действия строго регламентированы. То ли воспитатели, то ли бездушные надзиратели – большой разницы не наблюдалось.

Безусловно, встречались среди этой казенщины нормальные люди с живыми эмоциями и добрым сердцем. Они старались приласкать своих воспитанников и строили отношения по-семейному, за что им здорово доставалось от начальства. В нашей интернатской жизни популярностью пользовалось доносительство и искоренение панибратства. Панибратством называлось любое проявление ласки, нежности и сострадания. Даже за ручку с воспитателем пройтись было нельзя без особой надобности. Это тоже считалось панибратским отношением к воспитанникам. Если ребенок плакал, обнять и успокоить его также строго воспрещалось. Некоторые воспитатели носили ребятам конфеты и другие подобные вкусности, ведь сладким нас баловали только под Новый год. За желание порадовать детишек сладостями сочувствующих воспитателей строго наказывали выговором и угрозой увольнения.

– Пусть дети кушают в столовых то, чем их кормят, согласно меню. Там всё выверено. Белков, жиров и углеводов достаточно. С калориями тоже всё в порядке. Не надо в стенах казенного учреждения поддерживать панибратские отношения.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.