Тихон Стрелков - Призрачная нога

Смолл мечтал пойти по стопам того человека. Два года назад он повстречался со стариком, чье лицо было испещрено черными шрамами. Старик сказал ему, что для поступления в академию нужно всего полторы тысячи серебряных монет и что найти деньги самая простая часть становления летуном. Смолл загорелся желанием и с тех пор копит монеты. До того, как отец вскрыл его тайник, ему оставалось накопить триста пятьдесят серебряных. Смолл рассчитывал добрать монеты до конца следующего пера. Но теперь ему не хватает пятьсот, и придется ждать дольше.

***

Когда до рассвета оставалось совсем немного, проснулась Марта. Она села за стол и с расческой в одной руке, зеркальцем ― в другой, стала прихорашиваться. Следом с кровати встал и Артур, хмурый и задумчивый. Он через одну пуговицу застегнул рубашку из плотной ткани, а штаны и вовсе надел задом наперед.

– Дорогой, что-то случилось? ― обеспокоилась Марта. Не часто ей доводилось видеть мужа таким рассеянным.

– Мне сегодня не спалось что-то, ― буркнул Артур и потер пальцами веки. ― Наверное… хотя хрен его. С кем не бывает.

Обычно по утрам Уиткинсы отдавались любовным утехам, но сегодня Артур и не взглянул на обнаженное тело жены. Он, одевшись, поднялся на чердак и закричал во весь голос:

– А ну слезай оттуда!

Смолл, услышав голос Артура, демонстративно хлопнул люком, ведущим из чердака на крышу. Он зря надеялся, что у отца есть хотя бы толика совести, которая подскажет ему, что сегодня не стоит цепляться к Смоллу.

– Ты меня не слышал? ― Раздались гулкие шаги по лестнице, скрипнул люк, и показалась голова Артура. Морщинистый лоб, горбатый нос и широко посаженые глаза под кустистыми бровями. ― Лезь в дом! Сейчас же!

– А то что? ― огрызнулся Смолл. ― Снова стащишь у меня деньги?

– В дом! ― повторил отец. ― Не заставляй меня применять силу. Если вымахал, думаешь, не надеру тебе зад? Видно давно ты не получал подзатыльники…

– Как и ты!

– Что ты сказал? ― прогремел Артур. Из люка выглянули широкие плечи, затем торс. ― А ну повтори!

– Ты давно…

– Эй, вы там! ― закричала Марта. ― Чего разорались с утра? А ну слезли с крыши! Оба! Еще один крик услышу, и завтракать будете разговорами, а вместо обеда займетесь уборкой. Ясно?

Смолл скрипнул зубами. Частичка его желала, чтобы отец поднялся на крышу, чтобы попытался схватить или даже толкнуть его. Тогда он будет защищаться. Вряд ли у Смолла получиться одолеть Артура, но шанс, оставить на наглом лице пару лиловых поцелуев, искушал.

– Ты слышал мать. ― Отец пожал плечами.

Смолл дождался, как спуститься отец, и слез сам.

За завтраком все молчали. Ни привычных шуток от Артура. Ни безумных идей от Смолла. Ничего. Смолл ковырял ложкой в тарелке, суп из лапок секача никогда не вызывал у него большего отвращения. Артур ел, как в последний раз, ― разжевывал хрящи, обгладывал кости, залпом выпивал бульон. Марта не переставала удивляться:

– Ты точно в порядке? Уже третья тарелка!

– Мужчины должны есть много, меня этому еще отец учил.

– Отчего же ты раньше так много не ел?

– М-мм, вкуснотища, ― почавкал Артур, уклоняясь от ответа. ― Можешь подложить мне еще кусочек лапки?

Марта рассмеялась.

– Этот будет последний.

Семейная традиция ― не вставать из-за стола раньше главы семьи ― прилично раздражала Смолла. Почему он должен смотреть на то, как чавкает отец? Что за дурость? Больше того он видел, как Артур тянет время, наверняка нарочно, чтобы позлить его. И мать этого не замечала. Снова. Смолл стянул из жестяной миски в центре стола несколько острых корешков и затолкал в рот.

«Пусть огонь съестной сожжет гнев», ― подумал он.

– Смолл, что ты делаешь? ― испугалась Марта. ― Нельзя же их есть просто так, на пустой живот.

Глаза у Смолла заслезились, его передернуло. Красный, как крупный прыщ у него на шее, Смолл прильнул к протянутому матерью стакану с водой. Пламя во рту потушила сладковатая прохлада. Он прокашлялся, поглядел на медленно покусывающего лапку секача отца и понял, что гнев никуда не делся.

Артур доел, вытер рубахой жир с уголков рта и, не замечая недовольного выражения лица Марты, заговорил:

– Отныне, ты, ― он показал пальцем на сына, ― будешь возвращаться домой до первого рога. Ясно?

– Нет, ― горячо возразил Смолл. ― Мне далеко за двенадцать…

– Но ведешь ты себя, как ребенок!

– Дорогой… ― вмешалась Марта.

– Не перебивай меня! ― бросил он жене. ― Смолл, твоя вчерашняя выходка могла стоить нам жизней!

Смолл вскинул брови.

– Какая именно? Та, что я потребовал у тебя пятьдесят монет, которые ты стащил у меня, и купил себе сапоги? ― На мгновение у Смолла промелькнула мысль, что отец уже знает о его работе могильщиком, но он тут же загнал ее куда подальше. Если бы Артур знал и об этом, был бы скандал.

– Нет, ты вернулся слишком поздно.

– Так сапоги это не подарок шорника? ― нахмурилась Марта.

– Да и что в этом такого? ― не понял Смолл. ― Поздно и поздно.

– Да то, что вчера к нам в дом могли забраться из тумана!

– Сапоги не подарок шорника? ― громче повторила Марта, начиная терять терпение.

– «Забраться из тумана»? Кто? Да, по веревке кто-то лез вверх… ну и что с того? Будто такого и раньше не бывало. В прошлом году, когда ты вернулся с охоты, было то же самое. Мы отрубили веревку и все. Что изменилось сейчас?

– Многое! ― выпалил Артур. Он понимал, что, не говоря всей правды, объяснить решение не сможет, но также знал, что поступает правильно и защищает Смолла. ― Когда-нибудь ты поймешь. А сейчас, ты должен возвращаться домой до первого рога.

– Многого хочешь…

– Да замолчите вы! ― закричала Марта. ― Оба! Что с вами такое? Со вчерашнего дня цапаетесь, как два самца секача! Мне это надоело. Завязывайте. Если, Артур, ты купил сапоги на деньги Смолла ― отдай их обратно шорнику и верни деньги сыну. А ты, Смолл, прекрати перечить отцу! Если отец говорит, что надо возвращаться до первого рога, на то есть причина. Он взрослый человек и знает, что для тебя будет лучше. К тому же, ― добавила она мягче, ― мне будет спокойнее, если ты будешь приходить раньше. Я так волнуюсь, когда ты задерживаешься. И у меня сердце болит, когда вы ругаетесь, так что, пожалуйста, не кричите больше друг на друга.

«Удар ниже пояса, ― подумал Смолл. ― Она ведь знает, что я ее слишком люблю».

– Ладно, ― согласился он и так, как отец встал из-за стола, поспешил наверх к себе в комнату.

Туман медленно рассеивался. Светлело. Смолл через чердачное окошко наблюдал за Макнейром из домика напротив. Он ― во всеоружии ― глядел в небо. Зонт в его руке раскачивался, рюкзак плотно сидел на спине. Макнейр был кузнецом и наверняка собирался отправиться в подземную деревню к приятелю, поставляющему ему железную руду. Пару раз Смолл ходил с ним, там ему и выковали кинжал из двух сплавов: стали и серебра. Смолл не любил холодное оружие, но подаренный клинок берег.