Дмитрий Дурнев - Оружие

Утро Валентин Сергеевич встретил с продуманным планом действий и вскоре поспешил претворить его в жизнь.

– Проснулись? – осведомился он, когда без стука вошел в комнату пилотов.

Те завозились, приподнялись в койках.

– Проснулись… – проворчал Голубков, подавив зевок. – Что в такую рань? Поваляться бы еще…

– Разговор есть, – начал Валентин Сергеевич.

– О чём? – спросил Алекс, уселся в кровати и сладко потянулся.

– О вчерашнем. Плохие новости, ребята…

Алекс резко помрачнел, остатки сна слетели с него мгновенно.

– Что стряслось? – спросил он.

– Ночью я говорил с Ли Цыном. Пришлось проявить чудеса дипломатического искусства и пообещать кое в чём посодействовать, чтобы убедить его пойти на уступки и спустить всё на тормозах, но…

Соломатин сделал паузу, обвёл пилотов тяжелым взглядом. Пилоты затаили дыхание, предчувствуя недоброе.

– Что за «но»? – не выдержав ожидания, воскликнул Савостьянов. Как пробка из бутылки, он выскочил из койки и принялся одеваться.

– Час назад полковник Гаррисон сообщил мне, что пострадавший летчик впал в кому, состояние критическое, врачи всерьез опасаются за его жизнь.

Севастьянов застыл, успев натянуть брюки лишь до колена.

– Сразу после этого мне позвонил Цын, – продолжил Соломатин, – и заявил, что в сложившихся обстоятельствах вынужден расторгнуть установленное ночью соглашение…

– Допрыгались, – выдохнул Алекс.

– Да, ситуация сложная, но выход есть! – поспешил заявить Соломатин.

– Какой?

– Ночью Цын просил о помощи, – ответил Валентин Сергеевич, – я решительно отказал. Но теперь помочь ему – наш единственный шанс. Я готов еще раз поговорить с ним. Попробую убедить не поднимать шума…

– Ну, так поговорите! – воскликнул Севастьянов и подтянул брюки чуть выше. – В чём…

– Подожди ты! – перебил его Алекс – Что за помощь? О чём вы? – обратился он к Соломатину.

– Тот янки должен был сегодня участвовать в испытаниях. Сразу же после инцидента Цын обратился с просьбой к начальству базы, чтобы выделили ему кого-нибудь из местных пилотов, но получил категорический отказ. Тогда он попросил у меня помощи в поисках замены… – Соломатин нахмурился и широко развёл руками. – Кто-нибудь из вас справится?

Лётчики удивлённо переглянулись, на несколько секунд в комнате установилась гробовая тишина, нарушаемая только назойливым жужжанием кружащей под потолком мухи.

– А не пошел бы он! – вспылил, наконец, Севастьянов и засуетился на месте, путаясь в приспущенных брюках. – Ничего себе условия! Да хоть бы и сдох американец этот! Что нам сделают? Расстреляют прямо здесь? Нет! А на остальное плевать. Дома дальше фронта не пошлют. Да и как там узнают о случившемся? Только если кто-то растреплет, – Севастьянов подозрительно глянул на Соломатина. – Да и вообще, на месте отцов-командиров я б за такое медали давал!

– Если вы обо мне, то я ни на кого доносить не собираюсь, – заверил Соломатин. – Но, наверняка информация пройдет по другим каналам. Может, вас и не накажут сильно, а вот отметка в личном деле появится – факт! Вам это надо?

– А где гарантия, что она не появится, если мы пойдем на эту авантюру с испытаниями? – зло поинтересовался Севастьянов. – И где гарантия, что из-за этих испытаний нам не будет еще хуже?

– Хуже не будет, обещаю. Не сомневайтесь, предоставьте нам с Цыном решать все проблемы. В общем, думайте. Приказывать не могу, могу только предложить. Я пойду, погуляю, но через полчаса вернусь. Надеюсь, к этому моменту вы примете решение, – сказал Валентин Сергеевич и вышел из комнаты.

Некоторое время пилоты сидели молча.

– Вот влипли! – нарушил тишину Голубков. – Что делать-то будем? Конечно, можно послать всех подальше, а там будь, что будет. Может, всё обойдется… Ну, пошумит Звягинцев и успокоится.

– Ладно бы Звягинцев, – засомневался Краснов. – Бери выше. Поставили под угрозу срыва всю операцию. Нам такое пришьют! Слетятся столичные стервятники, и полетят наши пёрышки во все стороны. Может, конечно, и обойдется, но может не стоит рисковать, как думаете?

– А что думать? Не угадаешь, что и каким боком выйдет, – ответил Алекс. – Одна надежда – связи Соломатина. Видимо, они с Цыном хорошо знакомы… Может быть, если поможем Цыну, всё уладится?

Севастьянов обвел всех растерянным взглядом.

– Значит, соглашаемся? – выдохнул обреченно. – Так что ли?

– А есть другие варианты? – Алекс внимательно посмотрел в лицо каждому из парней. Они угрюмо молчали. – Значит, соглашаемся! – объявил Алекс. – Давайте решать, кому участвовать в этой авантюре.

– Чего тут думать?! – встрепенулся Севастьянов. – Из-за меня каша заварилась, мне и расхлёбывать.

– Ты у меня потом нахлебаешься, кашевар! – беззлобно прикрикнул Алекс. – Дай Бог выпутаться, всю жизнь нас коньяком поить будешь, так что не дергайся.

– Короче, расклад такой, – заговорил Краснов, – Севастьянов у нас в запасе, как коньячный монополист; у Олега жена и дочь, его тоже не трогаем. Остаемся мы с тобой.

– Значит, я, – твердо заявил Алекс. – Не обижайся, Серёга, но всё-таки опыта у меня побольше.

– Эх, говорила мама: «Сиди, сынок, дома…», – попытался пошутить Олег, но шутка не удалась.

Решение лётчиков приятно порадовало Валентина Сергеевича. Он немедленно связался с Цыном и уже через час представил ему Алекса.

– Знакомься, Ли! Капитан Александр Константинович Сохранов, – отрекомендовал Соломатин.

– Очень приятно, – сказал Цын и протянул руку.

Смурной и подавленный Алекс немного помедлил, но руку всё же пожал.

– Не буду врать, при других условиях могло бы быть взаимно, – пробурчал он по-английски.

Цын с интересом глянул на него и произнес:

– Ну что ж, дерзкий молодой человек, позвольте ввести вас в курс дела.

– Слушаю.

– Мы испытываем новую авиационную пушку. Пристреливаем, проверяем работу привода управления. Ваша задача – оказать нам небольшую помощь.

– Что я должен делать?

– Немного побыть в качестве подвижной мишени.

Лицо Алекса побледнело, в висках ударило так сильно, что он едва не пошатнулся.

– То есть, как это? – выдавил он.

– Самым обычным образом. Есть два самолета, два пилота. Они поднимаются в воздух, и один стреляет в другого, чтобы проверить работоспособность оружия. Все максимально приближено к боевым условиям.

Алекс часто замигал. В ответ на его недоуменный, требующий поддержки взгляд физиономия Соломатина расплылась в широкой ехидной улыбке. И в Алексе начала закипать злость. Чертовщина какая-то, подумал он, они тут все спятили, что ли? Злость забурлила в гуди капитана Сохранова, как смола в раскаленном котле.

– Валентин Сергеевич, мне кажется, кто-то из нас троих явно не в своем уме, и подозреваю, что этот человек не я, – процедил Алекс, с трудом держа себя в руках.