Ваган Арутюнов - Сирена. Роман

– Среда следующей недели, так же в шестнадцать часов, вас устроит? – пожимая ему руку, спросил психолог.

– Думаю, что вряд ли буду здесь. Я взял отпуск за свой счет, хочу уехать куда-нибудь из города, постараюсь со всем этим разобраться. Может, должно пройти какое-то время.

– Да, время лучший целитель, только не оставайтесь со своими мыслями наедине, хорошо?

– Хорошо, я дам вам знать, когда вернусь. Спасибо за помощь.

Выйдя из офиса психолога, Исаак медленно побрел по улице. Шум машин, голоса людей отвлекали его от переживаний. Он уселся на скамейку в парке. Рядом на аллее несколько малышей возились в песке, усеянном веточками после вчерашнего ливня. Они что-то чертили и смеялись. Исаак вспомнил, как они с Джонатаном когда-то строили песочные замки на берегу моря, вспомнил и о своем деде, сейчас его поддержка не помешала бы.

Жизнь разбросала друзей детства. Первое время они еще изредка общались, но последние лет пятнадцать потеряли друг друга из виду. Исаак так и не завел семьи. У него было несколько подруг, с которыми он пытался завязать серьезные отношения, но работа полицейского в большом городе полна риска. Ему не хотелось, чтобы, случись с ним беда, его жена и дети остались одни. Со временем он оставил надежды на создание семьи и полностью отдался работе…

Ему вдруг с невероятной силой захотелось оказаться во Флориде, в том доме, где прошли детские годы, окунуться в тогдашнюю безмятежную атмосферу. Возможно, там он найдет ответы на все свои вопросы…

Он решительно встал и уже через несколько часов ожидал посадки в аэропорту Ньюарка.

В амфитеатре собралось более пятисот студентов. Стоял страшный гул. Находясь в коридоре, можно было подумать, что за дверями происходит бурный скандал. Профессор немного подождал перед дверью. Он всегда в таких случаях ощущал себя выходящим на арену гладиатором. Либо он сразу завоюет внимание публики, либо…

Дверь под его сильной рукой резко распахнулась, и в аудиторию вошел худощавый мужчина с уложенными назад темно-русыми волосами до плеч, открывающими высокий лоб с рельефно выступающими лобными костями. Взгляд его моментально как бы просканировал всю аудиторию, и зал как по мановению волшебной палочки погрузился в тишину. Лишь кое-где еще вспыхивали редкие вспышки эмоций, но общая тишина тут же словно гасила их. Профессор положил на стол папку и еще раз окинул взглядом аудиторию. Теперь она была подобна безмолвной и неподвижной глине, из которой сейчас начнут нечто ваять.

– Наша сегодняшняя тема – власть! – провозгласил он. – Приготовьте листы бумаги для записи вопросов, которые возникнут у вас по ходу лекции, и уберите свои телефоны. Я буду говорить медленно, чтобы вы успевали реагировать. У каждого будет возможность приобрести в секретариате книгу с полной версией этой лекции. В книге вы найдете конверт с наклеенной маркой и моим адресом, так что все ваши вопросы, если вы соизволите их записать, попадут ко мне, и я обязательно на них отвечу. За пару часов вы пройдете всю историю политической философии от Платона до наших современников. Я возьму каждого из вас за руку и проведу через этот дремучий лес. Но сразу скажу вам: даже если обойдешь весь земной шар, все равно вернешься на то место, откуда начал свой путь, а этим началом будет Сократ. Да, именно этот скептический собеседник. В его вопросах я слышу того же, кто спрашивал: «Адам, где ты?»; «Адам, кто сказал тебе, что ты наг?»; «Адам, не ел ли ты с дерева, о котором я заповедал тебе?»…

Ницше спрашивал: «Почему я должен любить ближнего?» – и приводил множество причин, по которым нам может не нравиться наш ближний, и все они верны. Вам кажется, что это вопрос? Разве не лицемерие, надев маску добра, творить то зло, что творит, как ему кажется, его оппонент? Христос и его церковь, крестовые походы, просвещение коренного населения колоний, помазание королей? Нет, это не вопрос – это ответ в форме вопроса. Он не хочет любить ближнего, а точнее не может, и вот ищет причину для оправдания, но не с целью примириться, а чтобы восстать против. Как больной, которому понравилось жить в этом мире со своей болезнью, не ищет способа вылечиться, но стремится изменить мир для удобства своей болезни. Он не хочет любить и потому как бы спрашивает: «Почему я должен любить ближнего как самого себя?»…

Профессор окинул взглядом аудиторию и продолжил:

– Подросток ленится идти на занятия в школу и спрашивает: «Почему я должен?» А затем мобилизует все силы души, чтобы сопротивляться этому «почему», и рассуждает о силе и о сверхчеловеке, о слабости тех, кто привык подчиняться, – как он говорит, о рабах! Но причиной героизма часто бывает аффект, аффект разрушает психику и ведет к безумию. Так что труднее: единожды совершить подвиг или совершать его постоянно, день за днем? На этот вопрос смог ответить другой философ – византиец Иоанн Златоуст. К сожалению, часто делается такая ошибка, когда философы пытаются спорить с Христом и им кажется, что они побеждают. Но это все равно что ругаться с небом, его не схватишь, да и Христос не оставлял учения, но оставил учеников. И будет правильным вести диспут не с ним лично, ибо кто из нас его слышал и кому он отвечал? Я не говорю о тех, кто лечится в специальных клиниках.

Тут напряжение спало и зал разразился хохотом. Профессор дал разрядиться энергии зала, но не позволил ей выйти из-под контроля. Он сделал дирижерский жест, и внимание аудитории вернулось к нему.

– Так вот, – продолжил он, – любовь это не приязнь или неприязнь, это свойство души, которое она проявляет естественно, без насилия над собой. Заметьте, это не значит – без усилия. Когда ты идешь тренироваться в спортзал, ты прилагаешь усилия, но никто тебя не насилует, и если в тебе нет собственной силы, то ты слаб. Эта слабость, помноженная на страх, становится двигателем для вопроса, и ответ на него – сверхчеловек. Это ответ слабого, точнее, не познавшего свою силу. Это контракт с сатаной – стать монстром, свободным от нравственности, свободным от морали, свободным от любви. Вопрос Ницше: «Почему?» – Профессор повысил голос так, что, кажется, содрогнулся купол амфитеатра, а затем продолжил почти шепотом: – Потому что человек благ! Благ по своей сущности, по своей природе. Но откуда мы об этом знаем?.. «Благороден будь, скор на помощь и добр» – вот формула, которую предложил другой великий немец: Гёте!

Прежде чем вернуться к вопросу о сущности власти, я бы еще раз оглянулся назад. Кант дал нам понятие о сущем и должном, которые представляют собой два берега: царства необходимости и царства свободы. Не буду останавливаться подробно на этих понятиях, лишь напомню тем, кто, возможно, забыл, что существует теоретический разум, который Платон назвал миром идей, и практический разум – это мы, человечество. Как позже объяснил Фихте, изначальным является я – свободный практический разум, но когда вы пишете на бумаге, ваше я реализует себя, как бы оставляя свой отпечаток, в вашем не я – и это уже теоретический разум. По Фихте, результат деятельности вашего я определяется как ваше не я . Интересно, что ребенок, каким был любой из нас, сперва являлся не я своих родителей, потом учителей, постепенно превращаясь в я . Определением не я мы можем обозначить все материальное тело культуры, то есть весь сотворенный человеком мир, который в свою очередь формирует последующие субъекты свободы – маленькие индивидуальные я , соединяющиеся в большое Я общечеловеческого духа. Таким образом, можно сказать что экономика, хозяйственная материальная составляющая мира, есть производное от культуры, которая в свою очередь является производным от общечеловеческого Я и производит это самое Я , которое рождается как Не я следующего уровня.