Вадим Кучеренко - Ветер странствий. Сборник рассказов

– Дядя Егор, а что ты знаешь о Проливе смерти?

– Да все, – старик вдруг сразу успокоился, весь обратившись в слух и внимание. – А что ты хочешь узнать о нем?

– Прошел ли через него благополучно хотя бы один корабль в сезон осенних штормов?

– Нет, – уверенно, даже не задумываясь, заявил дядя Егор. – Ни один и никогда. За всю мою жизнь – а прожил я, мальчишка, по меньшей мере втрое против твоего, – я не слышал ни от кого про такое. Все они шли на дно. Сами ли, или утаскивало их невесть какой неведомой силой, уж и не знаю. И никто не ведает. Просто корабль вдруг теряет плавучесть, и все тут. Даже обломков кораблекрушения потом не находят. Одно скажу – это за пределами человеческого понимания.

– А ты сам пробовал?

– Еще бы, – ответил старик, но в его голосе уже не было прежних хвастливых ноток, в нем сквозило неподдельное уважение к тому гиблому для кораблей месту, которое все на побережье называли Проливом смерти, даже не вспоминая об официальном, помеченном на картах, названии. – Остался жив чудом. Один из всей команды. И то потому только, что, когда началось непонятное, и корабль наш вдруг начал трещать по всем швам, будто его кто-то разрывал на части, и все, словно обезумев, стали метаться по палубе, я заранее привязал себя концом к мачте намертво, да анкерок с водой и несколько сухарей припас. Так с неделю и носило меня по морю, пока он, этот чертов пролив, мной не наигрался и не выбросил на берег, миль за двести от места крушения. Я уже и сам был, что та мачта, обтянутый кожей скелет, без ума и без памяти. Но выжил. Правда, с тех пор и начал слепнуть – то ли головой ударился, то ли морская соль глаза разъела. И, как я теперь понимаю, это была еще малая плата, которую взял с меня Пролив смерти за подаренную мне жизнь. Потом, когда оклемался, я еще порядком походил в моря, только в пролив этот зарекся ходить, сколько бы денег мне не сулили…

Дядя Егор в дни своей молодости считался самым отчаянным и удачливым моряком на всем побережье. О нем рассказывали множество захватывающих дух историй, которые и сейчас еще были живы, но порядком поросли мхом и перешли в разряд так называемых морских баек. Их охотно слушают, но в них мало кто верит. Но Антон не сомневался, что старик не врет. Одно время, с четверть века тому назад, он даже ходил юнгой на корабле, где дядя Егор был капитаном, и не понаслышке знал о его мужестве и человеческой порядочности. Тогда он был убежден, что старый капитан самый неустрашимый человек из всех, кто с сотворения мира когда-либо бороздил моря. С тех пор он вырос и многое переосмыслил. Но по-прежнему считал дядю Егора своим крестным отцом, породнившим его с морем.

– После этого я зарекся проходить Проливом смерти, – повторил старый моряк. Он сжал свой невесомый сухонький кулачок и погрозил кому-то неведомому. – Будь он проклят! Сколько морских душ загубил… Нет, лучше обойти его стороной, потерять время и деньги, но дойти до порта назначения.

– Верно, – коротко подтвердил Антон.

Но что-то в его голосе заставило старика насторожиться. Уже давно старческая немощь научила его распознавать истинные помыслы людей, которые они пытались скрыть за лживыми словами.

– Антон, мальчишка, – голос старика дрогнул. – Что ты задумал?

– Ничего, старина, – скупо улыбнулся тот. – Просто мне интересно было поговорить с тобой о море. Мне никогда не узнать его так, как знаешь ты. По-настоящему.

– Когда ты идешь в рейс? – спросил старик и даже повернулся к нему тем ухом, что лучше слышало, опасаясь не расслышать ответ.

– Скорее всего, завтра. Осенние шторма и так порядком задержали меня в порту, а на борту скоропортящийся груз. Не бывало еще такого, чтобы я не выполнил контракт и не доставил груза в срок.

– Ты пойдешь через Пролив смерти? – старик даже охрип от внезапной догадки.

Антон постарался улыбнуться как можно убедительнее, когда отрицательно качал головой. Но старый моряк не видел его улыбку, а услышав его скупое «нет», догадался верно.

– Антон, мальчишка, – старик вдруг поперхнулся от волнения и, превозмогая кашель, прохрипел: – Ты должен взять меня с собой, слышишь? Ты должен!

Голос старика был почти умоляющим. Антон опустил голову, чтобы скрыть невольно подступившие к глазам слезы. Горло ему сдавила невидимая властная рука, и он какое-то время не мог произнести ни слова.

– Мальчик мой! – продолжал взволнованной скороговоркой, словно опасаясь не успеть сказать все, что хотел, старый моряк. – Я помогу тебе, слышишь? Я помню все, будто это было вчера. Мы прошли Проливом смерти дальше всех, кто пытался когда-либо его пройти в сезон ураганов. Я потому тогда и сумел выкарабкаться, что пролив уже почти выпустил нашу шхуну из своих смертоносных лап.

Голос старика дрогнул и совсем стих. Договаривал он почти шепотом.

– Я должен еще раз попробовать. В последний раз выйти в море…

Голова дяди Егора бессильно откинулась на спинку кресла, и незрячие глаза устремились в дощатый потолок террасы. Но не покрытые известкой доски видел старый слепой моряк – а бескрайнее море, и вздымающиеся на его поверхности валы, похожие на женскую грудь, взволнованно и глубоко вздыхающую в приливе чувств…

Слеза капнула на руку Антона и обожгла ее, будто была раскаленной. Он резко поднял голову, одним решительным жестом вытер глаза ладонью и сказал:

– Хорошо, старина. Готовься! Завтра, в крайнем случае, через два дня, мы выходим в море.

Он легко поднялся с жалобно заскрипевшего стула и, не слушая благодарных слов старика, ласково погладил дядю Егора по сухонькому плечу, не решаясь поцеловать его в жесткую и впалую небритую щеку, так как тот не любил подобного проявления чувств, называя их «бабскими» и недостойными моряка. Быстро пошел с террасы. Только ступив на лестницу, ведущую с террасы вниз, к подножию холма, на котором был построен дом, оглянулся на миг – и если бы старый моряк мог видеть, то он угадал бы по его дрогнувшим губам невысказанное слово «прощай». Но он не видел, и тем более не смог расслышать того, что не было произнесено вслух.

Не видел старик и того, что через два часа корабль с красивыми и гордыми обводами выходил из порта, единственный из множества судов, замерших у причалов в ожидании хорошей погоды. Старый моряк спал. И снилось ему море, которое на всем побережье по-настоящему знал он один.

ИВАН-ДА-МАРЬЯ КОСМИЧЕСКОЙ ЭРЫ

Они сидели в больших и удобных вольтеровских креслах на открытой веранде пансионата, расположенного на самой вершине горы, загорали под жарким южным солнцем и, как обычно, спорили.

– Послушай, Иван, а если там… нет разума? Для чего ты тогда живешь?

– А какой смысл в твоей жизни, Мария?

– Я космический разведчик. Отыскиваю и осваиваю планеты, богатые природными ресурсами. Это надо, даже необходимо для всех землян, учитывая, что Земля уже почти истощена предыдущими поколениями. Но Международный совет по контактам и взаимоотношениям с внеземными цивилизациями… Длинно-то как, а нужно ли?