Владимир Стогов - Это сладкое слово – Камчатка

– Нет, – порой она бывала на удивление лаконичной; и что у неё на самом деле там, в этой симпатичной, гладко причёсанной головке?

Но на «нет» и суда нет: и первые две ночи Груздев исподволь, понемногу её к себе приучал… По-спортивному развитая физически и красивая не только лицом, но и телом Маринка во всём, что касается обнажёнки, вела себя – на удивление! – зажато и скованно. Но уже на третий вечер, а день выдался ветреный и морозный, и они возвратились домой по ускоренной программе, до вечернего часа пик, итак, намёрзшись за день, дева долго отогревалась, пристроившись прямо на ковре подле электрокамина и будучи одетой в одну лишь полотняную ночнушку до пят. При этом, пока была зажжена многосветильниковая верхняя люстра, ночная рубашка совсем неплохо драпировала главные её прелести, но стоило Груздеву из комнатного освещения оставить один настенный ночничок, как красноватые каминные блики и отсветы – именно по отношению к материи – начали действовать наподобие рентгена… Но для мужчины по-прежнему оставалось загадкой: красуется ли она перед ним сейчас осознанно, принимая одну позу завлекательнее другой, или же бездумно, по-звериному, нежится в инфракрасном излучении, подставляя ему то бочок, то задок?

Но вот она вдосталь у тепла нанежилась и, обратя к нему глазастое личико, попросила:

– Помоги! – одновременно с этими словами протягивая Груздеву и руку.

Он галантно подскочил на её зов и попробовал приподнять с пола за руку, а она – не поддавалась! – девушка, оказывается, была настроена игриво. От неожиданности он совсем было потерял равновесие; при этом оба они – чудом! – на камин не обрушились… Но выправился и с неотвратимой решимостью подхватил далеко не миниатюрную деву на руки, с лёгкой натугой донёс до стоящей в этой же комнате и уже разложенной на ночь тахты, а уж на ней-то они тогда всласть побарахтались! При этом в ходе полушутливого, но ожесточённого сражения длиннополая её ночнушка сбилась заведомо выше пояса и… – на какой-то краткий миг! – как ему показалось, всё у них по полной программе произошло. Во всяком случае, сам молодой человек финишировал…

Деликатно сознавая, что ни его – повторные за одну ночь! – притязания равно и излишние расспросы новоявленной женщине покажутся едва ли уместными, Груздев с сознанием исполненной миссии довольно быстро тогда заснул. А наутро всё никак не мог оторвать горделивого мужского взора от красноватого овального пятна, вызывающе украсившего её светло-голубую ночнушку аккурат посередине.

Но она, перехватив один из таких вот многозначительных взглядов, неожиданно вылила на него свой отрезвляющий ушат:

– Это вовсе не то, что ты думаешь. Просто у меня этой ночью неожиданно начались месячные…

Которые благополучно и продлились до самого её отъезда.

Г л а в а В Т О Р А Я

Отстрадав положенные природой и А.П. Чеховым три дня, Груздев написал невесте ответное письмо, отпускающее ей все её грехи. Написал так, как и следовало написать : деликатно и сдержано, но и вместе с тем уверенно, по-мужски.

Запечатал в весёленький, с малиново-голубой оторочкой авиаконверт и отнёс на расположенную в полутора километрах от них, на краю всё того же Жупанова, погранзаставу. К погранцам краснозвёздный вертолёт в зеленовато-камуфляжной окраске наведывался – по погоде – каждые несколько дней. Правда, влезть в него пассажиром стороннему лицу в те годы было примерно то же, что записаться в отряд космонавтов. А вот почту от соседствующих организаций они забирали довольно охотно. Таким образом, с личной жизнью у Груздева на энный промежуток времени всё было законсервировано…

Но, как это с ним частенько случалось, затяжные и чрезмерные эмоциональные переживания властно потребовали интенсивной и немедленной физической нагрузки, полноценного мужского действа. Между тем по всему заповеднику мартовские учёты были завершены, а все «дневники наблюдений» по ихнему лесничеству лично им перепроверены и уже отправлены. Блаженное межсезонье – лафа для лесников и всей вышестоящей по рангу лесоохраны на местах.

И как раз на такой случай у Груздева ещё с прошлого года был задуман примерно недельной протяжённости маршрут, призванный совместить приятное для себя с полезным для заповедника. И дело оставалось за малым – убедить в последнем своё непосредственное начальство.

Таковым у них в Жупанове являлся двадцатишестилетний лесничий Сергей Яценко. Чистокровный хохол из Приморской глубинки, имеющий лесотехнический факультет Уссурийского сельхозинститута за плечами и фигуру борца-тяжеловеса, Серёга мог бы быть неплохим парнем. Но он прибыл сюда по распределению уже женатым человеком…

А не успел приехать, как его – тут же! – глубоко уязвили и обидели, зачислив ему в штат лесничества собственную жену (окончившую то же учебное заведение по той же, что и у него специальности, к тому же с красным дипломом!) всего лишь… лесником. При этом, правда, подразумевалось, что как только освободится вакансия зама лесничего – в общем, нужно немного подождать. Яценки прождали с год; вакансия открылась; и тут им, как снег на голову, свалился Груздев – этим самым замом и назначенный! С тех самых пор претензиям Хохла к вероломному заповедницкому начальству и его же незатухающей обиды на весь окружающий мир не стало предела…

На этих мотивах, в общем-то, и собирался вести свою игру Груздев, входя с лёгкого морозца в чрезмерно просторные – для двоих – и жарко натопленные хоромы четы Яценок:

– Дома есть кто? Хо-зя-ева!

– Есть-есть. Проходи, коли зашёл. Здорово! – неожиданно возникший из бокового придела Хохол (они были почти одного роста, но лесничий во всём, кроме высоты, выглядел значительно габаритней) исподлобья окинул своего зама испытующим взглядом и руки для приветствия не протянул…

А тому не больно-то и хотелось:

– Привет! Я вот чего зашёл, у нас по лесничеству какой-нибудь настоящей мужской работёнки на ближайшую неделю не предвидится?

От такого запроса Хохол даже слегка опешил, но виду постарался не показать, помолчал многозначительно, собираясь с мыслями:

– Да нет ни х-чего. Из города – молчок. Ну, а мы сами сидим и никуда не рыпаемся. В принципе нам на мозги сверху никто не капает…

– Вот и я к тому, чтобы они окончательно не заржавели. Неплохо бы, к примеру, медведицу с медвежатами-сеголетками в пяту потропить, на предмет обнаружения родовой берлоги.

– А нам это надо? Если это научников так еб-интересует, пусть сами по весеннему снежку и мудохаются. А то привыкли на чужом горбу выезжать!

– Так-то оно так. Но, видишь ли, я на последних учётах с Наумченкой вместе на Узонском кордоне три дня пурговал. Короче, можешь это его пожелание рассматривать, как наше с тобой общественное поручение.