Владимир Стогов - Это сладкое слово – Камчатка

Вот здесь и начиналась интрига. По не до конца понятным для Груздева причинам – зам директора и начальник научного отдела заповедника Наумченко В.Т. – последнее время к Яценке явно благоволил. И тот во всех своих бедах и несчастьях винил теперь исключительно директора и главного лесничего, но уж никак не второе лицо в заповеднике. Разумеется, за три долгих дня под завывания пурги много о чём было переговорено и, вне сомнения, подобные пожелания тоже высказывались. Но, делая свой акцент на «общественном поручении» (а Наумченко был ещё и парторг!), Груздев откровенно блефовал, уповая при этом на то, что эти двое на «-ко» ещё не настолько меж собой спелись, чтобы вот сейчас его за руку ухватить…

– Ну, ладно, с Наумченкой всё яснее-ясного, за интересы своего отдела он всегда горой! А тебе-то в том какая корысть? – в голосе Хохла явственно прозвучали ревнивые нотки. Арнольдик, действует!

– А такая, что в день моего появления в заповеднике Виктор Трофимович меня к себе в отдел приглашал. Я же ответил, что для разгона поработаю сначала в лесоохране и над предложением подумаю! – а вот это была чистая правда; Наумченко не мог не обратить внимание на университетский диплом Груздева.

– Ну и?

– Так я и в самом деле раздумываю.

И это груздевское признание пролилось целительным бальзамом на исстрадавшуюся душу Хохла: при одной только мысли о том, что его столь неудобный – во всех отношениях! – зам самоустранится, а на освободившееся местечко…

– Хорошо. Сколько дней тебе нужно, ну, на это самое тропление?

– Сам считай. Два дня на ходьбу до Шумной. Два для работы на месте. Ещё два на обратную дорогу. Ну и денёк, как минимум, на непогоду сверху набросить. Полная неделя однако.

– На неделю согласен. Но ни днём больше.

– По рукам.

С сознанием одержанной, пусть маленькой, но победы Груздев вышагивал в направлении к своему домику вдоль Заповедной улицы и рассуждал: «Видимо, недаром в популярной песне поётся: не везёт мне в карты – повезёт в любви! Поскольку верно и обратное утверждение – повезло!».

Ведь в отличие от не до конца искушённого в собственных же полномочиях Хохла бывшему профессиональному геологу Груздеву очень хорошо было известно: что существует – никем и ничем! – не отменяемый свод правил ТБ (техники безопасности). Так что, покладисто согласившись отпустить его на недельку, Хохлу следовало тут же добавить: «только при условии сопровождения кем-либо из лесников» – и кранты!

Уломать в это время года кого-нибудь из мужиков на незапланированную ходку в лес? – голый Вася.

Г л а в а Т Р Е Т Ь Я

Они выступили на рассвете. Они, поскольку сразу же по своему возвращению с мартовских учётов Груздев, наконец-то, приобрёл себе постоянного компаньона и спутника – двухмесячного щенка зверовой лайки.

Сколько он се6я помнил, ему всегда хотелось иметь настоящую собаку. Но чистюля-мама на горячие сыновьи просьбы «завести собачку» неизменно отвечала категорическим «нет». А у дедушки на Дону, куда их с братишкой неукоснительно вывозили на каждое каникулярное лето, во дворе друг дружку естественным образом сменяли мелкопсовые Кнопы, Снежки и Шпуни – плоть от плоти неистребимого дворняжьего племени. Далее самостоятельная студенческая, а вслед за ней инженерно-геологическая кочевая-гулевая-общаговская жисть. Так что впервые в жизни по-настоящему приемлемые условия для собственной собаки у Груздева возникли лишь на Камчатке.

И будь его воля, он бы взял себе щенка в день своего водворения в собственном домике, ещё прошлой весною. Но здешние зверовые лайки, совсем как волки, щенились единожды в год – преимущественно в феврале либо в марте. Так что на момент его появления в Жупанове в начале мая все до единого щенки были уже разобраны. Следующего же пополнения можно было ожидать только к февралю.

Отпущенные ему сроки Груздев использовал, чтобы получше присмотреться и к здешним собачкам, и к их владельцам. А присмотревшись, страстно возжелал заполучить щенка от суки Пикши, принадлежащей его единственному соседу по Заповедной улице – леснику Алику Лыжину. И тот щедро, по-соседски, пообещал ему первого по счёту кобелька из наиближайшего помёта – на выбор!

В конце февраля Пикша благополучно разрешилась от бремени в укромном уголке сильно захламлённых хозяйских сеней. И Алик вновь его обнадёжил: дескать, судя по разноголосому писку, щенков совершенно точно – несколько! После чего клятвенно подтвердил своё прошлогоднее обещание. Но вскорости после этого разговора и Груздев, и Лыжин, равно и всё мужское население лесничества, встав на лыжи, отправилось на три долгие недели в лес – на мартовские учёты.

Волею судеб Груздев именно с этих учётов возвратился в Жупаново последним и с горечью услышал: что весь помёт Пикши, за исключением одного, по неизвестной причине выдох, а на единственного уцелевшего щенка уже наложил свою загребущую лапу Хохол.

И вновь Груздеву в срочном порядке пришлось заняться поисками теперь уже любого щенка – какого ни предложат. Причём время им было опять настолько упущено, что ему бы по-прежнему ничего не светило, ежели б не личные его наработки и связи. Так что сначала Груздеву под большим секретом сообщили: дескать, на метеостанции «для себя» оставили не одного, а сразу двух щенков. И сразу же вслед затем до него дошли сведения: что их хозяин (он же начальник метеостанции) отбыл в кратковременную служебную командировку. Ну, а уж с хозяйкой у добра молодца имелись преимущественные шансы обделать дельце полюбовно…

Дело в том, что и начальник Жупановской метеостанции Валера, и его верная жена Людмила пребывали с Груздевым в стадии того самого хорошего знакомства, к которому бы добавить ещё чуток и… – оно перерастёт в подлинную дружбу. Но как раз поэтому Валера, между которым и Груздевым уже разгорелось азартное охотничье соревнование, вот просто так, за здорово живёшь, ни за что бы второго щенка ему не отдал. Вероятнее всего, он бы попридержал обоих до первого поля, сам бы на деле их опробовал, выбрал бы себе лучшего, а другого – от всей души! – сплавил потенциальному охотничьему конкуренту…

– Здравствуй, Людочка! – пошёл на приступ прямо с порога Груздев. – Лишь одна ты в целом мире можешь меня выручить…

– Здравствуй, Ростя. А что такое у тебя стряслось? – в кругловатых жёлто-зелёных глазах Людмилы проглядывала настороженность; и по началу разговора, и по просительной груздевской интонации она безошибочно догадалась: что ему нечто позарез от неё нужно. Жена начальника вовсе не была скаредной: она просто-напросто (чисто по-женски) опасалась угодить впросак в чуждом ей мире подлинно мужских, технических ценностей…