Игорь Сотников - Хроники одного заседания. Книга вторая

– То, что ей хочется погрузиться в свою иллюзорную сказку. И, пожалуй, новый окружающий её сейчас мир, способствует всему этому её представлению. Но так часто и случается, когда ты впервые приезжаешь в новый город, где полностью сменяешь свою прежнюю, на новую обстановку. А там, на новом месте, тебе всё в новинку, интересно и радостно видеть. Да ты на первых порах и не способен видеть ничего другого, кроме яркой, красочной обложки мира. Это уже со временем приходит понимание того, что за всем и во всём есть своя изнанка, и чтобы большой город осветился своими ярким огнями, нужен тот, кто эти огни зажжёт. И вот тут-то приходит время для своего кольца правды. – Сделал глоток из чашки Глеб, решив запить эту тошнотворную улыбку Дрейка, с которой он погружал в себя окружающий мир. – Так что скорей всего и Анни в этом вопросе не столь оригинальна. А вот насколько далеко она решила зайти в своих иллюзиях, то вот это вопрос из вопросов. – На этом оборвал свои мысли Глеб, даже со своего места заметив, что руки Дрейка проявляют повышенную предприимчивость по отношению к рукам Анни, время от времени делая близкие манёвры рядом с ними.

– А что думать. Надо пройти мимо и посмотреть. – Решил Глеб, приподнимаясь из-за стола, но тут же садится обратно при виде той самой девушки с цветком розы, которая как будто из под земли выросла рядом со столиком Анни и Дрейка. – А это становится интересным. – Проговорил про себя Глеб, принявшись за наблюдение. Правда ему тут же пришлось использовать для прикрытия свою газету, а всё потому, что этот Дрейк, как только обнаружил в своей близи эту красную розу, интуитивно почувствовав, что здесь что-то не так, всполошился и принялся головой крутить по сторонам, в поиске того подстрекателя и само собой злоумышленника (понятно, что Глеба), который и направил эту подставную цветочницу к ним с цветком.

Впрочем, газета Глебу мало чем помогла и Дрейк сразу же определил, что именно за ней скрывается тот подлый негодяй. Что между тем, не давало ему возможности для какого-нибудь манёвра, он не имел никакого представления о мотивах действий этой организованной группы, и к тому же он был не один, а с Анни, и это сдерживало его от проявления своей нетерпимой ко всему неизвестному, внутренней сущности. И Дрейк с ненавистью посмотрев на смотрящего на него с заглавной страницы газеты, нового лидера консервативной партии, мистера не знамо кто или Икс, за чьей спиной виднелся принц Вторит, и решив, что из принципа не будет голосовать за консерваторов, а за их противников двумя руками, натянув на лицо улыбку, вернулся к Анни и к цветку.

Где между тем тоже произошли свои изменения, и такая послушная и внимающая к нему Анни, сейчас показала себя во всей коварной красоте, которая всегда слишком ревнива к любой другой красоте, как к той же красоте розы, и прямо-таки глазами желает присоединить её к своему совершенству. И мистер Дрейк хоть и многоопытен в такого рода делах и даже готов на сопутствующие делу растраты, всё же на этот раз сложившаяся ситуация, из-за своей необычности, вызывает у него тревогу и ему стоит больших трудов широким жестом, без спросу цены, взять из рук цветочницы этот цветок.

И как сразу же выяснилось, он не зря опасался, ожидая какой-нибудь подвоха со стороны тайных сил, в виде той же цветочницы, которая стоило ему только затронуть розу, как вдруг, как будто от боли, громко взвизгнула, и с неожиданными словами: «Ой!», – вначале отпустила розу, а затем прижала уколотый шипом розы палец руки к своим губам. И хотя Дрейк не единому её притворному движению и слову не поверил, – он даже не дёргал за розу, – и посчитал всё это за дилетантскую постановку, с целью выманить из него побольше денег, всё же это так быстро и неожиданно случилось, что он не успевал перехватить инициативу и был вынужден только рефлексировать.

Так вслед за тем, как цветочница рефлекторно и так звучно прижала свой уколотый палец к губам, а Анни ясно, что ужаснулась при виде случившегося, то Дрейк готов был биться об заклад, что вдруг появившаяся кровь на матерчатых белых перчатках цветочницы, была следствием её прокуса пальца, а не следствием укола шипа розы. Но разве ему в данных обстоятельствах кто-то поверит. Да ни за что на свете. Да ещё, наверное, признают циничным, практически конченым и не пробивным на чувства человеком, что есть правда, но сейчас ему не нужна такая откровенность, и Дрейк вынужден молча хлопать глазами и проявлять озабоченность при виде случившегося – при этом его свободная рука почему-то очень живо потянулась в карман, где лежал его портмоне.

Цветочница же тем временем не останавливается на достигнутом, и она опустив от лица уколотую руку, где в области указательного пальца отчётливо виднелось красное пятнышко, которое она, по мнению Дрейка, выдавала за кровь, и аккуратно взявшись другой рукой за края перчатки, на глазах сидящих за столиком Анни и Дрейка, принялась потихоньку стягивать свою перчатку. И хотя это зрелище не для слабонервных дам и брокерских душ господ, тем не менее, никто не отводит своего лица от происходящего, и Анни, как и Дрейк, как заворожённые сидят и следят за тем, как рука цветочницы постепенно оголяется.

И вот когда перчатка собою освободила пясть руки, и начала постепенно, сантиметр за сантиметром, освобождаться пальцы, то перчатка на одно мгновение вдруг остановилась, застряв в той пальцевой области, где, как правило, особы женского рода носят приглянувшиеся им колечки. Цветочница же, обнаружив эту заминку, быстро поправляет не желающую без накоплений в себя слазить перчатку, и вновь принимается за своё осторожное дело, где на свет тут же появляется то озорное препятствие, в виде небольшого колечка, с небольшим красным камушком на нём. И, казалось бы, что здесь такого, когда самое страшное ещё впереди, но вид этого колечка с красным камушком, вдруг заставляет вздрогнуть, как Анни, так и самого Дрейка, что было весьма удивительно при его-то хладнокровии.

При этом побледневшая Анни, левой рукой невольно хватается за свою правую руку в области пальцев, а Дрейк, как от полной жал змеи, одёргивает руку от розы, и теперь хочет поднять глаза и посмотреть в лицо цветочницы, но вдруг подскочившая с места в нервном напряжении Анни, перетягивает его внимание на себя и не даёт ему посмотреть на лицо цветочницы. А уж после того, как Анни заявила: «Мне уже пора», – и выдвинулась на выход, то спешащему за Анни Дрейку, которому как только на один момент показалось, отчего он даже оглянулся назад, что до него из окружающего городского шума, донесся знакомый шум слов: «Сними покровы иллюзий и открой уже, наконец-то, ей правду», – уже было не до вопросов, куда подевалась эта…?