Игорь Сотников - Хроники одного заседания. Книга вторая

– Хорошо, что мы забрались наверх. – Тихо прошептал Тише Глеб.

– Ага. – Согласно кивнул ему Тиша.

– Я же тебе говорил, что на месте во всём разберёмся. – Сказал Глеб. На что Тиша хотел бы ему сказать пару мало разборчивых, но очень доходчивых слов, но прибытие лифта отвлекло их друг от друга, и они, прижавшись вначале к стеночке, принялись слушать.

– Кто это ещё? – кивнув в сторону лифта, выразительно одними глазами вопросил Тишу Глеб. И конечно Глеб нашёл кого спрашивать, – хотя в его случае без других вариантов, – и Тиша, находясь в таком же, как и он положении, мог бы с таким же успехом спросить его. К тому же, почему они так всполошились тоже не ясно, ведь на лифте мог приехать кто угодно, а не …А собственно кого они ожидали увидеть или прислушавшись услышать?

Ну а когда рождается столько вопросов, что даже не успеваешь осмыслить причину их возникновения, то начинаешь действовать спонтанно, и Тиша с Глебом, не сговариваясь, стоило только закрыться дверям лифта, как вытянув вперёд свои головы, начали потихоньку спускаться вниз, чтобы заглянув на этаж, развеять свои сомнения и догадки насчёт прибывшего лица.

И, наверное, на этот раз, им скорее всего не хотелось стать свидетелями каких-нибудь необычных событий, а вот успокоиться, увидев какую-нибудь несусветных размеров тётку или же подвыпившего престарелого господина, которые нагулявшись на воле, теперь решили занять свой номер и там поприбывать в самом себе, то это для них было в самый раз. Но Тиша и Глеб не входили в число архитекторов этой, да и своей жизни, и они вообще не были в курсе вселенских замыслов творца, а это значит одно, не им заниматься планированием событийности. Так что вместо огромных размеров тётки или подвыпившего джентльмена, их могло ожидать что угодно, но только не то, что они там себе надумали.

И поэтому увиденное ими, их в очередной раз, но только несказанно, а удивило. И хотя сам идущий по коридору неприметный господин, очень смахивающий на тех неприметных господ, которых ранее в ресторане приметили наши герои, ничем особенным не выделялся, всё же он их удивил. А удивил он их тем, что находилось в его руках – кейсом один в один похожим на кейс господина с длинным носом. Что заставляет Тишу и Глеба переглянуться и с немым вопросом обратиться друг к другу: Что всё это значит?

И понятно, что этот вопрос так и останется без ответа, что возвращает их взгляды вначале в сторону спины этого незнакомца, а затем резко обратно за угол – незнакомец, подойдя к той самой двери, решил по оглядываться по сторонам. После чего Тиша с Глебом слышат звук открывшейся и вновь закрывшейся двери, и пока, как они думали, что у них есть время, они после глубокого вздоха собрались было позадаваться безответными вопросами, как до них вновь доносится звук открывающейся двери, и они вынуждены вновь затаиться. После чего они интуитивно почувствовав, что на этом месте оставаться не безопасно, на носочках поднимаются вверх. И как вскоре выясняется, очень даже вовремя. А всё потому, что тот неприметный незнакомец решил воспользоваться лестницей и начал по ней спускаться.

Когда же звук от его шагов удалился вниз на столько, что Тиша и Глеб смогли не переживать за то, что их обнаружат, то они, посчитав, что здесь оставаться нет больше смысла, поднялись на тринадцатый этаж.

– Ну и что ты на всё это скажешь? – спросил Тишу Глеб, после того как он отдышался от своего нервного напряжения, в которое его вогнал последний посетитель номера человека с длинным носом. А что может сказать Тиша, кроме разве того, что он и сказал. – Дело принимает очень запутанный оборот. – И Глеб не может с этим не согласиться.

– Знаешь. – Обратился к Глебу Тиша. – Давай-ка сгоняем в свой номер. Быстро там освежимся и поедем на встречу. А там проветрим свои мысли и, пожалуй, на часть вопросов найдём ответ.

– Идёт. – Этот ответ Глеба оказался пророческим, а всё потому, что лифт и вправду пришёл, и открыл свои двери им навстречу.

Глава 7

Театральное закулисье

Парадный вход, несомненно, при всех своих плюсах, а тем более если при этом, при входе ещё постелен тот самый «алый путь», отчего у многих, тех кого ещё терзали сомнения насчёт себя и своего места в этом мире, в один момент при вступлении на него исчезает и тень всех этих размолвок своей души со своим разумением, и он уже видит себя самим богом, которому путь к сердцу простого люда с помощью фотовспышек открывают земные Гермесы, папарацци, заслуживает того, чтобы о нём можно было как следует поговорить. Но дело в том, что все эти разговоры, ведущиеся у парадного входа, так сказать не блещут разнообразием, как и сами звёзды на этих красных дорожках. И они всё больше скучны, слишком приторно дружелюбны и значит без сюжетны, и главное, формальны.

И что тогда спрашивается делать и куда податься человеку, до зуда в горле разговорчивому, который отчасти справедлив к себе и полностью к окружающим, где его устраивают только разговоры по душам, и не только по мёртвым. Что ж, этот вопрос не празден и всегда востребован в любой людской среде. И на него есть свой логичный ответ – для этого всего действа, есть не парадный, а чёрный вход, где не святящаяся обстановка, как раз даёт возможность быть более открытым и позволять себе то, чего бы ты никогда не позволил себе в парадной, на людях.

Так что ещё не так уж и ясно, какой вход, парадный или со стороны задворок, более значим. И если насчёт парадного входа, по большому счёту всё ясно, то тёмная, полная таинственности и секретов потайная сущность чёрного входа и, несущаяся из тёмных и прохладных дверей чёрного входа непредсказуемость и опасность, в свою очередь как раз и определяют эту парадную ясность.

В общем, можно предположить, что именно на основании всего этого, цветочницей, чья таинственная и местами загадочная натура вызывало немало вопросов, и было выбрано для встречи с Глебом это мрачное место, с задней, мало привлекательной стороны королевского театра. И ведь какой же поразительный контраст встретил их здесь, стоило им только завернуть с полного огней и радостных лиц прохожих проспекта, сюда за угол, в этот мрак, с парадной стороны необыкновенно красивого и светлого здания. И складывалось такое впечатление, что светлая сторона здания, своей светлостью как раз была обязана этой темноте своих задворок. И чем светлее выглядела парадная театра, тем в более мрачные и тёмные мысли погружались его задворки.

– Сурово. – Сказал Тиша, еле удержавшись на ногах, после того как споткнулся о неровность поверхности земли, которыми была испещрена вся задняя округа – земля здесь пребывала в своём естественном, натуральном виде.