Сергей Коч - … всё во Всём

Я снова вернулся к своим конвертам. Уж очень заманчивым и невообразимо высоко оплаченным было предложение поехать в Грецию. И так сильно хотелось насолить Джесс, ведь она, по сути, приняла решение за меня. Да еще так, что отказаться практически невозможно. Может, всё-таки на Аляску? Я просмотрел контракт еще раз. Никаких штрафных санкций не было. Только возврат чека или его уничтожение при отказе. Комиссионные Джессике возвращать бы не приходилось. Никто не в проигрыше. Я представил себе огромного улыбающегося Оуэна, больше похожего на здоровяка-лесоруба из сказки, чем на ученого, который полгода роется в земле, песке и камнях, а следующие полгода сидит за компьютером, рассказывая об этом. Особенно смешно в его огромных руках смотрелись современные телефоны, ведь самый большой из них он, как правило, держал двумя пальцами, а уж как набирал номера, мне так и неизвестно.

Взяв в руки второй конверт, я почувствовал, что он намного плотнее и чуть тяжелее первого, хоть в первом и было огромное количество бумаг. Я внимательно осмотрел его. Только на задней стороне была еле заметная надпись, больше похожая на брак типографии. Я пригляделся. Удалось рассмотреть, скорее, угадать слова: In Hoc Signo Vinces. Латынь. Что-то знакомое, но откуда – ассоциаций не вызывало. Содержимое было жестким и плоским. Я решил его не открывать, а положил в жесткий несессер, который стал собирать. До самолета оставалось около пяти часов. Как ни старался я шутливо бороться и противостоять, но выбранное Джесс решение я безусловно, принял, «капитулировал ввиду полного преимущества противника». Хотя кто уж, а Джесс никогда мне противником не была.

Начав собираться, я проверил целостность рюкзаков и был рад, что интуиция меня не подвела, и я совершенно вовремя купил новый, с четырьмя отделениями «четкий и прочный», как написали на бирке, рюкзак. Он оказался довольно вместительным, и в него убралась большая часть моих вещей. Старый, хоть и живой, но для путешествия не годился, лямки были на грани отрыва, а рисковать смысла не было. Он занял почетное место в шкафу. Так его сочтут забытым и поместят на три года в специальную камеру, а потом продадут, если его никто не востребует. Удобный способ оставить вещь на хранение, да еще бесплатно.

Собравшись, я спустился вниз, чтобы рассчитаться и сдать карту от номера. Снова на страже ключей стоял Санти. Он провел все процедуры для выезда в считаные минуты, а когда я протянул ему руку, прощаясь, он взял ее на восточный манер – двумя своими, и посмотрел мне в глаза:

– Мистер Кочетоф в этот раз ненадолго к нам. Я вижу, его зовут новые познания. Он тоже их ищет. Значит, они точно встретятся.

– Не знаю, Санти, ты всегда очень внимателен и добр, – я медленно повернулся и вышел на улицу. Поднявшегося беллбоя, который хотел мне помочь с багажом или вызвать такси, Санти остановил жестом руки.

Я остановился тоже, так как остался вопрос, который я не мог не задать:

– Санти, мне вчера доставляли почту?

– Вечером была не моя смена. Но я сейчас посмотрю записи, – старик нагнулся к большой книге. – Нет, сэр, никаких записей нет. Но если появятся – вам сообщить?

– Спасибо, будет не лишним, – я повернулся и быстро пошел к выходу.

Меня всегда удивлял способ общения индийцев. Они всегда говорили тебе о тебе так, как будто видели твои мысли, иногда отвечая на вопросы до того, как ты их задал. Это было необычно, но я привык.

Я вышел на улицу и решил пройти до терминала пешком. До самолета было еще четыре часа.

Удобно размышлять на ходу. Так и я, двигаясь по прямой, как стрела, улице в сторону аэропорта полностью погрузился в размышления. «Ну что, Дэн, как тебе последние события?» – «Да странно всё как-то, постоянно чудятся голоса, даже пару раз видел несуществующее. Про сон вообще молчу». – «Ты не думал, что тебя ведут куда-то? Что ты сейчас в центре каких-то событий, и не по своей воле?» – «Вот после этих слов задумаюсь, не очень похоже. Больно сложно, чтобы вести одного человека, да еще через все земли, моря и континенты. Да и персона моя слишком проста для таких дел, и цель непонятна».

Так, рассуждая сам с собой, я двигался минут десять, пока не уткнулся в группу японских туристов с их неизменными фотоаппаратами, камерами и телефонами в руках. Они увлеченно снимали посадку огромного самолета. Наши японские друзья снимают все подряд – обычное и необычное. Тут, как по команде, они повернулись ко мне и навели на меня свои объективы. Как я понял, я тоже показался им странным, громко разговаривая сам собой и жестикулируя одной свободной рукой перед невидимым собеседником.

Дальнейший путь я проделал в тишине. Спорить с собой расхотелось.

Подойдя к терминалу, откуда меня увезет огромный летающий железный огурец, я достал билет и паспорт, встал в очередь на пропускной пункт – в Америке было очередное усиление бдительности. Внимательно посмотрев на вкладки, выяснилось, что сейчас я лечу до Мюнхена, там мне предстоит пересадка в самолет до Салоников. Перерыв в целых шесть часов. Да и первый перелет в одиннадцать с лишним часов простым не назовешь. «Так уж звезды встали», – сказал я себе вслух.

Пройдя все необходимые для посадки процедуры, я спокойно дожидался объявления открытия своего выхода. Как бы это ни показалось странным, номер выхода совпадал с сиднейским. Восемнадцать. Именно это число висело сейчас надо мной. Когда объявили посадку, я как раз покупал несколько газет, которые точно не увижу на борту самолета. Так, с неизменной сумкой в руке и скрученной трубкой из газет, я вошел на борт большого, хоть и не такого огромного внутри, как 787-ой, но не меньшего во внешних габаритах «Айрбас 340».

Очередной первый класс также был несколько проще, в восьмиместном купе нас было ровно восемь. Все места заняты. Позже, когда я прошел назад, то удивился, что салон заполнен процентов на восемьдесят. Даже не знал, что в старушку Европу летит так много людей. Чуть позже командир полета объявил, что сегодня, 23 октября 2015 года, рейс UA-8861 отправляется в Салоники с шестичасовой пересадкой в Германии, аэропорт Франца Джозефа Штрауса. Потом еще три часа, и мы приземлимся в Греции, аэропорт «Македония». Я опять просчитал время всех перелетов. Получалось, что все полученные временные бонусы при этих перелетах прибавляли еще два часа к моей молодости. «Интересно, так бывает всегда?» – быстро и, видимо, громко проговорил я, чем вызвал испуг садящегося рядом пассажира, по виду – мюнхенского бюргера, явно зажиточного, поскольку уже при посадке его ждал накрытый столик с различными закусками к неизменному пиву. Решив больше никого не пугать, я сразу разложил свое место, пристегнулся и прилег, достав газеты.