Кассия Сенина - Траектория полета совы

– Нет!

Алекс ошалело глядел на нее несколько секунд, а потом раздраженно сказал:

– Ты что, совсем сдурела, так пихаться?!

– Это ты сдурел! Я же сказала: не надо! Я не хочу с тобой целоваться, понятно? Я тебя не люблю! И не лезь ко мне со своими объятиями! Знала бы, что этим кончится, так я бы… вообще не пошла с тобой никуда!

На лице Алекса появилось злобное выражение.

– Вот как? – процедил он. – Гнушаешься мной, да? Значит, Киннам действительно успел раздвинуть тебе ноги! А я-то думал, Кира сочиняет… Ну, с ним-то мне и впрямь не потягаться, придется смириться!

Афинаида не поверила своим ушам.

– Ч-что ты сказал? – еле выговорила она.

– То и сказал! – Алекс зло рассмеялся. – Или ты будешь строить из себя нетронутую невинность? Кира рассказала, как ты у него три часа в кабинете просидела! Видно, ему прискучили сладкие красотки, которые его там обхаживают, захотелось кисленького, что называется… сыра с плесенью, ха-ха! То-то после этого ты так принарядилась, вон какая стала, и не подступись! Я теперь для тебя недостаточно хорош! А я-то помню твое письмецо, как ты там писала…

Он не успел договорить. Афинаида подскочила к нему и со всего размаха залепила пощечину. Кажется, ее удар пришелся отчасти в глаз, Алекс выругался и отшатнулся, а она бросилась к выходу с террасы. Как безумная, сбежав вниз и промчавшись по залу мимо удивленных посетителей, Афинаида вылетела на улицу и побежала, сама не зная куда, чуть ли не расталкивая прохожих; шедшие навстречу люди испуганно сторонились. В голове стучала одна мысль: «Скорей, скорей отсюда!» Добежав до первого перекрестка она остановилась, огляделась и, увидев на остановке ярко-желтое такси, устремилась к нему. «Скорей, скорей домой!» Она открыла дверцу, назвала адрес, водитель кивнул, она села, и такси рвануло с места. Афинаида, наконец, осознала, что она одна, без Алекса, что он не догонит ее, что она едет домой, вздохнула – и по ее щекам неудержимо потекли слезы. Не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась. Таксист, пожилой дяденька добродушного вида, растерялся, притормозил и спросил участливо:

– Госпожа, что с вами?! Вас обидели?

– Не-ет, – сквозь слезы проговорила Афинаида, торопливо доставая из сумочки носовой платок. – Не… обращайте… не обращайте внимания! По… поезжайте скорей!

– Ну, как же не обращать внимания, когда вы так плачете? – Таксист прибавил скорости. – Такая красавица и так рыдаете! И какой только гад обидел такую хорошую девушку?! Да ему бы морду набить, бабуину этакому!

Афинаида усмехнулась, вытерла лицо и сказала:

– Да нет, не надо бить ему морду. Это было бы слишком немилосердно: ведь у него, кроме морды, ничего нет!

К моменту, когда такси остановилось возле ее дома, Афинаида как будто успокоилась, перестала всхлипывать и вздыхать, с улыбкой поблагодарила таксиста и, расплатившись, вылезла из машины. Войдя в квартиру, она скинула туфли, повесила куртку на крючок, прошла в комнату, зажгла свет… И тут ее снова затрясло. Она опустилась на край узкой кровати и закрыла лицо руками.

– Господи! – шептала она. – Господи, что же это такое?!

Значит, эти люди, которые ждали тогда в приемной ректора, подумали, что она… что они с ним… По крайней мере, так подумала Кира… и сказала Алексу… А кому еще она об этом сказала?!

Афинаида в панике принялась вспоминать свои визиты в Академию, лекции для аспирантов, общение с Марго, с Кустасом, позавчерашнюю конференцию… Да нет, вроде бы все общались с ней нормально, едва ли до них могла дойти кирина сплетня. Наверное, Кира рассказала об этом только Алексу… а если даже еще кому-то, то вряд ли ей поверили. Ну да, разве мог бы кто-нибудь поверить, что ректора… потянуло на «кисленькое»…

Как только у Алекса повернулся язык! Ничтожество, Боже, какое ничтожество! Тупой самовлюбленный идиот! Конечно, если мужчина и женщина провели наедине больше часа, то они непременно должны были заняться этим , – больше Алексу в голову ничего не могло придти… И если она не желает целоваться с ним, значит, уже кто-то другой… Как он посмел сказать ей такое?! Неужели она… стала похоже на девицу, которую кто угодно может затащить в постель?!

Ее колотило, точно в лихорадке. Нет, она не делала ничего такого, чтобы он мог так о ней подумать! Она и на взгляды его не отвечала, и ничего не говорила такого… Только иногда смотрела на него, улыбалась, но ведь в этом нет ничего дурного! А он решил, что… Просто у него на уме ничего больше нет, вот и всё! И зачем она согласилась пойти с ним?! Дура, Боже, какая же она дура! Как она сразу не поняла, чем всё закончится? И из-за этого ничтожества она страдала больше двух лет! Из-за него она загремела к Лежневу, потеряла десять лет жизни, из-за этого смазливого негодяя!

– За что?! – крикнула она и, не в силах больше сдерживаться, упала на кровать и зашлась в рыданиях.

Когда в сумочке зазвонил мобильник, она не сразу нашла в себе силы, чтобы встать. Мелькнула мысль не отвечать, но тут же стало неудобно перед человеком, который звонил: а вдруг что-то важное? Афинаида села на кровати. Впрочем, что и у кого может быть важного для нее?.. Она потянулась за сумкой, которую бросила прямо на пол у двери, достала мобильник, взглянула, и сердце стукнуло так, что на миг даже потемнело в глазах.

Звонил Киннам. В голове запрыгали бессвязные мысли: «Он? Сейчас? Почему он? Как же я сейчас…» – а палец уже нажал на кнопку, и рука с телефоном поднялась к уху, и язык повернулся, чтобы сказать «алло»…

– Добрый вечер, Афинаида! Прошу прощения, я не слишком поздно? Я не разбудил вас?

– Нет-нет! Здравствуйте, господин Киннам!

– Я только что прилетел, и мне сообщили, что сборник, для которого вы готовите статью про греческий роман в Византии, в понедельник уже сдают в верстку, так что у вас всего три дня на доработку. Вы успеете?

Пока он говорил, Афинаида торопливо вытирала рукавом заплаканное лицо.

– Да, успею, – ответила она, – мне осталось только доделать несколько примечаний… Большое спасибо, что предупредили!

– Вы что, болеете, Афинаида? – вдруг спросил великий ритор.

– Нет… – Она растерялась.

– Значит, что-то случилось?

Она испугалась, не будет ли слышно по телефону, как заколотилось ее сердце, и быстро проговорила:

– Нет-нет, всё в порядке!

– Афинаида, не лгите! Вы говорите явно в нос – значит, либо заболели, либо плакали. Кто вас обидел?

– Я… сама себя обидела. – Девушка усмехнулась.

– Да, это тяжелый случай. Когда сам себя подставишь, бывает обиднее всего!

– У вас так бывало? – несмело спросила она.

– Случалось. Но не горюйте, Афинаида! Выпейте коньяка и ложитесь спать.

– Коньяка? – удивилась она. – У меня нет коньяка.