Мор Йокаи - Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта

— Охотно. Только не потчуйте меня соленой рыбой — пост уже прошел. Кроме того, я не поп, а если и поп, то из пьющих.

— Все будет, сын мой, все будет. — Господин Майер вышел, надо полагать, на кухню. Через несколько минут он вернулся преображенный, с иголочки одетый, а мне принес великолепный, отделанный сутажем костюм юнкера — «в подарок», как он выразился. В кошельке, приложенном к костюму, была плата за мои драгоценности — пятьдесят дублонов наличными и какой-то документ.

— Что это?

— Вексель, сын мой, на две тысячи талеров с выплатой через три месяца.

Насчет векселя я сообразил. Сделка тоже вполне выгодная. Только срок платежа больно далекий.

— Так принято в Гамбурге, — пояснил господин Майер. — Денежки должны созреть.

Я согласился, полагая, что пятидесяти дублонов до той поры хватит.

Господин Майер тем временем уставил стол изысканными блюдами — я, признаться, немало удивился, памятуя о недавней его скупости. Паштеты, дичь, деликатесы, превосходное вино. Пил я, впрочем, немного — вся эта история казалась мне весьма подозрительной.

К ужину подоспели сын и три дочери хозяина дома — девицы на выданье. Сына мне представили студентом университета — судя по годам, он был вечный студент. Сестрички, даром что родные, ничуть не походили друг на друга, зато нравом были очень веселые, на арфе играли, под гитару пели. Одна из них, блондиночка, особенно миловидная, все бросала на меня мечтательные взоры и на все мои попытки заговорить с ней ласково улыбалась.

Я понаторел в любовных делах, к тому же, как известно, ходил теперь вдовцом, однако общение с женщинами приучило меня к осторожности; сперва надобно изведать характер новой знакомой.

Господин Майер представил меня как юнкера Германа, а блондинку как юнгфер Агнес. Девица оказалась сентиментального склада. За столом мы сидели рядом, и я не нашел ничего умнее, кроме как сказать: если с дозволения Всевышнего я обзаведусь собственным домом, то велю изготовить серебряные ложки наподобие тех, какими сейчас мы едим шоколадное желе, велю выгравировать фамильный герб (цеха кожевников, естественно) и монограмму, составленную из начальных букв наших имен. Собеседница выразила некоторое сомнение, но я уверял ее, что если вставить А в конфигурацию Г, получится эмблема полного единения.

— Но ведь это похоже на «Ага», — лукаво усмехнулась моя блондинка, и я понял это как намек на согласие.

Девушка понравилась мне, да и я теперь вовсе не чувствовал себя каким-то проходимцем-бродягой.

(— Это с каких же пор? — вставил советник.

— После получения векселя на две тысячи талеров, разумеется.

— Да, уж куда как выгодная сделка.)

Я решил показать, до чего я щедрый и благородный.

У старого Майера сверкал на пальце великолепный брильянт; мне кольцо приглянулось, и я решил его купить.

— Юнкер Герман, — нахохлился хозяин, — эта вещь очень дорогая. Один камень стоит пятьдесят талеров. И вообще кольцо фамильное — ни за какие деньги не отдам. Даже за семьдесят талеров.

— Отлично, продайте за восемьдесят.

— Никому другому не уступил бы, а уж вам, так и быть, юнкер Герман, отдам за восемьдесят пять.

— Ладно. Запишите на мой счет, я расплачусь из тех двух тысяч, что мне с вас причитается.

При упоминании двух тысяч прекрасная Агнес положила мне на тарелку еще одну порцию шоколадного желе.

— Но вы должны дать мне расписку. Сами понимаете, все под богом ходим.

— Составьте как надо, а я подмахну, — небрежно заметил я. Собственно говоря, мне хотелось хоть на время выдворить старика из комнаты. Менеер Рейсен почивал в кресле, престарелый студент Руперт любо-дорого флиртовал с двумя другими девицами; либо он был им не брат, либо они не доводились ему сестрами. Я без помех мог пошептаться с белокурой Агнес.

— Обидно, что отец решил продать кольцо, — распечалилась юнгфер. — Ведь это семейный талисман, подарок матушке к обручению.

— А может, я его для того купил, чтобы оно не уходило из семьи, — мои губы почти касались ее ушка.

— Как вас следует понимать? Объясните, — потупила глаза Ангес.

— С удовольствием, но предпочел бы наедине, юнгфер Агнес.

— Можно устроить, — быстро согласилась она. — Когда все улягутся спать, мы встретимся в комнате с балконом, и вы мне все разъясните. Обожаю решать всякие загадки.

Старик между тем составил документ и вернулся с долговым обязательством на сто талеров, навесив немыслимый процент за три месяца. Я плюнул на его скупердяйство, без звука, как и подобает кавалеру, подписал документ, и брильянтовое кольцо перекочевало на мой палец. Правда, кости мои не успели усохнуть, как у господина Майера, и кольцо едва налезло мне на левый мизинец.

А Руперт тем временем умудрился сказануть «сестрицам» такое непотребство, что обе набросились на него, вцепились в волосы, завопили, чтоб он убирался, так как вина ему больше не дадут.

— И не надо, в другом месте дадут, — расхохотался студент и подмигнул мне идти в пивную. Конечно, рассудил он, более чем приятно выпить хорошего вина в хорошем обществе, но, если хочешь погулять как следует, не следует пренебрегать кабаком и оборванцами. Я решил из понятных соображений обратиться на стезю добродетели, отговорился утомительной морской поездкой и необходимостью отдохнуть.

Руперт шумно удалился, и мы слышали, как он на улице горланил йодли и колотил своей дубинкой по встречным дверям.

Что до нас, то мы пожелали друг другу доброй ночи и разошлись по комнатам.

Я едва дождался, пока в доме все стихнет, и поднялся на цыпочках в мансарду с балконом, которая, как обычно, находилась в центре дома. Лунный свет заглядывал в окошко, ярко освещая уютную комнатку. Я ждал не так уж долго; послышались легкие шаги, чуть скрипнула ступень, и скользнула в белом платье моя фея.

(— Распутная девка, — всполохнулся советник.

— Как знать, может, ее привело невинное любопытство, — вступился за нее князь.)

Я бросился навстречу и схватил ее руку.

(— Надеюсь, ты не собираешься рассказывать нечто смутительно постыдное, — прошипел советник.

— Помилуйте, я отлично понимаю, с кем имею дело. Ничто постыдное не осквернит вашего слуха, — заверил его обвиняемый.)

Прекрасная Агнес с безмятежно-невинным видом поинтересовалась у меня, каким образом я собираюсь оставить купленное кольцо в семье.

— Надену его на твой палец, дорогая, и пусть будет это кольцо обручальным.

Она милостиво протянула свой изящный пальчик за неоплаченным еще кольцом в сотню талеров. После этого я счел себя вправе деликатно попросить о поцелуе.

(— Так! Что я говорил? — фыркнул советник. — Поцелуй тут как тут. Нельзя ли избавить нас от подробностей?