Лора Деренская - Идеальный полёт

– Ты что думаешь, Лучина, тебе все можно? – бросила экзаменатор по английскому, Мария Григорьевна, которую все боялись за суровый нрав.

Но Саше было все равно. Она пришла на экзамен навеселе. И совершенно не подготовленная. Со словом «неуд!» студентке указали на дверь.

– Если еще раз в таком виде появишься, добьюсь, чтобы тебя отчислили! – гремела вдогонку преподаватель.

Сашина голова гудела после вчерашнего, но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что только что произошло. Она опозорилась. Ее оставляют на второй год, а может, и вовсе вскоре отчислят.

Все те, кто списывал у нее когда-то, не посочувствовали и не поддержали. Да и что бы они могли ей сказать или чем помочь?! Она им больше не была нужна. Даже ее худенькая подруга Лера Лещикова тут же переметнулась к новенькой на курсе – отличнице Ольге Гулькиной. Та приезжала на сессии из ГДР, где работал ее муж, окончивший переводческий факультет.

Саша вернулась в родной город с опущенной головой, ходила как пришибленная, но это продолжалось недолго. Уже скоро она воспряла духом. Ее личность, как и полагается астрологической небесной рыбке, была очень многогранна. Отбросив эмоции, честолюбивая Саша взялась за учебу со всей серьезностью. Она много занималась и благодаря незаурядному творческому потенциалу справилась со сложной задачей подчистить все долги и приехать на очередную сессию.

Мария Григорьевна принимала экзамен у Александры Лучиной и победоносно улыбалась.

– Так-то лучше. Держите заслуженную четверку, – англичанка самодовольно усмехнулась, протягивая зачётку. – И в добрый час. Надеюсь, мы будем теперь видеть вас регулярно.

– Спасибо, – Саша расплылась в улыбке.

В душе она действительно была благодарна преподавателю за то, что та вовремя дала ей отрезвляющую оплеуху. Ну и, конечно, своим маме и бабушке, которые болели за нее всей душой и поддерживали в трудный период.

Через два года, в июле, Александра Лучина окончила институт и получила диплом о высшем образовании.

Когда Саша вернулась домой с дипломом, Елизавета Васильевна встретила ее счастливой улыбкой:

– Победа!

– Наконец-то, – выдохнула Саша.

Взяв у дочери из рук новенькие корочки, мама зачитала с гордостью:

– Институт иностранных языков, по специальности английский… А ведь чуть не бросила, помнишь?

– Конечно помню. Спасибо, мамочка, что уговаривала не бросать, и хорошо, что я тебя послушалась. Только вот в школе неохота работать. Вот бы гидом где-нибудь пристроиться или техническим переводчиком… – девушка попыталась представить себя на такой работе и не смогла.

– Школа – тоже неплохо. Рада, что помнишь, как я с тобой билась. И отец, между прочим, твои поездки оплачивал. Ты вот о нем плохо думаешь, а сама вся в него. То же упорство, настырность. Забыла, как зубрила по ночам, к экзаменам готовясь?

– Мам, только не надо меня с ним сравнивать! Он алкаш, всю жизнь нам испортил. Много зарабатывает, а толку? Потом сам же все и пропивает.

– Не все, на твою учебу Володя не жалел. Злая ты, Сашка. Вот Ниночка добрая.

– Ничего, подрастет – тоже поймет, – не унималась Саша.

Разгорающуюся ссору прервал телефонный звонок. Мама сняла трубку.

– Да, я… Кто… Лида? Здравствуй, Лидочка!.. Нет, Володя в командировке в Прибалтике… Помогает литовским специалистам, там гидроэлектростанцию строят. Вот запустят, и вернется домой… Нормально, все хорошо… Сашенька? Только что вернулась. Закончила институт, закончила…

Саше было неинтересно слушать разговор с далекой тетей Лидой, и она прошла в комнату, которую делила с младшей сестрой. То ли из-за большой разницы в возрасте, а может, из-за Сашиного эгоизма отношения между сестрами нельзя было назвать близкими, задушевными. Вероятно, Нине хотелось, чтобы умная взрослая Саша стала ей подругой и советчицей, не исключено, что безразличие старшей сестры даже ранило душу младшей, но она этого не показывала.

Сестры были совсем разными: и по характеру, и внешне. Все говорили, что Саша пошла в Лучина, а Нина – в маму – может, поэтому та относилась к младшей дочери с большей теплотой. У Нины тоже были зеленые глаза, длинные и пушистые ресницы, кожа белая, как у Елизаветы, только сейчас на лице девочки появились подростковые прыщики, которых она очень стеснялась. Свои густые с рыжинкой длинные волосы Нина забирала в хвост.

Глядя, как Саша перебирает вешалки в шкафу, Нина спросила ей в спину:

– Ты куда-то пойдешь сегодня вечером?

– Не знаю, – буркнула Саша, не оборачиваясь.

Младшая сестра, собиравшаяся на пробежку и только что натянувшая синие тренировочные штаны, поняла, что разговора опять не получится, и тихо вышла из комнаты.

Саша стояла перед распахнутым шкафом, нахмурившись. На вечер совершенно нечего надеть. Весь ее гардероб состоял из нескольких застиранных кофточек и пары юбок – узкой черной и бежевой, фасона полусолнце.

Елизавета Васильевна не слишком жаловала Лидию. Она считала ее женщиной недоброй и надменной и не могла забыть услышанный случайно на собственной свадьбе разговор двух сестер новоиспеченного мужа: «И чего Володя эту Донскую выбрал, передок у нее какой-то особенный, что ли?» – заносчиво говорила Лида, по-видимому, считавшая, что ее красавец и умница брат достоин лучшей невесты.

Теплых отношений с золовкой так и не сложилось, поэтому неожиданное предложение Лидии прислать к ним Сашу порядком удивило Елизавету, но и обрадовало. Конечно, далековато, восточная окраина Советского Союза, но город большой, портовый. Лида говорила, что на первых порах племянница может остановиться у них, убеждала, что в Приморье ей будет легко найти работу переводчицы и выйти замуж – может, даже за капитана дальнего плавания…

Сашу предложение тетки ошарашило, но она тут же подумала, что это счастливый шанс. Конечно, она любила своих родных, но обстановка в доме ее настолько не устраивала, что подчас хотелось бежать куда глаза глядят.

Дальше все было как в тумане: отец выслал деньги, мама купила билет на самолет… И вот с полупустым чемоданом и тридцатью рублями в кармане Александра Лучина очутилась в неведомом и удивительном краю под названием Дальний Восток.

Все здесь было другим. Большой, продуваемый морскими ветрами город на сопках, взирающих на бескрайний океан; корабли у причалов, навевающие мысли о путешествиях в счастливое неизведанное. На улицах часто попадались люди в морской форме, и близость дальневосточной границы была очевидна – в городе жили и работали китайцы, корейцы, вьетнамцы. На полках в магазинах удивлял богатый выбор морепродуктов, а также корейская морковка, китайские специи и деликатесный дальневосточный папоротник, особо полюбившийся Саше.