Лора Деренская - Идеальный полёт

Лидия Кузьминична всю жизнь была домохозяйкой, потому что в свое время удачно вышла замуж. Теперь ее муж-военврач Евгений имел звание адмирала флота. Вместе с ними в большой квартире в новой высотке жили два Андрея: сын, командир военного корабля, капитан первого ранга, и двенадцатилетний внук.

В семье тетки Сашу приняли хорошо, однако чуть ли не в первый же день Лидия посоветовала племяннице поторопиться с поисками работы, желательно с жильем. Саша прекрасно поняла намек и уже через месяц работала воспитателем в детском саду. Садик был ведомственный, от швейной фабрики. У фабрики имелось общежитие, и Саша переехала туда.

Поначалу она чувствовала себя обманутой – тетка наобещала с три короба, сорвала с насиженного места, а потом просто избавилась от нее. Девушку одолевали страхи, ей было неуютно жить одной вдали от дома, ведь несмотря ни на что, свою семью она любила. «В конце концов, всегда можно вернуться, – успокаивала себя Саша. – Да нет, все устроится, все будет хорошо. Я точно знаю. Надо принимать жизнь такой, какая она есть. Живут же здесь другие, и я приспособлюсь».

Общежитие было относительно новым, гостиничного типа, такие еще называли малосемейками или гостинками. Саше предоставили койко-место в комнате, где стояли четыре железные кровати с панцирными сетками и четыре тумбочки. Больше бы туда ничего не вошло. За стенкой туалет и ванна, а еще закуток, куда втиснулись холодильник и стол. На нем электроплитка и кухонная утварь. Обстановка более чем скромная.

В первую же ночь Сашу атаковали клопы. В панике ей показалось, что их здесь миллион, не меньше.

Утром, увидев, с каким ужасом Саша рассматривает расцарапанное, покрытое волдырями тело, Ирина, тридцатисемилетняя соседка по комнате, пробасила:

– Ерунда. Это они новую кровушку почуяли, вот и озверели, – она сипло захохотала и завершила цинично: – Ничего, скоро клопы привыкнут, и ты тоже…

Соседка показалась неприятной и грубой особой, но позже Саша узнала ее историю. Подвыпив, Ирина поведала, что прежде жила с семьей в Амурской области. Однажды уехала за продуктами в город, а когда вернулась, обнаружила на берегу реки тела обеих дочек и мужа. Убийц так и не нашли…

Характер у Иры был непростой, и внешность далеко не миловидная: выпяченная нижняя челюсть и маленькие злые глазки. Когда она сверлила ими собеседника, то походила на бульдога, готового цапнуть, если тот попробует возразить. И все-таки Саша чувствовала, что где-то в глубине души Ирина готова на добрые и благородные поступки. Своей тяжелой работой на фабрике женщина гордилась. «Я штамповщица!» – заявляла она, по-дурацки задирая голову вверх и слегка потряхивая подстриженными под горшок прямыми волосами. Частенько руки Ирины были забинтованы. Глубокие резаные раны от картона гноились и долго не заживали, но она не жаловалась. Перенесенное горе будто покрыло панцирем ее тело и душу. Деликатностью она не отличалась и иногда приказывала погулять до определенного времени, поскольку к ней придет «е..арь».

Одно койко-место в их комнате пустовало. На третьей кровати спала молоденькая смазливая девчушка Оля, которой только что исполнилось восемнадцать. Однажды к Оле зашел в гости знакомый парень Юра. Внешне он был неказистый, совсем не в Сашином вкусе: невысокий, с крупной головой, кожа лица изрыта следами от глубоких прыщей; маслянистые темные, почти черные глаза, в которых невозможно что-либо прочитать.

«Татарин какой-то», – определила для себя Саша и ошиблась. Позже свекровь рассказывала, что у них в роду был бурятский шаман.

Молодые люди разговорились, потом вышли покурить к мусоропроводу. То, что Саша окончила институт иностранных языков и говорит по-английски, вызвало у Юры восхищение. Она только снисходительно улыбнулась в ответ на дифирамбы. Ей и в голову не приходило флиртовать с парнем, который и внешне несимпатичный, да еще младше на четыре года.

Юра приходил почти каждый вечер. Говорил он мало, но не матерился и казался вполне правильным парнем. Он работал на фабрике грузчиком и учился в институте на заочном. После работы Саша помогала ему с английским, а он играл на гитаре и пел. Репертуар приличный: Макаревич, «Аквариум», «Веселые ребята». «Хорошо, что не заунывная, давящая безнадегой тюремная «романтика», – отмечала про себя Саша.

Заведующая общежитием и Юрины родители были земляками, и благодаря его участию Саша вскоре переехала в другую комнату, по соседству с Юрой. Это более просторное жилище она делила всего с одной соседкой, молодой доброжелательной украинкой, работающей на фабрике. Вскоре хохлушка съехала, и Саша блаженствовала одна. Она и не заметила, что стала скучать, когда Юра уезжал в небольшой районный центр навестить родителей.

Попыток соблазнить Сашу Юрий не предпринимал. Все случилось спонтанно, бездумно, после какой-то вечеринки. Произошедшее ее не очень удивило и ничем особо не запомнилось, и все-таки близкое соседство и свободная комната привели к тому, что Юра стал проводить у Саши каждую ночь. Вначале девушка не относилась к парню всерьез, но постепенно начала думать о нем как о возлюбленном. Однажды Юра признался, что по пути на работу его качает после бессонных бурных ночей, но все равно он чувствует себя самым счастливым человеком на земле. Саша тоже ощущала необычайную легкость и приятную боль в паху, напоминающую о ночи, проведенной почти без сна.

Как любой девушке ее возраста, Саше хотелось выйти замуж и родить ребенка. Через некоторое время она намекнула Юрию, что надо бы как-то узаконить их союз, и подкрепила свое предложение тем, что тогда можно открыто ночевать вместе, и в комнату уже никого не подселят. Когда парень с удивленной физиономией заявил, что он еще молодой и ему рано семью заводить, Саша обиделась.

– Мне уже двадцать пять, я времени терять не могу. Буду искать мужа, а ты больше ко мне не приходи, – твердо проговорила она.

Ошарашенный любовник не хотел идти к себе, но Саша была непреклонна. И все-таки, когда Юра ушел, она всплакнула. Что ни говори, одной быть плохо…

Через несколько дней Юрий одумался и предложил пожениться. Улыбнувшись тому, что повела себя правильно, Саша поинтересовалась:

– Когда позвонишь домой?

– Я своим сообщать не буду, – пряча глаза, пробормотал жених.

– Как не будешь? Почему? – поразилась она.

– Не хочу, и все, – отрезал он. – Потом скажем.

«Боится, что отговаривать начнут, – поняла она. – Мол, невеста старше, а тебе только недавно двадцать исполнилось, погуляй пока…» Сердце кольнуло обидой, но Саша загнала ее поглубже и независимым тоном проговорила:

– А я-то думала, они нам деньгами на свадьбу помогут. Да и вообще – нехорошо это. Ну да ладно. Я у своих попрошу.