Лора Деренская - Идеальный полёт

– А Татьяна уволилась. Ну та, что драться с вами хотела. Я тогда прямо оторопела: при детях пытаться ударить по лицу воспитательницу! Как сейчас, вижу ее длинные худые руки с растопыренными пальцами.

Саша усмехнулась, вспоминая этот случай.

– «Ах ты, сногсшибательная блядь», – орет. Слава богу, я стул схватила и прикрывалась… Этой Татьяне место в тюрьме. Ну и коллективчик там у вас! – Александра помнила свой тогдашний страх, ведь ревнивая тетка наскочила совершенно неожиданно. – Зато детки такие хорошие, я их до сих пор вспоминаю…

– Вот скажите на милость, – перебила няня, – отчего эта Татьяна вас в виноватые записала? Шел к ней мужичок, да не дошел. Увидел вас на участке и давай языком чесать. Но вы ведь на него никак!

Саша не ответила, задумавшись о своем. Ревность, мерзкое чувство… Юрий постоянно пропадал, и она примерно знала, куда он ходит, не считая репетиций. О подробностях можно было бы расспросить соседей, но гордость не позволяла. Саша не знала, изменял ли Виват ей физически. Возможность этого вызывала у нее лишь такое же физическое отвращение. Сама по себе ложь страшила ее. Честность в отношениях ценила эта молодая женщина больше всего. Поэтому обида за предательство, непонимание, как себя вести в сложившейся ситуации, и невозможность что-либо изменить разъедали ее душу. Саша считала унизительным бегать за мужем, да еще напоказ это выставлять. Чувство собственного достоинства никогда бы не позволило ей затевать скандал с другой женщиной, тем более драться с ней. Да и зачем других винить? Он взрослый и женатый человек – значит, он и виноват. Каждый сам должен отвечать за свои поступки.

Однажды вечером Юра незаметно забрал все ключи и запер Сашу в их гостинке. Она долго барабанила по двери, надеясь, что в коридоре кто-нибудь услышит и поможет открыть замок снаружи. В голове метались панические мысли: «А вдруг случится пожар? Или мне станет плохо? Подлец! Сволочь! Ничтожество!» Саше казалось, что это дурной сон, с ней такого произойти не могло. «Я знаю, зачем он это сделал, – вдруг поняла она. – Побоялся, что прослежу, куда он ходит. Да я бы в жизни не пошла! Позориться!»

Открывая бутылку водки, она рыдала.

Как-то, еще работая в детском саду, она поделилась с воспитательницей из соседней группы, что муж все свободное время проводит на репетициях.

– Как же, на репетициях! – хмыкнула та в ответ. – Ты-то нагулялась, ведь на четыре года старше. Пусть теперь и он погуляет!

Пятидесятилетняя, хорошо одетая и ухоженная воспитательница не шутила. Прежде Саша относилась к ней с уважением, а теперь не знала, что и думать: «Как может такую пакость говорить взрослая женщина, которой я в дочери гожусь? С чего она взяла, что Юрка гуляет? И получается, если гуляет – то это нормально?! Она на его стороне! Гадость какая!»

Делая всезнающее лицо, воспитательница заметила:

– Знаешь, моему сыну почти тридцать, и не женат. Еще не нагулялся.

– Вы замужем, и я замужем, – глядя прямо в глаза собеседнице, сказала Саша, – но у меня другое понимание семьи…

Про себя она решила тогда, что с этой старой дурой будет общаться только по работе.

Саша пила рюмку за рюмкой, много курила, стряхивая в блюдце. Слезы лились сами собой, было очень себя жалко. Она вспомнила песню со старой маминой пластинки —гибкий голубой кружок с дырочкой посередине фирмы «Мелодия» – и некрасиво запела:

Нет, так жить она не хочет. В этот вечер она уже предчувствовала, что уйдет от этого «маленького плюгавенького Вивата». Когда-нибудь уйдет.

Бог уберег молодую беременную женщину от опасной заразы, но ей все-таки пришлось однажды побриться, а позже лечить менее опасную болезнь. Начались скандалы. Теперь Саша называла мужа не иначе как грязной мразью. Знакомая медсестра Люда призналась, что именно она делала Юре уколы. Сама Люда не догадывалась, что жила с такой же грязной мразью. В подпитии ее муж Андрей, земляк Юрия, хвалился Саше, что под носом у жены изменяет ей с соседкой.

Саша больше не делила диван с мужем. Ее мучила бессонница, целыми ночами она думала о том, во что вляпалась. Вспоминала его немигающие черные глаза, когда он чуть не задушил ее после очередных взаимных оскорблений. Или другой случай, произошедший еще до рождения ребенка…

Юрий уже был в дверях, когда Саша с игривой улыбкой заявила, что впредь будет сидеть на его репетициях. Ведь ей все равно нечего делать по вечерам одной дома. Он развернулся и так же играючи начал подталкивать ее к кровати. Ничего не подозревая, она поддалась, и вот муж уже сидел на ней. Именно сидел у нее на животе, зажав коленями ее вытянутые вдоль туловища руки, так что она оказалась совершенно в беззащитном положении. И тут, глядя сверху вниз, победоносно улыбаясь, он начал давать ей слабые пощечины, вкрадчиво приговаривая: «Зачем ты будешь сидеть? Зачем? Зачем? Следить решила за мной?» Когда Саша попыталась защищаться, она сообразила, что не может пошевелиться. То ли от шлепков, которые становились все ощутимее, то ли от унижения кровь прилила к Сашиному лицу, и она заговорила настойчиво громко: «А ну встань с меня! Встань немедленно! Гад! Руки отдай, прекрати». Он легко спрыгнул с нее и прямиком за дверь. «Я тебя убью!» крикнула ему вслед Саша.. Горькая водка не заглушала обиду, а лишь разжигала ненависть за глумительные пощечины, и ночью, когда Юрий вернулся домой, Александра набросилась на него с утюгом. А утром удивилась, откуда у мужа под глазом синяк. Настолько она была пьяна накануне, что не помнила, что действительно чуть не убила его.

«Неужели все это происходит со мной – раз за разом спрашивала она себя. – За что? Я ведь никогда ему не изменяла… Это, наверное, мне урок, расплата за то, что замуж вышла за первого встречного. Обрадовалась, что непьющий, а оказалось, недалекий, да еще и гулящий. Ребеночка моего жалко. Будет расти без отца…»

Саша всегда жалела одиноких или разведенных женщин, их вокруг было много. И с ней судьба сыграла злую шутку, но она все исправит. Пока не знает, как, но исправит. Потому что так жить она не будет. Надо только потерпеть… Пусть ребенок родится.

Саша провалилась в неспокойный сон ближе к утру. В этой же комнате на матрасе спал чужой и противный ей человек.

Отношения и без того рвались по швам, а рождение дочери только все усугубило. Из-за нервной обстановки молоко у Саши пропало, когда Анечке было всего три месяца.

Каждый день, возвращаясь с работы, Юрий молча ел, принимал душ и, переодевшись, начинал крутиться перед зеркалом.