Рияд Рязанов - Дурак на красивом холме

Передав Веронике эстафету для продолжения процедуры беспристрастного дознания, я отправился к комендантше. Та была грустной и тихой. Рассказала в какую больницу отвезли Пафнутия. Я решил немедленно туда съездить.

– А как его фамилия!

– Пафнутьев.

– А имя?

– Пётр. Пётр Фёдорович.

– Понятно… Спасибо. До свидания!

Комендантша вместо ответа как бы всхлипнула и махнула рукой.

Мы вышли с отпущенной дознавателями Вероникой на свободу и пошли в сторону центральной площади, где были сосредоточены магазины, администрация и разные конторы. Девушка неожиданно просунула мне руку под локоть и плотно прижалась.

«Показушница!» – сердито подумал я, понимая, что ей хочется позлить деревенских обывателей, которые прильнули к своим окнам. Но вновь ощущать ее сильное тело, пусть и в такой интерпретации близости, было приятно, и я, смягчившись, спросил:

– Послушай, Вероника, а ты не знаешь где живёт вчерашний пацан?

– Иван?

– Да.

– Здесь недалеко. Мы будем мимо проходить.

Иван стоял у своей калитки, будто ожидал нас.

– Здорово, Иоанн! Спасибо, что помог Андрею погрузиться!

– Здравствуйте!

Я освободился от Вероники и, подойдя к калитке, протянул ему руку. Ответная рука была забинтована в запястьи. Я вспомнил свой вчерашний шаолиньский удар.

– Болит?

– Не очень. Опухла, правда.

– Как же ты вчера мотоцикл вёл? И доски сегодня грузил?

– Ничего страшного. Вчера в горячке и не чувствовал, а сегодня я в основном левой поднимал, а правой только придерживал.

Геройский парень! Вот таким, наверное, был и Александр Матросов – сначала хулиганом, а потом грудью на дзот бросился!

– А я грешным делом хотел было тебя попросить, чтобы отвёз нас в больницу.

– Так у меня и прав нет! Я ведь только по полям гоняю.

– Ясно. Придется на автобусе. Заодним и график лучше изучим.

– Можно Андрея попросить. Да он и сам хотел Пафнутию харчей отвезти – там ведь сейчас кормят одним овсом как лошадей.

– Овсяной кашей? Ну это не самая плохая еда, вообще-то! Даже наоборот. Просто мы к ней не привыкли.

Иван пожал плечами. В его возрасте я тоже терпеть не мог овсянку.

– Так я побегу к Андрею, а вы подождите здесь!

– Мы будем ждать у совхозной конторы! – уже вдогонку крикнул я стремительному пацану.

Мы продолжили свой путь как и прежде под ручку. И чем ближе мы приближались к людному месту, тем теснее ко мне прижималась Вероника.

Тогда я подумал, раз уж девушке так хочется подразнить публику, может мне стоит её обнять за талию, чтобы усилить эффект близости. Но она почувствовала возникшую у меня вдруг креативную мысль и сильно стиснула пытавшуюся освободиться руку, полагая, видимо, что это будет перебор.

Когда мы, наконец, появились на центральной площади, женщины, судачившие у магазинов и на автобусной остановке, сразу замолчали и вытянулись, как сурикаты. Курившие мужики, напротив, добродушно улыбались, а кто-то из них даже ободряюще подмигнул.

Веронику от такого зрительского внимания повело. То, что она не позволила мне сделать сегодня утром в удобном для этого месте, она сделала сейчас, на миру.

Резко повернув меня к себе, она прижала мою голову к своей голой шее, так, что я чуть не задохнулся. Потом также резко оттолкнула.

– Я скоро, миленький!

И побежала в контору увольняться. А я тёр шею и удивлялся её силе: как мне всё таки повезло – такая и коня на скаку остановит, и пьяного мужика из горящей избы вытащит! А еще я подумал: раз мы сейчас едем в райцентр и при документах, то может есть смысл сразу подать заявления в загс – пусть нарожает мне законных сыновей, чудо-богатырей, с которыми я осуществлю заветную мечту о конном заводе!

Наверное, в этот момент моё лицо приняло такое блаженно-глупое выражение, что наблюдавшие неотрывно женщины в негодовании отвернулись.

Синий «Москвич» Андрея Мордвина появился в тот самый момент, когда из конторы выскочила неправдоподобно счастливая Вероника, помахивая трудовой книжкой.

– Первый раз вижу её такой! – сказал вышедший из машины Андрей, закуривая сигарету.– Это ты её так осчастливил?

– Почему бы и нет? Я освободил её из плена! – с пафосом ответил я. А сам подумал, какие всё-таки женщины все артистки, даже такие твердокаменные, как Вероника!

Мы сели на заднее сидение. На переднем, рядом с водителем, находился Иван.

– Ты тоже с нами?

– Да. За одним мамку проведаю.

– А вы не боитесь, господа-товарищи, на глазах добропорядочной общественности водиться с презираемыми изгоями?

– Не боимся! Мы сами стали изгоями, – нервно отвечал Андрей, безуспешно пытаясь завести мотор. – Супруге с утра добрые люди доложили о моих вчерашних блужданиях в поисках истины!

– In vina veritas? Ты это имеешь ввиду?

– Кабы только это!

Чувствовалось, что ему тяжело и физически, и морально. Я переключился на Ивана.

– А у тебя как дела, Ваня?

– Нормально. Пацаны даже рады, что я отвёз вас домой. Говорят, от греха всех сберёг.

– Ну, и слава богу! Значит, будем жить дальше!

Старенькая машина наконец завелась и рванула вперед. Мы закачались на ухабах. Для удобства и по логике развития предыдущего представления, я поднял руку, чтобы обнять Веронику за плечи, но она тут же отодвинулась к другому окну.

Андрей заметил это в своём зеркальце и ободрюще-иронически подмигнул: дескать, крепись, паря, все они ведьмы!

Ехали молча. Я размышлял на банальную тему, что весь мир театр и все мы в нём актёры. А может не все? Иван, например, разве играет? Да и все остальные, находящиеся в машине, если и играют, то нарочито, пародируя окружающий мир и не собираясь казаться лучше, чем они есть.

Может, поэтому судьба со стремительно развивающимися событиями так быстро скомпоновала нас в команду единомышленников.

Когда мы въехали в райцентр, я попросил Андрея подъехать к местному рынку. Вытащив из кармана довольно крупную купюру, я попросил Веронику сходить на базар вместе с Иваном за продуктами для передачи матери и Пафнутию. На её безмолвный вопрошающий взгляд, ответил, что может расстреливать всю сумму – излишки заберём с собой. Пожав плечами, она, наконец, сообразила, что мне нужно поговорить с Андреем наедине.

Лишь только они отошли на несколько метров, я сразу огласил свою идею:

– Хочу пожениться с ней! Как ты на это смотришь?

– Так скоро?! – горько усмехнулся Андрей. – Ты ведь толком её не знаешь! Она срок мотала за что-то ужасное. Отрубит тебе ночью голову топором и всё! Сам видишь, какая она непредсказуемая.

– Чего это ты? Зачем ей отрубать мне голову? Я ведь её друг-спаситель!

– Друг-спаситель! Сегодня друг, завтра враг. Заведешь какую-нибудь кралю на стороне и тебе капец! Вероника такое не потерпит, – настойчиво и горячо убеждал меня Андрей. – Я думаю, она и сама это понимает, поэтому держит тебя на дистанции, – вспомнил, наверное, как она отстранилась от меня в машине. И уже улыбаясь, добавил: – Это, кстати, и в твоих интересах – сохранишь статус свободного человека!