Вячеслав Митяшов - Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Кто там? – недовольно спросил Эдвард.

– Это я, Самит.

– Друг мой, разве я не говорил тебе, что когда я в ванной, нельзя беспокоить меня?

– Прибыл гонец из Мила, лошадь загнал насмерть. От бородатого Теурена.

– Ему снова мерещатся лафирские пираты?

– Нет, ради этого не стали бы губить лошадь. Кое-что поинтереснее.

Эдвард поморщился и знаком приказал девушкам спрятаться за ширмой.

– Заходи.

Дверь с шумом распахнулась, и в ванную комнату вошёл Самит со свитком в руках.

– Что там Борода пишет? – Эдвард нарочито-лениво зевнул и, открыв глаза, повернул голову к вошедшему.

– Они возвращались в Мил и при входе в Малонтийский пролив натолкнулись на лодку. Там было двое мужчин уже преклонного возраста, парень и девушка. Все при оружии. Теурен их арестовал, поместил на галеру. Но утром они бежали, причём смогли завладеть оружием и тяжело ранили двоих и легко одного.

Самит отдышался.

– Дальше что? – нетерпеливо спросил Эдвард.

– Дальше, они прыгнули к себе в шлюпку, но она перевернулась. Беглецы, вроде бы, утонули, но один из матросов уверяет, что издали видел, как от шлюпки плыли четверо по направлению к берегу.

– И что в этом особенного? – начал сердиться Эдвард. – Нарвались на рыбаков, а им просто не понравилось подобное обращение.

– Это не простые рыбаки. По крайней мере, двое мужчин. Молодые, парень с девкой, не сражались, кто знает, что это за птицы. А вот те двое великолепно владеют оружием. А теперь самое интересное. При Теурене есть десятник, который видел всё это с начала до конца. Он ветеран, участвовал ещё в войне с Лафирой и знал многих из окружения Александра. Так вот. По его словам, это были «Ушедшие» – Николай Сартаков и Иван Стрижевский.

– Ой! – Эдвард состроил кислую мину, словно съел лимон. – Эти варварские имена… Этому болвану просто показалось. «Ушедшие» не могут вернуться. Для этого нужен медальон, а он, как известно, рассыпался в прах. Десятник обознался. Но, всё-таки, пошли патруль, пусть поищут этих четверых, если они только выплыли.

– А что делать, когда их найдут? Задержать? Или… – Самит сделал красноречивый жест ребром ладони по горлу.

Эдвард задумался. Приставив палец к переносице, он напряжённо сморщил лоб. Резкие складки избороздили его лицо, состарив на десяток лет.

– Пожалуй… – нерешительно начал он. – Пожалуй, не стоит пока их трогать. Следите за ними. Если даже это «Ушедшие», что невозможно, они не смогут нам помешать. Может даже они ничего не знают о том, что случилось.

– А им неоткуда узнать, – заверил короля Самит. – Те, кто знали, либо мертвы, либо у нас в руках.

– Вот и хорошо. А теперь иди.

Самит поклонился и, пятясь назад, выскользнул за дверь.

На следующее утро Сантилия и Лита как всегда завтракали у Анны. Приставленные к ним слуги (или надзиратели?) принесли блюда из дворцовой кухни. Против всяких ожиданий, всё оказалось свежим, хорошо приготовленным, и женщины, изголодавшиеся после переезда, с аппетитом принялись за завтрак.

– Доброе утро, дамы, – раздался вдруг от двери голос Эдварда. – Надолго не задержу вас. Хочу лишь сказать тебе, Анна, что церемония отречения состоится двадцатого числа. Так что подготовься, придумай речь. Это всё. Приятного аппетита.

Эдвард развернулся и вышел за дверь. Уже закрывая её, он вдруг вспомнил что-то, обернулся.

– Если желаете на прогулку, скажите слугам.

И он ушёл. Женщины переглянулись.

– Весь завтрак испортил, – мрачно проговорила Сантилия и резко отодвинула от себя пиалу с фруктовым напитком.

– Всё же было любезно с его стороны предупредить нас о церемонии, – усмехнулась Анна.

– Это почему же?

– Теперь мы знаем, что с побегом медлить нельзя. Это нужно сделать до отречения, иначе грош мне цена. Он и сам отпустит меня на все четыре стороны после церемонии.

– Ну и как ты собираешься бежать? Сейчас это невозможно.

– Отчего же? Ранним утром, когда весь дворец, включая доблестную стражу, будет сладко спать. Нам нужно лишь тихонько пробраться на кухню, а там нас ждёт подземный ход. Или вы забыли о нём?

– Точно! Как я сразу не догадалась! – воскликнула Сантилия и тут же зажала ладонью рот, боясь, как бы никто не услышал.

– Если всё так просто, давайте бежим завтра утром, – предложила Лита. – У меня нет ни малейшего желания оставаться в одном доме с Эдвардом.

– А мы ничего против не имеем.

День прошёл в тягостном ожидании. Женщины боялись даже думать о предстоящем, им казалось, что стоит только появиться этой мысли, слуги, которые то и дело заглядывали к ним – видимо, проверяли – прочтут их. Страхи страхами, но Анна, сообразив, что в их пышных, годных лишь для прогулок по дворцовым коридорам, платьях, далеко не убежать. Недолго думая, она потребовали принести им три костюма для верховой езды. Предупреждая удивление слуг, она пояснила, что собирается завтра с фрейлинами совершить прогулку по саду.

Уже через полчаса это пожелание стало известно Эдварду. Бдительные слуги, которым строго настрого наказали обо всём докладывать королю, немедленно всё рассказали ему. Ничего подозрительного в этой просьбе никто не увидел и, спустя ещё полчаса, пленницам доставили три брючных костюма, каждый из которых дополнялся кожаным поясом с искусно украшенными золотом ножнами, в которых находился небольшой, изящный кинжал. Эти костюмы Анна придумала сама ещё лет десять тому назад, и, видимо, слуга случайно захватил и эти пояса, лежавшие в одном свёртке со всем остальным.

– Лопухи, – усмехнулась Анна, пробуя ногтем остроту лезвия. – Поленились посмотреть, что там.

– Нам же лучше, – отозвалась Сантилия. – Кинжалы могут пригодиться.

Долгожданная ночь окутала своим чёрным покрывалом весь город, дворец и его парк. Кое-где загорелись масляные лампы, но они выхватывали из ночной тьмы лишь крошечный кусочек пространства. Парк опустел. Лишь немногочисленные патрули бродили по его дорожкам. Опустели коридоры и залы дворца. Все его обитатели разошлись по своим комнатам – в этот вечер не намечалось никаких праздников.

Анна и её подруги, посидев немного вместе, легли спать, точнее сделали вид, что сделали это. В действительности, ни одна из них не спала. В предвкушении побега, когда сердце замирает при малейшем шорохе, совсем не до сна. Так что приходилось коротать часы до рассвета в раздумьях.

Анна совсем не думала об опасности. Её не пугало то, что уже ранним утром, как только слуги заметят их исчезновение, за ними отправится погоня. Это воспринималось как само собой разумеющееся, как-то, без чего не может обойтись ни одно приключение.

Ей нравилось это ощущение опасности. Давно забывшая его, Анна вновь ощутила предательскую дрожь в пальцах и слабость в коленях, но это только раззадоривало её, толкало на ненужную, но желанную опасную игру. В своих мечтах, королева постоянно видела, как она ловко водит за нос погоню, заманивает её в ловушку и уничтожает всех, до единого преследователей.